Ночь для любви - Мэри Бэлоу Страница 7

Она ведь не может всегда оставаться с отцом. Что готовит ей будущее? Брак с солдатом, которого тщательно подберет для нее отец? Нет. Лучше об этом не думать.

Ответа не последовало, и он, посмотрев на нее, обнаружил, что она смотрит в небо и на ее лице играет мечтательная улыбка.

– Вы видите эту птичку, сэр? Я хочу быть такой же, как она. Парить в небе, быть сильной, свободной. Хочу быть другом ветру и небу. Я не знаю, что будет со мной. Однажды вы уедете, и...

Ее слова повисли в воздухе, улыбка исчезла с лица, и Невиль так и не понял, что она хотела сказать.

В это время тишину разорвал ружейный выстрел.

«Один из пикетчиков заметил кролика и принял его за французского лазутчика», – такой была первая мысль Невиля. Но он не мог полагаться на волю случая. Годы военной службы научили его действовать молниеносно, а не докапываться до причин. Инстинкт срабатывает быстрее и часто спасает жизнь.

Он вскочил на ноги и заставил Лили сделать то же самое. Они побежали в сторону пикетчиков. Невиль заслонял собой Лили. Сержант Дойл и солдаты хватались за ружья и амуницию. Невиль на бегу выхватил шпагу. Это был не кролик, а французский разведчик. Отдавая приказы, Невиль моментально забыл о Лили, которая была уже в относительной безопасности.

Был сделан всего один предупреждающий выстрел, но и это было ошибкой. Без него французы, возможно, ушли бы, так и не открыв огня по английским солдатам. Но выстрел был сделан. Спровоцированная перестрелка была короткой и без видимых потерь. Все, наверное, так бы и закончилось, если бы один из молодых новобранцев из отряда Невиля не застыл в ужасе на вершине голого холма, сделав себя хорошей мишенью для французов. Сержант Дойл, грязно ругаясь, побежал ему на выручку, и пуля, предназначавшаяся юнцу, поразила его в грудь.

– Оставьте его лежать там! – закричал Невиль, карабкаясь к сержанту по склону холма. – Бросьте мне сюда аптечку!

Но было уже поздно. Он увидел это сразу, как только подполз ближе. Всего одно маленькое кровавое пятнышко на груди сержанта и печать смерти на лице. Невиль часто видел это на лицах других и не мог ошибиться. Дойл знал это тоже.

– Готов, – сказал он слабеющим голосом.

– Сейчас открою эту проклятую аптечку! – воскликнул Невиль, опускаясь на колени перед умирающим. – Перевяжу рану, и все будет хорошо, сержант.

– Нет, сэр. – Дойл вцепился в руку Невиля холодными пальцами. – Лили.

– Она в безопасности. С ней ничего не случилось, – заверил его Невиль.

– Мне не стоило брать ее с собой. – Глаза сержанта уже затуманились, а дыхание стало хриплым и прерывистым. – Если они атакуют нас снова...

– Этого не случится. – Невиль крепко сжал руку сержанта. Он уже перестал делать вид, что верит в спасение Дойла. – Завтра я провожу Лили в более безопасный лагерь.

– Если ее захватят в плен...

Маловероятно, что французы пойдут на новое столкновение, на новое кровопролитие. Они так же, как и англичане, меньше всего хотят обострения ситуации в это время года. Но если такое случится и Лили схватят, то ее положение будет ужасным. Изнасилование...

– Я прослежу, чтобы ничего подобного с ней не случилось. – Невиль склонился над товарищем по оружию, своим другом, несмотря на разницу в социальном положении. Перед лицом смерти он руководствовался скорее сердцем, чем головой. – Ей не причинят вреда, если она все же попадет в плен. Даю вам слово джентльмена. Сегодня же я женюсь на ней.

К Лили, жене офицера и джентльмена, будут относиться со всей учтивостью и уважением даже французы. Преподобный Паркер-Pay, полковой капеллан, который находил жизнь в лагере такой же скучной, как и большинство солдат, с удовольствием обвенчает их.

– Она станет моей женой, сержант. Она будет в безопасности, – говорил Невиль, не зная, доходит ли смысл его слов до умирающего, холодные пальцы которого он продолжал сжимать.

– Мой ранец в лагере, – сказал сержант Дойл. – В ранце...

– Завтра, когда мы вернемся в лагерь, я передам его Лили, – пообещал Невиль.

– Мне бы следовало давно рассказать ей об этом. – Голос умирающего был слабым, едва слышным. Невиль склонился ниже.

– Мне бы следовало рассказать ей. Моя жена... Да простит меня Бог! Она любила ее. Мы оба ее любили. Мы любили ее так сильно...

– Бог простит вас, сержант. – «Куда же подевался этот чертов капеллан?» – Ни у кого никогда не возникало сомнений в вашей преданности Лили.

Паркер-Рауи Лили прибыли одновременно. Невиль поднялся, и Лили заняла место рядом с отцом, взяв его руку в свои и склонившись так низко, что ее волосы упали ему на лицо.

– Папа, – прошептала она. Стоя на коленях, она звала его снова и снова, в то время как капеллан читал над ним молитву.

Вокруг стояли солдаты, бессильные перед лицом смерти и горя.

После того как они похоронили сержанта Доила на склоне холма, где он погиб, Невиль приказал перенести лагерь на две-три мили дальше. Он шел рядом с будто окаменевшей Лили, с другой стороны ее поддерживал Паркер-Рау. Невиль уже переговорил с капелланом.

Лили не плакала. Она не сказала ни слова с тех пор, как Невиль, взяв ее за плечи, поднял с земли и сказал то, что она уже знала сама: ее отец умер. Она привыкла к смертям, но никто и никогда не готов к смерти тех, кого он любит.

– Лили, – ласково сказал Невиль, – я хочу, чтобы ты знала, что последние мысли отца были о тебе, о твоей безопасности и твоем будущем.

Лили ничего не ответила ему.

– Я дал ему обещание, – продолжал Невиль. – Слово джентльмена. Я сделал это, потому что он был моим другом и потому что считаю это правильным. Я обещал ему, что сегодня же женюсь на тебе, чтобы ты находилась под защитой моего имени и моего положения до конца нашего похода и в течение всей жизни.

Ответа снова не последовало. Неужели он действительно дал такое обещание? Слово джентльмена? Хотел ли он этого? Быть может, ему хотелось сделать реальным то, что на самом деле было совершенно невозможно? Он, офицер, аристократ, будущий граф, женится на дочери рядового солдата? Но обещание дано, и он берет на себя обязательства. Обязательства джентльмена. Все его существо наполнилось гордостью.

– Лили, – сказал Невиль, заглядывая в ее бледное безжизненное лицо, каким он никогда не видел его раньше, – ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, сэр. – Ее голос был слабым, невыразительным.

– Ты выйдешь за меня замуж? Ты станешь моей женой?

Все казалось нереальным, как не были реальны и события двух последних часов. В душе Невиля вдруг зародилась паника. Паника, вызванная тем, что Лили может отказать? Или тем, что примет его предложение?

– Да, – ответила она.

– Мы поженимся, как только разобьем лагерь, – скачал он.