Сердце обмануть нельзя - Ширли Басби Страница 7

«Тысяча дубов» — так гордо назвал Морган участок площадью пять тысяч акров, которые Мэтью подарил ему по случаю женитьбы. Участок располагался недалеко от Миссисипи посередине между Натчезом на севере и Батон Руже на юге. Морган надеялся обустроить его для своей молодой жены с красотой и элегантностью, свойственной Бонжур. Может быть, все началось тогда? Или когда Морган уехал, а здесь, в Натчезе, оказался Стивен Маликот?

Маленькая рука Ноэль сжалась в кулак. Она проклинала тот день, когда назвала Стефанию своей невесткой. Но как можно было предвидеть все это тогда? Испытывая мучительную душевную боль, Ноэль закрыла глаза. Разве можно было представить себе, что Стефания променяет обожающего ее Моргана на удачливого охотника Стивена Мадикота, пусть человека из хорошей семьи, но несравнимого с Морганом! Бросить Моргана, ничего не подозревавшего, приехавшего домой после трехмесячного отсутствия и полного радостного предвкушения встречи с женой и сыном! И ничего не оставить ему, кроме торопливо написанной записки, краткой и необъяснимо жестокой. В записке сообщалось о внезапной любви к Стивену и предлагалось вернуть Филиппа после того, как Морган согласится дать официальный развод и урегулировать имущественные отношения. «Никогда я не забуду лица Моргана, — с содроганием думала Ноэль. — Никогда!». Свет померк в его глазах, сделав их холодными и пустыми, а лицо — помертвевшим. Казалось, под теплой плотью и кожей скрывается лишь лед и холодная сталь. Морган бросился вслед за ними. Разумеется, не ради Стефании, которая сама выбрала свою дорогу в жизни, а ради сына. Но тут судьба с Морганом сыграла злую шутку.

Когда счастливые любовники покинули Бонжур, они отправились из Натчеза на север по дороге, пользующейся дурной славой. Дорогу эту называли Хребтом Дьявола, и она действительно представляла смертельную опасность из-за разбойников, воров и других лихих людей, скрывающихся буквально за каждым поворотом. Истории о разбойниках, убийцах, исчезнувших путниках были всем хорошо известны, но это был единственный путь на север, поэтому Стефания с сыном и любовником вынуждена была отправиться по ней. Они встретили страшную смерть в тенистой долине у дороги, где Морган и обнаружил тела всех троих.

Ноэль всегда была рада, что в трудную минуту, когда Морган обнаружил изуродованные тела жены и сына, он был не один. Сам Морган никогда об этом не говорил. О трагической судьбе Стефании и Филиппа семья узнала от Роберта и Бретта Данджермонда, друга детства Моргана. Они рассказали, что беглецы ограблены, хладнокровно убиты и беспощадно брошены вблизи дороги.

После происшедших событий Морган сильно изменился. Нельзя сказать, что он полностью отгородился от семьи. Но чуткий материнский взгляд Ноэль замечал малейшие перемены: не свойственную сыну ранее холодность, нежелание оставаться в Бонжуре более нескольких недель, как будто это доставляло ему нестерпимую боль; тяжелый взгляд, возникающий, когда кто-нибудь из женщин пытался с ним флиртовать, и циничное выражение лица, появляющееся при упоминании о невесте и женитьбе.

Ноэль не сомневалась, что позже в жизни Моргана были и другие женщины. Он все-таки оставался зрелым и красивым мужчиной. Но ее бы не удивило и не шокировало, если бы эти женщины оказались совсем другого круга. Ноэль не сомневалась, что в данный момент нет женщины, которая облегчила бы страдания Моргана и исцелила его сердце.

«О Морган, — в отчаянии думала Ноэль, — полюбишь ли ты опять? Доверишься ли вновь другой женщине?»

И Морган, казалось, безмолвно отвечал на этот вопрос с тупым и резким упрямством:

«Нет!»

Но в данный момент женщины занимали Моргана меньше всего. Он был слишком занят тактичным объяснением Доминику, почему он хотел бы избежать его компании во время поездки в Нью-Орлеан по Миссисипи в следующий понедельник.

Оба брата беседовали в спальне Моргана, не в той, которую он занимал, когда жил со Стефанией, а в другой. Морган менял свой утренний серый костюм на темно-коричневый, хорошо сшитый сюртук и обтягивающие бриджи, предназначенные для верховой езды.

— Дом, — говорил Морган, — мне не нужна твоя великодушная помощь в деле с Эшли. Я ценю ее, но Эшли займет мало места в моей нынешней поездке. Пойми, это случайность, что он окажется там в то же время, что и я.

Морган внезапно усмехнулся.

— Однако это чертовски удачно. Мне было бы неприятно получить дядюшкино письмо с известием о присутствии Эшли в Нью-Орлеане и просьбой вернуть его обратно в Англию уже после возвращения домой.

— Но ты действительно собираешься проучить его, прежде чем посадишь на корабль, не так ли? — настаивал Доминик, аккуратно присаживаясь на край постели Моргана.

Морган посмотрел на него.

— Очень даже может быть. Но я не хочу брать тебя с собой только для того, чтобы доставить тебе удовольствие увидеть это.

— Я знаю, — горячо проговорил Доминик, — но я хочу посмотреть, как ты это сделаешь.

Морган фыркнул.

— Каким кровавым и жестоким маленьким существом ты стал!

— Не более, чем ты, как говорит мама, — ответил Доминик. — О, Морган, пожалуйста, разреши мне поехать с тобой. Я обещаю, что не буду тебя стеснять. Ты ведь знаешь, что я в свои годы стал уже взрослым. Даже папа говорит, что у меня хорошие манеры. Ну возьми меня с собой.

Морган колебался. Доминику было трудно отказать, когда он чего-нибудь добивался. Но, подумав об опасностях, которые подстерегают в Нью-Орлеане легко ранимых молодых людей с возвышенной душой, каким был Доминик, он покачал головой:

— В другой раз. — А когда Доминик открыл рот, чтобы возразить, добавил:

— Я обещаю. Эта поездка планировалась месяц назад, и ты знаешь, что я еду в Нью-Орлеан не ради удовольствия. Половину времени буду занят с агентами по продаже недвижимости и несколько вечеров буду обсуждать деловые соглашения с испанскими официальными лицами. Дом, тебе придется большую часть времени тихо сидеть при заключении торговых сделок. Кроме того, — закончил приветливо Морган, — мое общение с Эшли продлится несколько минут, а что ты будешь делать все остальное время, а?

Доминик пожал плечами.

— Ну, уж найду что-нибудь.

— Вот именно по этой причине я и не хочу брать тебя с собой, — произнес сухо Морган, натягивая начищенные сапоги. — Лучше сходи и покажи мне того чистокровного коня, которого собираются продать наши соседи. Кажется, это серый в яблоках арабский жеребец?

Поскольку лошади были главной страстью Доминика, он легко последовал совету старшего брата, забыв о поездке в Нью-Орлеан. Они провели утро в полном согласии, и Морган решил купить жеребца главным образом для того, чтобы успокоить Доминика.

— Я тебя уверяю, что он даст отличное потомство, — возбужденно говорил Доминик, когда сделка была совершена и они возвращались обратно в Бонжур.

— Вот и займись этим, — ответил Морган с легкой усмешкой. Оставшаяся часть дня прошла между ними спокойно, и до самого вечера поездка Моргана в Нью-Орлеан не обсуждалась.