Нежеланный брак - Джо Беверли Страница 7

Если бы только он не сломал тогда ногу… Как счастливы могли бы они быть!

Он любил свою жену и страдал оттого, что не мог заставить себя переступить порог ее спальни. Вдруг в результате их близости у нее родится мальчик — что же тогда делать ему? Избавиться от Люсьена? Иоланта не переживет этого, а сам он никогда не допустит, чтобы его кровный наследник уступил права бастарду.

Герцог снова тяжело вздохнул и стал молить Бога, чтобы Элизабет Армитидж оказалась достаточно хороша и смогла хоть в какой-то степени компенсировать Ардену его страдания.

* * *

Маркиз спустился по длинной витой лестнице своего дома — который, как выяснилось, не был его домом, — взял у лакея трость, накидку и перчатки и вышел на улицу, залитую ярким майским солнцем. Его длинные, сильные ноги несли его вперед, но он понятия не имел, куда идет.

Оставаться в доме было невыносимо. Идти в клуб — еще хуже: он не хотел встречаться ни с кем из своих друзей.

Впрочем, неправда. Ему очень хотелось, чтобы Николас Делани и его жена Элеонора оказались сейчас в городе. С ними он мог бы поговорить. Но они в Сомерсете, наслаждаются обществом друг друга и лелеют своего новорожденного первенца…

Он бы рассказал им обо всем. О том, что попал в ловушку, из которой не было выхода. О том, что, как выяснилось, он не имеет права на свой титул и привилегии и ему придется дорого заплатить за то, чтобы ими обладать.

Люсьен снова прокрутил в голове разговор с отцом — нет, с герцогом. Неужели он не мог преподнести эти новости как-нибудь поделикатнее? Нет, конечно, не мог. Герцог всегда шел к цели прямой дорогой.

Теперь все вставало на свои места, в том числе и натянутые отношения между родителями, которые, как он считал, испытывают глубокие чувства друг к другу. Неужели отец так и не простил мать? Герцог говорил сегодня о ней с затаенной болью, из чего маркиз сделал вывод, что они не были вместе вот уже двадцать пять лет. Люсьен до сих пор думал, что они сдержанны лишь на людях, а когда остаются вместе, ведут себя совсем по-другому.

Он не представлял себе, как будет после всего этого смотреть в глаза им обоим.

Он понял теперь причину неприступности герцога, исключающей теплоту и одобрение его поступков. Он даже наказывал или хвалил Люсьена с отчужденностью, которая скорее пристала бы опекуну, а не родителю. И только сейчас маркиз понял, что герцог делал все, что мог, и действительно очень хорошо к нему относился.

А теперь пришло время отплатить за его доброту. Он должен согласиться на этот брак — хотя он в высшей степени неравный — и произвести на свет наследников, чтобы продолжить герцогский род. А потом, возможно, у него будет право застрелиться.

Вторая сторона этого запутанного дела, мисс Бет Армитидж, в тот момент, когда семья де Во проявила к ней интерес, была погружена в проблемы международной политики. Март 1815 года вошел в историю благодаря сообщению о том, что корсиканское чудовище, Наполеон Бонапарт, бежал с острова Эльба и вернулся во Францию. Уже наступил апрель, но новости не стали более утешительными.

В школе для молодых леди мисс Маллори продолжали следовать — хотя и в несколько смягченной форме — образовательным заповедям кумира Эммы Маллори, Мэри Вулстонкрофт. Девочкам преподавали широкий круг дисциплин, включая латынь и естествознание; в учебный план входили ежедневные физические упражнения; ученицы должны были находиться в курсе современной общественной и политической жизни.

В эти дни не стоило особого труда привлечь девочек к чтению газет. На их памяти к Наполеону Бонапарту относились не иначе как к Божьей каре, постигшей Европу, а теперь, когда они привыкли считать его лишь персонажем учебников по истории, он вдруг снова объявился. У многих молодых леди отцы и братья служили в армии или в недавнем времени вышли в отставку. А посему текущие события обсуждались в школе с живостью и энтузиазмом, о которых до сих пор учителя могли лишь мечтать.

Сначала возвращение Наполеона во Францию расценивалось как шаг окончательно выжившего из ума человека, но, к сожалению, к этому времени король Людовик XVIII сумел утратить популярность и любовь своих подданных, и поэтому узурпатор был встречен французами с восторгом. Войска, призванные противостоять Наполеону, присягали ему на верность с такой готовностью, что поговаривали, будто император отправил правящему Бурбону письмо: «Мой добрый брат, нет необходимости высылать мне навстречу еще войска. У меня их и так достаточно».

В конце концов, Людовик бежал из страны, и Наполеон снова воцарился в Тюильри.

И вот в такой обстановке, когда однажды утром Бет вызвали с урока, который она проводила в младшем классе, в Желтую гостиную мисс Маллори, она решила, что произошла международная катастрофа. Возможно даже, речь шла об интервенции.

Хороший учитель никогда не демонстрирует своей тревоги ученикам. А поэтому Бет терпеливо, в двенадцатый раз, исправила ошибку в вышивании Сьюзен Дигби и заверила милую маленькую Дебору Кроли-Фостер в том, что ее папа не огорчится, если на первом платке, который девочка для него вышивала, окажется несколько крохотных пятнышек крови.

Сдерживая нетерпение, она оставила Клариссу Грейстоун, старшую ученицу, которая передала ей приглашение директрисы, вместо себя и торопливо зашагала по школьному коридору.

То, что мисс Эмма вызвала ее во время занятий, было неслыханным событием, и все же Бет постепенно склонялась к мысли, что дело здесь не в политических интригах. Даже если бы Наполеон Бонапарт наступал походным маршем на Лондон, Бет Армитидж не в силах была бы это предотвратить. Скорее всего, речь пойдет о какой-нибудь ученице; возможно, предстоит разговор с чьими-нибудь родителями; может быть, случилось что-то с самой директрисой.

Теряясь в догадках, Бет вошла в парадный холл и задержалась перед большим зеркалом, висевшим над столиком красного дерева, чтобы поправить форменный капор и спрятать под него непослушный каштановый локон. Для того чтобы упрочить свое положение в школе, где она сама еще недавно была ученицей, Бет взяла себе за правило во всем придерживаться принятых здесь порядков.

Она отступила на шаг от зеркала и убедилась в том, что ее серое шерстяное платье, подхваченное под грудью поясом, лежит ровными складками, а грязные и исколотые в кровь пальцы ее учениц не оставили на ней следов. Довольная, что мисс Эмме не придется за нее краснеть, она подошла к двери гостиной и, предварительно постучав, открыла ее и шагнула через порог.

Оказавшись в гостиной, она решила, что причиной ее спешного вызова был родительский визит, хотя мужчина, который поднялся при ее появлении, явно был ей незнаком. Это был джентльмен средних лет, высокий, худой, элегантный, с жидковатой, но идеально подстриженной седеющей шевелюрой. Незнакомец разглядывал ее с таким вниманием, что это уже выходило за рамки принятой вежливости. Бет невольно приподняла подбородок.

— Ваша светлость, — чересчур почтительно промолвила мисс Маллори, — позвольте представить вам мисс Элизабет Армитидж. Мисс Армитидж, это герцог Белкрейвен. Он хочет поговорить с вами.