Суть дела - Эмили Гиффин Страница 7

Щелк, щелк, щелк, щелк, щелк.

Была, наконец, милая убежденность самого Райана в том, что мы идеально подходим друг другу. Будучи невротиком по природе своей, я чересчур много размышляла. А он действительно верил в нас, и для меня этого было достаточно, чтобы тоже поверить.

— Ты из тех девушек, которые никогда не будут полностью готовы, — сказал он мне после одного из сеансов у Черил, подробности которых я никогда от него не скрывала, лишь самую чуточку редактируя. Мы сидели в итальянском ресторане в Вилидже, дожидаясь, пока нам принесут фирменные клецки, и Райан протянул через стол свою длинную, худую руку и похлопал меня по ладони. — Это одна из черт твоего характера, которую я больше всего люблю в тебе.

Я помню, как задумалась над словами Райана, глядя в его деловитое лицо и решая, с некоторой долей печали и обреченности, что он, вероятно, прав. Скорее всего я не способна на всепоглощающую, безусловную страсть, о которой читала в книгах, видела в кино, даже слышала от некоторых подруг, включая Кейт. Может, мне придется удовлетвориться краеугольными камнями наших отношений — комфортом, совместимостью и сочувствием. Вероятно, имевшегося у нас было достаточно, и я могла всю жизнь искать и не найти лучшего.

— Я полностью готова, — проговорила я, убедив себя наконец, что это правда. Я все еще не была уверена в своей решимости, но по крайней мере в голове этот вопрос уладила. Я собираюсь выйти за Райана. Окончательное решение, последнее слово.

Пока три дня спустя я не увидела в первый раз Ника.

Я ехала в метро, направляясь в утренней давке в школу, а он вошел в вагон через две остановки после моей, с длинным термосом кофе, в серо-голубой хирургической робе. Его темные волнистые волосы были длиннее, чем сейчас, и, помню, я подумала, что он больше похож на актера, чем на врача, а может, он и есть актер, играющий врача и едущий в телестудию. Я посмотрела в его глаза — таких потрясающих карих глаз я никогда не видела, — и меня накрыло безумное, инстинктивное чувство, которое можно назвать только любовью с первого взгляда. И я подумала, что спасение пришло в одну минуту, в образе человека, которого я не знаю и, вероятно, никогда не узнаю.

— Здравствуйте, — сказал он с улыбкой и взялся за тот же поручень, за который держалась я.

— Привет, — ответила я, и у меня перехватило дыхание, когда наши руки соприкоснулись. Всю дорогу в центр мы вели оживленную болтовню на разные темы, которые, что примечательно, выветрились у нас обоих из памяти.

В какой-то момент, когда мы поделились более личными сведениями, включая программу моей аспирантуры и его больничной практики, он кивком указал на кольцо с бриллиантом и спросил:

— И когда же свадьба?

Я сказала, что через двадцать девять дней, и вид у меня, вероятно, был мрачный, поскольку Ник понимающе посмотрел на меня и осведомился, хорошо ли я себя чувствую. Он словно видел меня насквозь, проник в мое сердце, и когда я взглянула на него, то не смогла удержаться от слез. Я не могла поверить, что разревелась перед совершенно чужим человеком, в то время как не сломалась даже на обитой твидом кушетке Черил.

— Я понимаю, — мягко сказал он.

Я спросила, как он может понять.

— Я был в подобной ситуации, — объяснил он. — Конечно, не на пути к алтарю, но тем не менее...

Я засмеялась сквозь безобразные рыдания.

— Может, все и образуется, — добавил он, отворачиваясь, словно давая мне возможность уединиться.

— Может, — произнесла я, доставая из сумочки бумажные носовые платки и взяв себя в руки.

Мгновение спустя мы уже выходили из вагона на 116-й улице (только позже я узнала, что Ник ехал совсем в другое место), толпа вокруг нас редела. Помню, как было жарко, помню запах жареного арахиса и высокий голос, распевавший на соседней улице народную песню. Время, казалось, остановилось, пока я наблюдала, как Ник достает из кармана робы ручку и пишет свое имя и телефон на карточке, которую я по сей день храню в своем бумажнике.

— Вот, — сказал он, вкладывая карточку в мою ладонь.

Я посмотрела на имя, думая, что он выглядит именно

как Николас Руссо. Восхитительно серьезным. Сексуальным. Слишком хорошим, чтобы быть настоящим.

Я попробовала его имя на слух.

— Спасибо, Николас Руссо.

— Ник, — поправил он. — А вы?..

— Тесса, — назвалась я, слабея от влечения.

— Итак, Тесса. Позвоните мне, если когда-нибудь захотите поговорить, — сказал он. — Знаете... иногда полезно поговорить с человеком, который не... связан с тобой.

Я посмотрела в его глаза и увидела правду. Он был несвободен, как и я.

На следующий день я сказала Райану, что не могу выйти за него замуж. На тот момент это был худший день в моей жизни. До Райана мое сердце уже однажды разбивалось — конечно, в более нежном возрасте, — но сейчас все оказалось гораздо хуже. К разбитому сердцу добавились угрызения совести, чувство вины и даже стыда из-за скандала в связи с отменой свадьбы.

— Почему? — спросил он сквозь слезы, на воспоминании о которых я до сих пор не могу долго задерживаться. Мне доводилось видеть Райана плачущим и раньше, но никогда — из-за меня.

Как ни тяжко это было, но я чувствовала, что обязана сказать ему правду, какой бы жестокой она ни являлась.

— Я люблю тебя, Райан. Но я в тебя не влюблена. А я не могу выйти замуж за человека, в которого не влюблена, — сказала я, понимая, что это звучит как подготовленная заранее фраза для разрыва. Подобно необоснованному, пустому предлогу, которым мужчины средних лет объясняют развод со своими женами.

— Откуда ты знаешь? — спросил Райан. — И что это вообще означает?

Я только качала головой, думая о той поездке в метро с незнакомцем по имени Ник, одетым в серо-голубую хирургическую робу, и снова и снова извинялась.

Кейт была единственной, кто знал историю целиком, кому известна правда, даже сегодня. Я встретила Ника до разрыва с Райаном. Если бы не Ник, я вышла бы за Райана. И возможно, я по-прежнему была бы замужем за Райаном, жила в другом городе, с другими детьми и вела совершенно другую жизнь: бледную, анемичную версию моей нынешней. Все те же минусы материнства и ни одного плюса настоящей любви.

Разумеется, среди некоторых наших наиболее фанатичных друзей ходили слухи о неверности, когда всего несколько месяцев спустя мы с Ником начали серьезно встречаться. Даже Райан (который в то время знал меня лучше, чем кто-либо, включая Ника) выразил сомнения относительно временного соотношения событий и удивился, как быстро я пришла в себя.

«Я хочу верить, что ты порядочный человек, — написал он мне в письме, которое до сих пор где-то у меня хранится. — Я хочу верить, что ты была честна со мной и никогда меня не обманывала. Но мне трудно не задать вопрос: когда же в действительности ты познакомилась со своим новым другом?»