Разумное стремление - Инга Берристер Страница 7

— У тебя самые замечательные губы на свете. Просто созданные для поцелуя…

Она проглотила застрявший в горле комок. Джордж сказал эти слова тем вечером, когда сделал ей предложение, перемежая комплиментами легкие, скромные поцелуи, которые вскоре потеряли всякую легкость, не говоря уж о скромности. Маргарет содрогнулась и едва удержалась от того, чтобы не коснуться пальцами рта, не провести языком по губам — настолько сильным и ярким было воспоминание!

Она почти не имела сексуального опыта до встречи с Джорджем. Он был первым моим любовником… Моим единственным любовником, сухо уточнила Маргарет. Так называемая сексуальная революция, бушевавшая в пору ее юности, не коснулась девушки. У нее никогда не возникало потребности, как у других сверстниц, получить все мыслимые удовольствия…

Хотя много позже из бесед с подругами Маргарет узнала, что большинство из них тоже вышли замуж за своих первых любовников. И это давало им повод шутливо сетовать — особенно если браки были ранними, а мужья слишком увлеченными работой, — что, возможно, они многое упустили в своей жизни.

Нынешний, более здравый, подход к жизни выдвинул на первый план иные ценности. И Оливия, с серьезностью и убежденностью, свойственными несомневающейся юности, заявила, что если и будет заниматься любовью, то только с человеком, чей сексуальный опыт позволит ей чувствовать себя в полной безопасности.

Оливия принадлежала к тому новому поколению молодых женщин, которые на первое место ставят карьеру и финансовую независимость. А брак и семья, на их взгляд, могут подождать, пока эти цели будут достигнуты.

Конечно, учитывая неимоверно возросшее количество разводов, такой подход казался весьма разумным. Но вот любовь… чувства… Подчинятся ли они, когда кто-то решит, что настало время впустить их в свою жизнь? Маргарет не была в этом уверена. Может быть, это потому, что у нее самой просто недостает силы воли, чтобы управлять своими чувствами? Может быть, есть в ней какая-то ущербность, не позволяющая ни на мгновение забыть Джорджа и той боли, которую он ей причинил?

Вероятно, ей было бы намного проще, если бы она возненавидела его, направила всю силу разъедающей ее горечи на то, чтобы уничтожить свою любовь. Но Маргарет была лишена такого оружия, и всю ужасающую боль и муку обернула скорее против себя, нежели против бывшего мужа.

Со временем она научилась успокаивать себя тем, что не ее вина в том, что его любовь прошла. Такое случается сплошь и рядом, и это не делает ее парией, прокаженной, неудачницей. Просто Джорджу встретилась другая. Но от этого Маргарет не становилось менее горько.

Однако жизнь продолжалась, и она как-то продолжала жить, но рана не затягивалась. Это моя вина, а не его, снова и снова, год за годом повторяла она себе. Может быть, оттого, что была слишком юной, совсем одинокой, очень наивной и всецело зависела от его любви и одобрения, Маргарет и страдала так сильно, когда лишилась всего этого.

Имей она более высокую самооценку, осознавай отчетливее свою индивидуальность, обладай большим самоуважением, все, возможно, сложилось бы по-иному… Она могла бы быть иной. Теперь, оглядываясь назад, Маргарет понимала, что была беспомощной и цеплялась за Джорджа, как вьющаяся лоза, не могла и шагу ступить без него и медленно удушала его силой своей любви. Что же удивительного в том, что муж отвернулся от нее?

Маргарет поклялась, что не повторит той же ошибки с дочерью, и внимательно следила за тем, чтобы не причинить Оливии вреда своей навязчивостью и одержимостью. Не обращая внимания на душевную боль, она усердно поощряла в дочери самостоятельность, индивидуальность. Маргарет ценила любовь и доверие, существующие между ними, но не питала никаких иллюзий. Оливия постепенно отдалялась от нее, медленно, но необратимо занимала собственное место в мире взрослых.

Может быть, дочь права… Может быть, действительно пришло время задуматься о своем будущем?

И что дальше? Выйти замуж за кого-нибудь вроде Генри или Джима, за человека, который ей нравится, но которого она никогда не полюбит, — только ради того, чтобы избежать одинокой старости? Разве это не столь же эгоистичное стремление, как ее всепоглощающая, безумная любовь к Джорджу? Нет уж, лучше оставаться одной. Так безопаснее…

Маргарет запнулась — ее покоробило предательское слово, мелькнувшее в голове. Разве она нуждается в безопасности сейчас? Боль прошлого давно должна была отступить. Она уже не та запуганная девочка, что раньше. Она женщина, женщина, которая управляет собственной жизнью, собственной судьбой. Ну и что, если Джордж по какому-то несчастливому стечению обстоятельств оказался в этих краях? Он явно не узнал ее, и они почти наверняка больше не столкнутся.

Может быть, и так. Однако Маргарет знала, что именно короткое, потрясшее ее видение стало причиной сегодняшнего задумчивого настроения, мрачного взгляда и теней вокруг глаз, ожившей боли, только и ждущей, чтобы она ослабила бдительность.

Собрав всю силу воли, она заставила себя выйти из дому. У нее есть дела, жизнь продолжается, и, кроме всего прочего, она обещала мисс Хопкинс и Джеку навестить их сегодня днем.

Если она втайне о чем и жалела, так это о том, что у нее не было больше детей. Есть нечто совершенно особое, волшебное и примиряющее с жизнью в том, что физическое выражение любви приводит к зачатию ребенка…

Маргарет села в машину и завела мотор. Она уже давно запретила себе думать о чем-либо подобном. И все же, как напомнила ей Оливия, она достаточно молода, чтобы завести второго ребенка.

Второй ребенок… Ее руки с силой сжали руль. Для начала придется найти любовника… Любовника, а не потенциального отца своему неродившемуся ребенку. Любовника, о котором она сейчас думала и в котором нуждалась меньше всего.

Да что же с ней происходит?! Неужели это разговоры Оливии выбили ее из привычной колеи? Или было что-то еще, связанное с внезапно мелькнувшим на ее горизонте Джорджем, с ее снами, чувствами, желаниями, которые продолжали преследовать ее, хотя она так яростно пыталась это отрицать?

Маргарет понимала: лишь потому, что Джордж был ее единственным любовником, в бесстыдных эротических видениях, которые порой тревожили ее сон, в качестве партнера всегда оказывался он. К тому же наяву они, возможно, никогда не занимались любовью с таким неистовством и с такой страстью. Но понимала она также и то, что именно эти сновидения укрепляли ее в нежелании впустить в свою жизнь другого мужчину, не позволяли ей искать иного, более спокойного и безмятежного счастья…

Только когда Маргарет оказалась в окрестностях больницы, она осознала, что проделала почти весь путь глубоко погруженная в свои мысли.

Было ровно два часа, когда она вошла в холл и сказала улыбающейся регистраторше, что у нее назначена встреча с доктором Перкинсом.

— Да, конечно, миссис Лорример. Я немедленно сообщу ему, что вы здесь.

Маргарет уже привыкла к тому, что люди ошибочно называют ее миссис Лорример. Возвращение к девичьей фамилии было инстинктивным жестом отторжения всего, что связывало ее с Джорджем. И хотя поначалу Маргарет спешила поправить заблуждающихся, прося называть ее мисс Лорример, но вскоре махнула рукой. Эти поправки смущали посторонних больше, чем их ошибка волновала саму Маргарет.