Жаркая страсть - Стефани Лоуренс Страница 7

— Я буду счастлив остаться на ленч… если это никому не доставит хлопот.

«Если она не станет возражать».

Боадицея прекрасно поняла смысл его слов. В отличие от Джеймса. Тот недоуменно уставился на них, но оба не обращали на него внимания.

Джек угадал ее решение еще до того, как она заговорила:

— О, никаких хлопот…

Она помедлила и тут же заговорила обычным, решительным тоном:

— Уверена, миссис Коннимор не до вас: нужно ухаживать за бедным молодым человеком. И кроме того, она же не знала, что вы приезжаете сегодня, и не успела подготовиться.

Джек постарался пропустить мимо ушей последний укол и все же прикинул, как лучше использовать в своих целях несправедливые нападки Боадицеи. Когда имеешь дело с королевой воинов, следует брать в расчет любые преимущества.

Многое ему казалось очень странным. Клэрис уже не так молода. Она дочь маркиза. Почему она живет в деревне? Она не из тех, кто склонен к необдуманным поступкам. Трудно было представить менее легкомысленную женщину.

— Итак! — воскликнул Джеймс. — Начнем с недавних событий. Каким ты нашел Лондон после тринадцати лет отсутствия?

Джек поморщился.

— По правде говоря, очень мало изменившимся. Те же имена, те же лица, только постарше, но игра остается прежней.

— И ты по-прежнему не желаешь принимать в ней участие? Я всегда твердил: твой отец может не беспокоиться, что сын поддастся соблазнам столицы.

— И был совершенно прав, — согласился Джек, стараясь не смотреть на Боадицею.

Каково ей слышать мнение Джеймса, настолько не совпадающее с его собственным?

— Григгс сказал, что Элликот… поверенного твоей двоюродной бабушки зовут Элликот, верно?

Джек кивнул.

— Поверенный, управитель и душеприказчик. Он унаследовал пост за месяц до того, как бабушка София покинула эту грешную землю, так что разбирался в делах наследства не больше меня.

— Нелегко вам пришлось, — понимающе кивнул Джеймс. — Григгс упоминал, что Элликот едва не запаниковал, так что я не удивился, когда тебе пришлось остаться в городе.

— Ну да, на несколько месяцев! — заметил Джек. — Элликот держал осаду сколько мог, но было необходимо принимать решения, делать определенные шаги, даже в мое отсутствие. На это он не осмелился. Однако я понимаю, что он буквально шел по канату, тем более что даже не был со мной знаком.

— Еще бы! Нелегко управлять поместьями от имени клиента, с которым даже не знаком.

Джек вздохнул и продолжал описывать все трудности, с которыми столкнулся по возвращении в Англию. Боадицея, даже будучи женщиной, прекрасно понимала смысл его сетований. Краем глаза он видел, как морщинка между ее бровями постепенно становится все глубже..

Примерно через полчаса он наконец закончил рассказ о своих злоключениях, благоразумно умолчав о неудачных попытках найти себе жену. Боадицея молча слушала, как мужчины обсуждают лучший способ облегчить ежедневный труд по управлению многочисленными поместьями. Джек мысленно улыбался, видя, как презрение в ее взгляде сменяется чем-то вроде невольного уважения.

Заглянувший в комнату Макимбер объявил, что ленч подан. Все встали. Клэрис повела их в столовую. Джеймс занял место во главе стола. Клэрис села слева от него, Джек — справа.

— Значит, ты преодолел все трудности, — объявил Джеймс, потянувшись к блюду с холодным мясом. — Думаю, бабушка одобрила бы тебя. А теперь расскажи о других своих обязанностях. Ты упоминал о них, когда в последний раз был дома. Потом что-то изменилось, когда ты был в Тулузе?

Джек покачал головой:

— Нет, все то же самое. Добыча информации и попытки сорвать все сделки французов с Новым Светом. Иногда приходилось неделями сидеть в портовых кабачках, вытягивая и складывая вместе обрывки информации о планируемых сделках. По мере продолжения войны все меньше и меньше дел велось по официальным каналам. Не представляешь, как сложно было обнаружить, что творится в торговом мире: что экспортируют, что импортируют, как, когда и каким образом.

— И ты по-прежнему оставался в подчинении одного джентльмена из Уайтхолла?

— Да. Он и сейчас на своем посту.

Джеймс кивнул.

— А что происходило после Тулузы? — спросил он. — Хотя бы тогда что-то изменилось?

Клэрис тем временем безуспешно пыталась скрыть Любопытство: смотрела только в тарелку, старалась не вмешиваться и делала все, чтобы ее не замечали. Она потому и позволила Уорнфлиту остаться на ленч, что знала — Джеймс будет его допрашивать. Ей очень хотелось видеть, как он изворачивается и корчится, стараясь оправдать собственные грехи, а оказалось, что корчиться приходится ей. Она бы и корчилась, не будь так поглощена беседой. Постепенно становилось ясно, что она все перепутала, не так истолковала разговоры окружающих о Джеке.

— В нашем специальном подразделении оказалось немало таких, кто не верил в отречение Наполеона, — между тем говорил Уорнфлит. — У всех нас есть связи в высшем французском обществе. Поэтому мы знали: война еще не выиграна.

— И все же многие вернулись домой.

Уорнфлит кивнул:

— Но я и еще несколько человек остались. В моем случае у меня была хорошая и надежная связь с Эльбой. Остальные находились в портах. Не помню, сколько нам пришлось ждать, но не прошло и года, как война началась снова.

— И что потом? — спросил Джеймс, подавшись вперед.

Клэрис невольно затаила дыхание и даже рискнула украдкой метнуть взгляд в сторону Уорнфлита. Оказалось, что он тоже смотрит на нее. Вот только не видит. У нее сложилось впечатление, что смотрит он в прошлое.

Потом его губы дернулись.

— Ватерлоо… все случилось слишком быстро.

— Ты ведь был там, зерно?

— Я и несколько моих товарищей, которые формально участвовали в сражении, а на деле находились в десяти милях от поля битвы.

Глаза Джеймса сузились:

— Действовали в тылу врага?

— Да. Сначала уничтожали вооружение, потом — лошадей, и, наконец, работали с подкреплением.

Джеймс нахмурился:

— Мне понятны твои действия в первых двух случаях. Но как насчет третьего?

— Создавали панику и хаос. — Губы Уорнфлита снова дернулись в сухой усмешке: — Приходилось быть изобретательными.

К досаде Клэрис, появившийся в столовой Макимбер принялся убирать посуду. Обед закончился. Но она еще не услышала все, что хотела услышать. В чем заключалась его изобретательность? И до каких пределов простиралась? Что он делал?

Джеймс допил вино, поставил бокал и лучезарно улыбнулся Уорнфлиту:

— Итак, мальчик мой, пойдем прогуляемся, и ты сможешь поведать мне остальные подробности.