Тайный голос - Глория Беннетт Страница 7

— Сударыня, что за тон? Вы меня, кажется, с кем-то спутали. Я вам не подчиняюсь.

— Боже, мистер Рипепи, чем это от вас так несет? Вы опять пьете с утра? Держите при себе жвачку, если не можете совладать со своим пороком. Мне все-таки придется сказать мадам.

— Я полоскал зубы. У меня флюс. Вы нарочно провоцируете ссору. Поскольку я индифферентен к вашим прелестям, а также к сомнительной внешности вашей племянницы, то меня решили извести.

— Боже правый! Что вы несете? У вас уже началась белая горячка! Да вы мне не нужны, не говоря уже о моей племяннице. Ей всего двадцать семь лет! Посмотрите на себя: старый алкоголик без работы и жилья. Да даже если мне будут ежемесячно доплачивать второю зарплату, я и то на вас не польщусь. Не хотела с вами вступать в перепалку, но… О господи, дай мне силы! — И Модеста, пылая от негодования, побежала вверх по лестнице.

Рипепи посмотрел ей вслед и прошептал:

— Пошлая женщина!

Мистер Рипепи действительно нынешним утром полоскал зубы. Но не специальным полосканием с полочки в ванной, а чистым спиртом, так как считал это более надежным средством для дезинфекции. После полоскания во рту оставался довольно специфический привкус, который он запил водой. Если быть до конца честным, то выплевывать спирт в раковину было жалко. Рипепи выплевывал его в пластмассовую кружку. После полоскания и бритья он какое-то время смотрел на помутневшую жидкость в кружке. Она выглядела крайне неаппетитно, но запах… запах был восхитительный! Тогда Уайн вышел из ванной комнаты и плеснул в кружку апельсиновый сок. Потом подумал и перелил все в высокий стакан. Кинул в него несколько кусочков льда и стал медленно, с наслаждением пить этот элегантный, с его точки зрения, напиток. Я пью сок, подумал он. Да, по утрам пью сок и ем овсянку. И еще яйцо всмятку. Отличный завтрак. Совсем как в Плазе. Несмотря на убежденность, что его завтрак вполне обычен и полноценен по калорийности, мысли мистера Рипепи сразу пришли в нужное состояние приподнятости и восхищения собственной персоной. Обычно это была первая стадия его опьянения. Он еще раз посмотрел в зеркало и пришел от себя в восторг. Но эта чванливая прислуга, возомнившая себя помесью Элизабет Тейлор с Элеонорой Рузвельт, испортила ему настроение.

Уайн подошел к бару, налил себе виски и быстро опрокинул содержимое себе в рот. Пока золотистая жидкость совершала свой волшебный полет вдоль пищевода, настроение Уайна постепенно менялось. Ему становилось все грустнее и грустнее. Одиночество, непонимание, пошлые, ничтожные люди вокруг. Одна только Энн понимает его, но она так далека. И потом у них абсолютно разные политические взгляды. Она демократка, а Уайн убежденный республиканец. И это все. Все! Между ними пропасть! Она думает, что его облагодетельствовали! Ха-ха! Это он ей оказывает любезность. Гостям в ее доме и заодно там… оказывает посильную помощь. Но это так, из хорошего отношения. Но всему есть предел, господа!

— Уайн, что ты такой мрачный с утра? О боже! Что случилось? Почему ты стоишь у бара? Мне его теперь запирать, что ли?! — Это Энн, приняв душ и переодевшись, шла мимо Рипепи.

— Если я вам противен, то к чему эти намеки? Одно лишь слово — и я молча исчезну…

— Это из какой пьесы? Да! Ты мне противен, когда пьешь с утра! И не только мне. А что я скажу твоим друзьям из Общества анонимных алкоголиков? Пять месяцев пошло насмарку!

— Но у меня на самом деле флюс! Мне прописали полоскание!

— А что ты делал возле бара? Посылал туда долгий поцелуй на прощание? Слушай, Уайн, я тебе не жена и не подписывалась в брачном контракте с тобой скандалить. Если я еще раз почувствую от тебя запах спиртного, можешь катиться на все четыре стороны!

Энн решительно отправилась в свой кабинет.

— Грубая женщина! — прошептал Уайн и уныло поплелся на кухню.

Энн рассеянно включила компьютер и несколько секунд не могла сообразить, куда ткнуть курсором. Потом вздохнула и, успокоившись, отыскала место в тексте, с которого и начала работать.

Инцидент с Уайном выбил ее из обычного хорошего утреннего рабочего ритма. Когда-то Уайн Рипепи был звездой на Бродвее. Он прославился в мюзикле, потом блеснул в нескольких комедиях. Одна из них, «Танцы на лунной дорожке», даже получила несколько «Оскаров». Тогда лишь немногие знали, что он пьет. Но когда он сорвал очередные съемки, с ним перестали иметь дело кинорежиссеры и продюсеры. Он вернулся в театр, но и там продержался недолго. Однажды, в Новогоднюю ночь проезжая с друзьями по ночному Нью-Йорку, Энн заметила из машины прилично одетого мужчину, сидевшего на тротуаре. Его лицо показалось ей знакомым. Она притормозила возле него. Вся компания высыпала из машины. Решили, что человеку стало плохо. Но тут один из друзей Энн воскликнул:

— Да это же Уайн Рипепи! И пьяный как сапожник! Поехали, ребята, это его проблемы!

Энн вдруг рассердилась.

— Он же замерзнет. Или его заберут в полицию! Сегодня Новый год. Давайте начнем новую жизнь, спасая чужую! И потом, на его месте мог бы быть каждый! Вот я, например. Да-да, многие писатели спиваются, например Фитцджеральд, Хемингуэй. Генри Миллер тоже пил…

— Энн, ты не пьешь и вряд ли начнешь! — развязно заметил Лори Гленд, молодой, но уже очень модный композитор и музыкант, ее тогдашний любовник. — Ты не так талантлива для этого. Тебе ли тягаться с Генри Миллером? Ты даже не Анаис Нин, у той хоть был богатый муж. А у тебя что?

— Анаис разве пила? Трахалась и нюхала, но не пила, — заметил обозреватель «Пари матч» Серж Клодель, перманентный претендент на место Лори. — А куда мы его посадим? Места нет.

— Место будет. Вот ты… да, ты, Лори, катись отсюда! Я тебя бросаю! А ты, Серж, помоги мне втащить мистера Рипепи в машину.

Так неожиданно в одну из новогодних ночей любовник Энн оказался на мостовой, а пьяный актер заснул на диване в ее номере в Плаз-отеле.

Наутро оказалось, что идти домой Уайн не может, потому что уже два месяца не платил за квартиру и его выставили. Энн предложила ему пожить у нее, но при одном условии — он начнет курс лечения. Уайн согласился. А какой у него был выбор? Энн не испытывала к Рипепи никаких сердечных чувств, но она обожала фильм «Танцы на лунной дорожке», где он играл главную роль. Она всегда плакала в конце фильма, хотя смотрела его раз пять. Кроме того, спустя много лет она вдруг почувствовала себя виноватой перед своим первым мужем. Все-таки он был отец ее ребенка, а она не дала ему никакого шанса. Просто бросила. Может быть, тогда это было правильно. Но если бы это случилось сейчас, теперешняя Энн так не поступила бы. Ситуация с бывшим актером складывалась вроде бы неплохо. Уайн ходил на свои собрания анонимных алкоголиков, выполнял какую-то несложную работу по дому, читал книги и смотрел фильмы, а Энн выдавала ему раз в месяц жалованье. Столько же, сколько и Модесте. Когда Модеста узнала об этом, то отношения между нею и Уайном стали ухудшаться. Его статус был Модесте непонятен. Она требовала от него работы, а не времяпрепровождения. И еще, кажется, Уайн сделал глупость, начав оказывать Модесте знаки внимания. Кажется, эти знаки далеко зашли, но случилась осечка. Осечка была очень интимного свойства и расстроила обоих. Уайн бросился исправлять положение довольно необдуманно. Он почему-то решил начать ухаживать за молодой Джоан. Наверное, предположил, что с ней у него не будет осечки. Джоан со смехом рассказала об этих ухаживаниях своей тетке. И тогда началась война. Конечно, посуды и физиономий никто никому не бил, все продолжали жить в полной респектабельности, как и полагается в приличном доме. Но атмосфера была накалена до предела. И бедный Уайн сорвался он снова запил. Энн не знала всех подробностей, но догадывалась о них. И она просто ума не могла приложить, как разрулить всю эту ситуацию. Приезд нового человека был как нельзя кстати. При мысли об этом новом человеке настроение у Энн понемногу улучшилось. Полковник понравился ей с первого взгляда. И она, сама не зная почему, разыграла перед ним всю эту утреннюю комедию. Ей показалось, что он будет держаться более открыто, если решит, что она прислуга. Теперь надо как-то выкручиваться. Но это Энн не смущало, а, напротив, казалось забавным.