Поцелуйте невесту, милорд! - Мэг Кэбот Страница 7

Эмма яростно сверкнула глазами.

— Это я пыталась защитить вас, нелепый вы человек. Это на вас он хотел напасть, а вовсе не на меня.

— На меня? — Джеймс приподнял брови и опустил взгляд на Клетуса, который, сидя на полу, очищал свой рукав от осколков фарфора, морщась каждый раз, когда острые концы впивались в его загрубевшую кожу. — Да я его впервые вижу!

Клетус, вздрогнув, поднял голову.

— Ч-что? — произнес он, заикаясь. Он еще не полностью оправился от полученных ударов и несколько раз тряхнул головой, чтобы прочистить мозги, прежде чем продолжить. — Я… я не знал, что это вы, сэр. Я думает, это лорд Маккрей.

— Лорд Маккрей? — Джеймс повернулся к вдове своего кузена. — Что еще за Маккрей?

Но Эмма только покачала головой, удрученно взирая на беспорядок на полу.

— Этот сервиз был свадебным подарком, — печально сказала она. — Единственным свадебным подарком, который мы со Стюартом получили. А теперь он пропал, уничтожен, и все из-за вашего упрямства и тупости…

— Тупости?! — воскликнул граф. — Ну, знаешь…

— Пропал. Все пропало. Неужели вы не видите? — Эмма не относилась к числу женщин, способных рыдать над черепками, но, надо признать, на секунду ее глаза защипало. Глядя на чашку в своих руках, она живо вспомнила тот день, когда сервиз прибыл в деревянном ящике с маркировкой «Лимож. Франция», и радостное волнение, с которым она извлекала из соломенной упаковки изящный фарфор.

Стюарт, конечно, укорял ее за это. Он был совершенно равнодушен к вещам. Странно, но это явилось одной из причин, из-за которых Эмма в него влюбилась, одним из множества качеств, поднимавших его на недосягаемую высоту по сравнению с другими мужчинами, которых она знала. Стюарт всегда был одухотворенной, жертвенной натурой. Никогда Эмма не встречала человека, до такой степени посвятившего себя помощи ближнему и послушного слову Божьему, как Стюарт. Она так старалась быть на него похожей, обратить все свои помыслы на духовное, не думать о материальном…

Но в этом, как и во многом другом, связанном со Стюартом, она потерпела неудачу.

И лиможский фарфор лишний тому пример. Как ей нравилось смотреть на небо сквозь свои новые тарелки и видеть сквозь них солнце. Это, утверждала Эмма, какое-то чудо. А когда Стюарт принялся объяснять ей химический процесс производства фарфора, она заткнула уши — так, конечно, чтобы Стюарт не видел, — предпочитая верить в чудо.

А теперь — спасибо Джеймсу Марбери! — чудо исчезло.

Граф Денем откашлялся.

— Скажи мне, как назывался сервиз, Эмма, — попросил он, — я закажу тебе такой же…

Злясь на себя, что так расчувствовалась из-за стопки тарелок, а еще больше на то, что проявила слабость в присутствии Джеймса, человека, с которым она поклялась никогда больше не разговаривать, Эмма вытерла слезы краешком рукава.

— Не стоит беспокоиться, — сказала она. — Все это не имеет значения.

Джеймс упрямо возразил:

— Имеет. Скажи только…

— Не имеет. Просто… — Эмма подняла на него взгляд. — Что вы здесь делаете? Я думала…

Стон Клетуса прервал ее на полуслове. Парню удалось стряхнуть осколки с одежды, и теперь он силился подняться на нетвердые ноги. Поставив уцелевшую чашку на каминную полку, Эмма поспешила ему на помощь.

— Как вы себя чувствуете, мистер Мак-Юэн? — спросила она. — Надеюсь, вы не изувечены?

— Нет-нет. — Клетус, более всего страдавший от уязвленной гордости, повернулся к груде обломков, в которую превратился буфет Эммы. — Миз Честертон! — воскликнул он. — Неужто это я натворил?

— Ничего подобного, — заявила Эмма. — Это его рук дело. — Она метнула испепеляющий взгляд в сторону Джеймса, но Клетус, с ужасом взиравший на обломки буфета, ничего не заметил.

— Господи, — выдохнул он. — Я сделаю вам новый, миз Честертон. Обещаю. Клянусь, он будет лучше старого.

— Спасибо, мистер Мак-Юэн. — Эмма подняла с пола его шляпу, отряхнула ее и протянула хозяину. — А теперь вам лучше уйти.

Клетус взял шляпу, однако не двинулся с места, вперив неприязненный взгляд в графа.

— А этот? — буркнул он. Эмма сложила руки на груди.

— Что этот, мистер Мак-Юэн?

— Ну. — Клетус переступил с ноги на ногу. — Кто он такой?

— Кузен покойного мистера Честертона, — ответила Эмма. — Граф Денем.

— Граф! — На простодушном лице шотландца отразилось благоговение, а толстые пальцы принялись нервно теребить поля шляпы. — Это ж надо, — почтительно произнес он. — Я чуть было не поколотил графа.

— Да. — Поджав губы, Эмма взяла Клетуса за локоть и решительно повлекла к двери. — Идите домой, мистер Мак-Юэн, и расскажите обо всем своей матушке. — «Чтобы она понеслась в город и поделилась новостями с каждым встречным», — добавила про себя Эмма. Она давно поняла, что на таком крохотном островке нечего и пытаться сохранить что-либо в тайне. Лучше оповестить всех сразу и сделать это как можно скорее, а миссис Мак-Юэн как никто другой годилась для этой цели.

— Это ж надо, граф, — в последний раз пробормотал Клетус, прежде чем Эмма вытолкнула его на дождь.

Он так и не оторвал взгляда от Джеймса и даже забыл надеть шляпу. Только когда перед его носом захлопнулась дверь, Клетус несколько пришел в себя и, медленно повернувшись, двинулся к катафалку, где Сэмюэль Мерфи, скорчившийся внутри тесного пространства, наслаждался флягой с виски в ожидании возвращения богатого пассажира. Эмма, наблюдавшая за ними из окна, не сомневалась, что оба шотландца будут обмениваться впечатлениями об этой удивительной личности по меньшей мере несколько месяцев.

Что же до самой Эммы, то она готова была отдать последнюю уцелевшую чашку из лиможского сервиза, лишь бы он немедленно убрался из ее дома. Однако беглый взгляд на Джеймса убедил ее, что тот никуда не торопится Граф был занят тем, что стягивал с рук перчатки — лайковые, предположила Эмма, — и озирался по сторонам, изучая ее скромное жилище. Дом был маленьким, поскольку Стюарт не мог позволить ничего лишнего на жалованье викария, но чистым и уютным, с соломенной крышей, промокавшей зимой, но тем не менее весьма живописной, с зеленой дверью и ставнями. Эмма гордилась своим домом, а если его сиятельство думает иначе, то это его дело.

Обеденный стол — если так можно было назвать пару толстых досок с приделанными к ним ножками, — видимо, не соответствовал высоким требованиям фа-фа, поскольку Джеймс небрежно поставил на него цилиндр, уронив сверху перчатки.

Еще немного, возмутилась Эмма, и он снимет сапоги и расположится перед камином, вытянув ноги к огню. Не выйдет! Она не собирается изображать гостеприимную хозяйку перед этим человеком после того, как он обошелся со Стюартом. Ни за что.

— Если вы приехали за вещами Стюарта, — проговорила Эмма с нарочитой холодностью, — то напрасно беспокоились. — Она взяла веник и совок и принялась сметать в кучу осколки того, что совсем недавно было ее обеденным сервизом. — Я отдала всю его одежду и остальные вещи церкви.