У Ромео нет сердца - Лена Петсон Страница 7

— Ну, идите. Идите с богом, — наконец, говорит он, поворачивается и уходит.

Несколько минут я наблюдаю, как его тщедушная от старости фигура удаляется, словно паря над полом из-за беззвучности шагов.

В привычной для нее атмосфере полумрака, музыки и разноцветных огней Маринка чувствует себя роковой женщиной, чей образ как нельзя более подходит для того, чтобы очаровывать богатого, красивого, приторно-сладкого… В общем, самого модного мальчика. В ее понимании и на этот момент.

Васильковое шелковое платье, алые губы, белая кожа, каштановые волосы, высоко завязанные в конский хвост. Маринка сверкает улыбкой и иногда смотрит на меня, чтобы получить подтверждение собственной неотразимости. Кажется, в этот вечер она решила воплотить в себе все очарование молодости и женственности.

— Кирилл, ты должен научить меня танцевать, — как всегда в подобные моменты, она включает «дурочку» и тянет парня за собой куда-то вглубь зала.

Но сейчас мне почему-то кажется, что делает она это зря. Кирилл сам требует нежности и ласки: он явно из тех, кто всеми силами всегда старается добиться только одного — нравиться всем. И у него это получается. Маринка права, он очень привлекателен. Правда, породистый сын богатого папеньки рискует превратиться в пафосное подобие какого-нибудь Бибера. Все чересчур идеально: тату, серьги… чуть было не подумала: борода. Хотя… отрастит Бибер бороду, как у Санты, — появится она и у Кирилла.

Удивительно, но я не испытываю никаких неудобств, окунувшись в нарисованную Маринкой красивую жизнь, и даже как будто рада всему этому светскому представлению. По замыслу, я должна играть главную роль. Однако о том, что у меня якобы день рождения, никто пока не вспоминает. Я тихо сижу у стойки бара и ловлю кайф от собственной взрослости, представляя, будто я героиня старого американского фильма, и мой Брюс Уиллис выглянет сейчас из-за угла.

Но вдруг происходит кое-что поинтереснее.

— Юль! — окликает меня Маринка. — Ты не имеешь права тут грустить! Знакомься, это — ежик…

У меня глаза из орбит. Кто?! Передо мной действительно стоит ежик. Маленький, худенький, с острым носиком и всклокоченными короткими волосами. Красавчик…

— Кто-кто?

— Йосик, Иосиф то есть, — говорит оживший еж.

Маринка к этому времени уже испаряется. Что за! Зачем я сюда пришла? Наверное, чтобы увидеться с этим самым ежиком. Видимо, ради него и Маринкино изумрудное платье надела, и волосы два часа укладывала.

— И кто над тобой так поиздевался? — спрашиваю я.

— Ты про имя?

— Угу.

— Прадед был тем еще приколистом.

— А родители куда смотрели?

— Он убедил их, что это имя наделит меня силой, волей и умом.

— И как — сработало?

— А то! Вон какой вымахал, — говорит он. — И в профиль вон волевой, — поворачивается. — И в фас.

Ну, этот Йосик хоть с юмором…

По всем законам мелодрамы, когда героиня оказывается в неловком положении, появляется Он. Марк предстает передо мной в «лучший» момент: грохочущий бар, я с Ежиком и висящее между нами молчание. Только он входит — и я сразу жалею, что меня занесло сюда, да еще и в празднично-боевой экипировке. Я вообще-то не слишком люблю сентиментальные сцены, но если бы сейчас сидела в кино — расплакалась бы… от обиды за героиню. Попадать в дурацкие положения — еще одна моя слабость.

* * *

— Ты похожа на бездомного котенка, — Марк наклоняется к моему уху так стремительно, что я не успеваю опомниться, только смотрю на него и беззащитно моргаю. Все по прежней схеме: я напоминаю себе идиотку.

— Что? — Я все прекрасно слышу, просто не нахожу что ответить.

— Ты красивая…

— А? — Я вновь использую тот же прием.

Только сейчас замечаю в его руках корзину с яркими, алыми и беззастенчиво сексуальными розами. И, едва подумав об этом, краснею. Он протягивает мне цветы, и уже через секунду я чувствую его губы на своей щеке.

— Решил подружку мою соблазнить? — смеется Маринка.

У нее редкий дар — всегда оказываться в центре событий, поэтому ее неожиданное появление меня не удивляет.

— Ооо… и шампусик здесь! — Она заглядывает в корзину и проводит рукой по бутылке, покрытой бутонами роз. — Прямо классика жанра. Набор соблазнителя!

— Спасибо, — говорю я Марку, надеясь перебить нездоровую активность подруги.

Мне хочется прокричать, что этот подарок я буду помнить всегда — и не только потому, что это единственный подарок мне в этом году, или потому, что я очень люблю розы… просто это первый знак внимания, оказанный мне мужчиной. И этот мужчина — тот, о ком я думаю уже несколько лет.

Марк наклоняется и тихо произносит мне на ухо: «Надеюсь, что шампанское понравится нам обоим».

— Он делает так всегда! — подмигивает мне Маринка. — Так что не расслабляйся…

Звонкий смех заполняет все вокруг. Грохочущая музыка — лишь фон для Маринкиного веселья. Ярко-синие, оранжевые, ослепляющие огни. Извивающиеся полуобнаженные фигуры, разноцветные блики на лицах, и в центре этих пляшущих улыбок — белозубая ухмылка Марка, как укор сестре, словно та только что позволила себе сделать что-то неприличное.

Немного позже Маринка находит меня в толпе, долго и пламенно говорит о чем-то, пытаясь перекричать музыку. Но я слышу лишь конец фразы:

— Слава богу, ты не умеешь обижаться…

Да, я не буду этого делать, ведь Маринка в своих порывах искренна. Она настолько уверена в своей правоте, что высказывается так, будто творит всемирное благо. Ее категоричность и резкость лишены злобы. И это единственная причина, почему сейчас я лишь улыбаюсь ей и подмигиваю.

* * *

Сегодня необычно тепло для конца ноября. Впервые за неделю не идет дождь. Все это… в придачу с Марком, который весь вечер говорил со мной, воспринимается как еще один подарок на день рождения, теперь от судьбы. Если я когда-нибудь сочиню о себе роман, то о сегодняшнем вечере напишу что-то вроде: «Она всегда улыбалась, купаясь в море беззаботной любви».

В половине двенадцатого наша компания выходит из клуба и отправляется к Кириллу домой. Почему к Кириллу, зачем? Я не знаю. Не будь рядом Марка, у меня хватило бы мужества уйти, но он здесь — и я иду вместе со всеми…

— Разрешите? — Это не вопрос, это бомба, которая разрывается рядом со мной.

Марк берет меня под руку, и от неожиданности я подпрыгиваю.

— Стоять! Ты куда? — смеется он.

— Извини, не ожидала… — я в стотысячный раз краснею.

Маринка оборачивается к нам. Вздернув бровь, она с явным неодобрением смотрит на Марка. Должно быть, у меня сейчас очень жалкий вид — я иду, словно кукла, неловкая и будто бы неживая. Отличие только одно: куклы не краснеют… к счастью, Марк не отвечает на взгляд сестры, лишь сильнее прижимает меня к себе, и неугомонная Маринка тотчас оказывается рядом с нами.