Besame mucho, клуша! - Анна Яковлева Страница 7

Упругим шагом Василий Васильевич дошел до тропинки, спускающейся к пустырю, и снова посмотрел на часы. Уже двенадцать минут. Время работает против этой газетной блошки.

Мельчайшие брызги дождя, больше похожего на смог, покрыли лицо и костюм. «Так и быть, для круглого счета еще три добавочных минуты в память о детстве, и все — вызываю Влада», — сказал себе Василий Васильевич. Что за клуша такая? А Леночка ее хвалила, эту журналистку, сказала, стиль есть, приятная манера, сказала, что по поводу места встречи никаких вопросов не задавала, пустырь знает, доберется сама.

Тропинка спустилась в овражек, Крутов легко перескочил ручей, оказался на утоптанной полянке и замер, захваченный воспоминаниями.

Все детство Василия Васильевича прошло на этой части суши, в этом городе, в этом районе и, черт возьми, на этом пустыре. Здесь мальчишками они устраивали гонки на мопедах, здесь сходились стенка на стенку, здесь тискали девчонок по кустам.

Здесь Павлика Подрезова сбил лихач, и друг детства остался инвалидом.

Наверное, поэтому Василий и построил спортивный комплекс, наверное, поэтому так ревностно следил за здоровьем и не потерял спортивную форму, а ему уже сорок два.

Шурочки в приемной не оказалось, в связи с чем у Леры моментально развилась мания. Можно было не сомневаться: секретарша уже изображает обиженную судьбой Валерию Ковалеву перед благодарными зрителями.

— Через полчаса Василий Васильевич будет ждать вас в Черемушках на дороге у пустыря, — осчастливила референт-акуленыш.

— Где-где? — Лера поперхнулась. Ну и место выбрал народный избранник. Может, сразу на кладбище?

— На дороге у пустыря, — оптимистично подтвердила трубка.

Невероятно, но Крутову уже удалось испортить ей день: времени на обед и на то, чтобы переодеться, не осталось. Придется ехать в джинсах, которые Лера надевала в минуты полного к себе равнодушия, и легкой льняной курточке.

Референт-акуленыш (наверняка ноги из-под лопаток, блондинка и «мисска», тут же убедила себя Лера) и не подумала предложить машину, значит, придется брать редакционную, а делать этого по какой-то причине не хотелось.

Старательно избегая мыслей на эту тему, Ковалева сунула блокнот и диктофон в сумку, перехватила волосы резинкой, смастерив живописный не то хвост, не то пучок, в таком виде выскочила на дорогу и принялась отчаянно голосовать.

Поймав немытого частника, упала на сиденье и зомбированным голосом произнесла:

— Пустырь в Черемушках.

Водитель кинул на Леру недоумевающий взгляд, но от вопросов воздержался.

К тому моменту, как Валерия высадилась у пустыря, пошел мелкий дождь, больше похожий на мокрую пыль.

Разумеется, на встречу Лера неприлично опоздала, и это обстоятельство только усилило раздражение против Крутова.

Импозантный и респектабельный, в дорогом (кто бы сомневался!) светлом костюме со стальным отливом, без зонта, Крутов мерял шагами асфальт.

На обочине красовался новенький серебристый «фольксваген» (той же модели, что у нее, только со спецпропуском на лобовом стекле), видимо выбранный в тон костюму. Это в то время, как ее «фольксваген» и в целом жизнь скомканной бумажкой полетели в отхожее место.

— Здравствуйте.

Валерия сконфуженно перебежала дорогу и наткнулась на сердитый взгляд партайгеноссе В.В. Крутова.

Из груди Леры вырвался вздох — ее снова назначили крайней.

«Перебьешься, блин-павлин», — внезапно ожесточилась Лера.

— Вы всегда опаздываете? — Крутов и не пытался скрыть раздражение.

— Всегда, когда меня не подвозят. — Перед депутатом так и тянуло оправдываться.

— С каких это пор корреспондентам «Ведомостей» не дают транспорт?

«А с тех самых, как они уходят от мужей главных редакторов», — мысленно ответила Лера и почти с головой нырнула в сумку. Достала блокнот с ручкой, изображая готовность к работе, и преданно уставилась на политического божка, еще не начавшего бронзоветь, но подающего надежды.

Топовый (по местным меркам) депутат абсолютно непочтительно рассматривал собкора.

В пасмурном свете дня Лерина кожа казалась совсем прозрачной, серо-голубые глаза смотрели с обидой, хотя обида скорее относилась не к нему, а к чему-то или кому-то другому.

На самом деле Лера только сейчас осознала, почему не воспользовалась машиной издательства, — причина была в Денисе Ивановиче, их редакционном водителе, еще одном большом любителе перемыть косточки сотрудникам. Лера столько раз осаживала пенсионера, что он перестал с ней судачить о разных интригующих подробностях из интимной жизни коллег. Но другие-то вряд ли останавливают старичка…

— Какие у нас планы? — Лера открыто посмотрела на Крутова.

Мужчина с такой внешностью не может быть умным, порядочным и чутким, уговаривала она себя. Все удачные интервью — результат профессиональной склейки и монтажа. Такая внешность сама по себе — большая глупость и зло. Зачем мужику быть красавцем, если не с целью искушения? Скольких он соблазнил, этот Аполлон? Нет, не Аполлон. От Аполлона веет холодом, а этот — живой и горячий. И гарцует, как необъезженный жеребец, только копытом не бьет. Сколько же ему лет, интересно? Не износился совсем, поди, на своей непыльной работенке.

Ветер донес со стороны журналистки нежный, едва различимый аромат, и Крутов забеспокоился.

Совсем недавно Василий узнал, что насекомые вырабатывают феромоны и находят друг друга по запаху, и был этим крайне заинтригован. С ним всю жизнь происходило то же самое. Он, сколько себя помнил, всегда был неравнодушен к запаху чистого женского тела, а с возрастом все больше доверял обонянию.

Встретив заинтересованный взгляд Крутова, Лера сбилась с мысли, ощутила себя женщиной и смутилась.

Неудачный день. Неудачный год. Да и жизнь в целом тоже… Как оказалось…

— Да. Какие у нас планы? — Василий уже выбрал тактику поведения — насмешливо-покровительственную.

— Василий Васильевич, вы не будете против, если мы с вами несколько дней проведем вместе, в тесном контакте? — спросила и поняла, что вышла совсем уж двусмысленность.

А павлин-то хорош! Нет бы помочь корреспонденту выкрутиться из щекотливой ситуации. Стоит, смотрит с усмешкой в глазах. Донжуан Мценского уезда. Нашел время. Дождь, а он глазки строит.

Намокшая шевелюра абсолютно не портила парламентария — наоборот, черные волосы с легкой сединой блестели от влаги, гармонично перекликаясь с искрой в глазах и переливами костюмчика, в то время как Лера чувствовала себя жалкой мокрой… курицей.

— Девушка, я не выношу людей, которые опаздывают, — доверительным тоном сообщил Крутов, — вы же не на свидание приглашены, правда? Я вас ждал, между прочим, время потерял. — Крутов возвышался над Лерой и давил на совесть.