Любовь без преград - Моника Маккарти Страница 7

Ничего более прекрасного ему не приходилось встречать. Они были не слишком большими, но обладали превосходной формой в сочетании с тонкой талией и плоским животом. Даже не прикасаясь к ним, можно было понять, насколько они упругие и округлые, с бархатистой молочно-белой кожей без изъянов.

Ему ужасно захотелось прикоснуться к ним. Захотелось провести руками по этим нежным холмикам и уткнуться головой в ложбинку между ними. Захотелось ласкать большими пальцами эти изящные розовые соски, пока они не затвердеют, затем водить языком вокруг них, взять их в рот и сосать.

О боже!

Юэн нахмурился, увидев шрамы на ее спине. Они немного смутили его, но все его внимание было приковано к ее совершенной груди.

По-видимому, заинтересовавшись, чем Юэн так увлечен, Маклин подался вперед, чтобы тоже разглядеть представившуюся сцену.

Его глухое, резкое проклятие вывело Юэна из временного оцепенения.

О боже, это монашка!

Казалось, английские солдаты тоже были потрясены. Юэн заметил похотливое выражение на лицах мужчин, явно говорившее об их намерении, и его охватил гнев. Изнасилование монашки являлось особенно тяжким грехом.

Юэн слегка толкнул локтем Маклина, который, похоже, тоже был шокирован, и оба они приготовились к атаке. Обычно Юэн предпочитал пику — оружие пехотинца, — но так как они передвигались верхом на лошадях, он взял с собой меч, который теперь достал из ножен на спине.

Он ждал подходящего момента, в то время как Дженна продолжала свое наступление. Юэн замер. Это было великолепное зрелище. Женщина вела себя чрезвычайно храбро, и ему хотелось сложить меч и аплодировать. Пусть она была монашкой, но у нее сердце валькирии — воинственной девы древних скандинавов. В каждом ее пылком слове чувствовались властность и убежденность, когда она защищала свое праведное целомудрие.

Юэн поморщился, вспомнив о своих недавних мыслях. Вожделение, которое он испытал, окончательно исчезло, когда он услышал перечень ужасов, которые ожидают тех, кто прикоснется к монашкам. Усыхание чресел до изюминок? Юэн содрогнулся и поправил одежду. Для монашки эта женщина обладала слишком буйной фантазией.

Но не грешно ли наделять монашку такими грудями?

Почувствовав, что пора действовать, Юэн и Маклин с воинственным кличем гвардейцев на гэльском языке: «Airson an Leómhann» — выскочили на поляну.

Дженна — поняла, что победила, когда командир отвел свой взгляд. Он больше не смотрел на ее груди. Казалось, он решил вообще не смотреть на нее.

Но едва она осознала свою победу, как из-за деревьев выскочили двое мужчин.

Сначала от их воинственного крика по ее спине пробежал холодок. Хотя Дженна давно не слышала родной речи, она сразу поняла гэльские слова: «За льва». Этот клич был незнаком ей, и она не могла сразу определить, какому клану он принадлежал. Но эти люди явно были шотландцами — и, значит, друзьями.

Дженна закусила губу. По крайней мере, она надеялась, что это друзья.

Впрочем, увидев, как легко эти двое расправились с английскими солдатами, она засомневалась. Она не хотела вновь оказаться в опасной ситуации. А поведение этих мужчин ничего хорошего не предвещало.

Последние несколько лет она мало общалась со своими одноземцами и забыла, какими здоровыми и устрашающими они были. Высокие, широкоплечие, с крепкой мускулатурой, шотландцы выглядели крупными, грубыми и диковатыми, так как рождались и мужали в суровых условиях. Они были превосходными воинами, унаследовавшими страсть к военному искусству от предков, которые сражались со скандинавскими захватчиками, вторгавшимися на их земли.

Дженна содрогнулась. Эти двое были именно такими, но, похоже, убийство было для них привычным делом. Она съежилась и отвернулась, когда один из мужчин поднес свой меч к горлу молодого английского солдата. Она была не в силах терпеть кровопролития, даже если оно было оправданно.

Когда Дженна подняла свой плащ, набросила его на плечи, чтобы прикрыть наготу, и помогла Маргарите подняться на ноги, сражение уже закончилось. Четыре окровавленных англичанина лежали на траве.

Опасность миновала. И тут, заметив направлявшегося к ним мужчину, Дженна, утешавшая плачущую Маргариту, изменила свое мнение. Она ощутила странную дрожь, когда взгляд воина встретился с ее взглядом. Она открыла рот и почувствовала, как сердце ее замерло, а затем учащенно забилось.

Она могла разглядеть лишь небольшую часть его лица под шлемом. Боже, неужели шотландцы все еще носят такое? При этом можно было различить скрытую на добрую четверть челюсть, которая выглядела крепкой и внушительной, как и вся фигура воина.

Весь его облик казался угрожающим, от зловещего шлема до пыльных, окровавленных черных доспехов и кожи с металлическими заклепками и многочисленного оружия на поясе мускулистой фигуры. Дженне показалось, что она уже где-то все это видела. Тем не менее, глядя в его серо-голубые глаза, она не чувствовала угрозы. По крайней мере, для нее. Хотя мертвые солдаты позади него были бы с ней не согласны.

Она, наконец, выдохнула воздух, который неосознанно задержала.

Этот мужчина был обычным шотландским воином. Возможно, немного превосходившим остальных, но не таким, чтобы она не могла управиться с ним. В течение последних нескольких лет ей приходилось встречаться с сотнями воинов, и она всегда побеждала.

И все-таки что-то в нем беспокоило Дженну. Возможно, что-то в его взгляде, когда он шел к ней с непроницаемым выражением лица. Она хорошо разбиралась в людях и могла легко составить мнение о них, но этот мужчина казался непостижимым.

Как много он успел увидеть? Судя по тому, как он смотрел на ее плащ, когда подошел и остановился перед ней, она подозревала, что увидел достаточно. Ее щеки окрасились румянцем. Внезапно почувствовав, что он обладает преимуществом над ней, она решила: чем быстрее все это закончится, тем лучше.

Дженна отпустила Маргариту, встала на колени, взяла руку мужчины в кожаной перчатке и затараторила слова благодарности на французском языке, перемежая их молитвами на итальянском. К счастью, как большинство обычных шотландцев (а его внешность не предполагала иного), он не говорил ни по-итальянски, ни по-французски, и потому переговоры обещали быть недолгими.

Если удастся, она прольет пару слез, хотя ее актерские способности не безграничны. Взгляд почтительной благодарности, который она хорошо усвоила, вполне мог подействовать на него должным образом, но когда мужчина посмотрел на ее волосы и нахмурился, она вспомнила, что ее голова не прикрыта. В таком виде она чувствовала себя… беззащитной. Прошло немало времени с тех пор, как Дженна чувствовала себя женщиной в глазах мужчин, и сейчас у нее возникло странное ощущение уязвимости. Она долго притворялась монашенкой и почти забыла, что на самом деле таковой не является. По крайней мере пока.

Не прерывая свою речь и не давая незнакомцу вставить слово, Дженна поднялась с колен и еще раз поблагодарила его, прежде чем отпустить его руку. Она подняла с земли свое упавшее покрывало и накинула его на голову, затем взяла за руку сестру Маргариту и двинулась прочь. Она должна проводить ее в аббатство, чтобы быть уверенной, что с юной монахиней все в порядке, и потом как можно скорее покинуть эту местность, на этот раз в одиночестве.