Шарлотта Джейн Остин - Джулия Баррет Страница 7

На подоконнике лежало больше счетов, чем он ожидал, и никакого особого оживления на холме. Несколько экипажей и сосем мало гуляющих. Он заключил, что сейчас как раз то время дня, когда отдыхающие возвращаются после прогулки к ужину. Но пески и Терраса всегда их привлекали, тем более что подошло время прилива. Ему страстно захотелось оказаться на песках, или на утесах, или у себя дома, или в другом месте за его пределами. Настроение у него улучшилось от одного вида моря, и он буквально ощутил, как его ноге становится легче.

Трафальгар-хаус, стоящий на самом высоком месте плато, был светлым элегантным строением, расположенным на лужайке в окружении совсем еще молодой растительности, примерно в сотне ярдов от крутого, но не очень высокого обрыва. Он находился ближе всех зданий к утесу, если не считать короткого ряда премиленьких домиков, известных под названием «Терраса», перед которым тянулась широкая пешеходная дорожка, претендующая на звание главной улицы городка. В этом ряду стояли дома лучшей модистки и библиотека, на некотором удалении от них — гостиница и бильярдная. Отсюда начинался спуск к пляжу и к купальным кабинам на колесах для раздевания, так что это было излюбленное место, где модницы демонстрировали свои наряды.

Путешественники благополучно прибыли в Трафальгар-хаус, возвышающийся на некотором расстоянии от Террасы, после чего произошло счастливое воссоединение папы и мамы со своими чадами, а Шарлотта, получив в свое распоряжение комнату, развлекалась тем, что, стоя у огромного венецианского окна, с любопытством разглядывала раскинувшийся перед ней пейзаж: недостроенные дома, спускающиеся к морю, которое искрилось под солнцем вдалеке.

Когда они встретились перед ужином, мистер Паркер просматривал письма.

— Ни строчки от Сидни! — воскликнул он. — Каков лентяй! Из Уиллингдена я отправил ему письмо о том, что со мной случилось, и рассчитывал, что он удостоит меня ответом. Впрочем, быть может, это означает, что он сам едет сюда. Вполне может быть. Но вот письмо от одной из моих сестер. Они всегда поддерживают меня. Женщины — единственные, с кем можно вести переписку и на кого можно полагаться. Ну вот, Мэри, — обратился он с улыбкой к супруге, — прежде чем я вскрою письмо, может быть, попробуем угадать состояние здоровья тех, от кого оно пришло, или, скорее, что сказал бы Сидни, будь он здесь? Сидни — дерзкий и наглый тип, мисс Хейвуд. Вы должны знать, что он считает, будто мои сестры своими жалобами демонстрируют чересчур живое воображение, но это не совсем так, или даже совсем не так. У обеих слабое здоровье, как вы неоднократно слышали от нас, и они страдают различными серьезными болезнями. В самом деле, мне кажется, что не было ни одного дня, когда они не сетовали бы на здоровье. В то же время они очень способные и практичные женщины, обладающие большой энергией и силой воли, особенно в тех случаях, когда нужно сделать доброе дело. У них столь неуемная жажда действий, что многие, кто знает их недостаточно хорошо, считают такое поведение шокирующим. Но на самом деле мои сестры совершенно лишены всяческой аффектации. Они лишь обладают более здравым рассудком, чем остальные. А наш младший брат, который живет с ними и которому едва перевалило за двадцать, с сожалением должен признать, почти такой же инвалид, как и они. Он настолько хрупок, что не может работать. Сидни потешается над ним, но тут уж не до шуток, хотя Сидни часто заставляет и меня невольно смеяться над ними. Вот если бы он сейчас был здесь, я знаю, он предложил бы пари, что из этого письма следует, будто Сюзанна, или Диана, или Артур находились в течение последнего месяца на грани смерти.

Пробежав глазами письмо, он покачал головой.

— К своему великому сожалению, должен сказать, что мы не увидим их в Сандитоне. Да, вполне справедливое суждение. Вполне справедливое. Мэри, ты будешь очень расстроена, узнав, как серьезно они были и остаются больны. Мисс Хейвуд, если позволите, я прочел бы письмо Дианы вслух. Я люблю знакомить своих друзей друг с другом, и, боюсь, это единственный способ познакомить вас с ними. Письмо Дианы ясно показывает, какова она на самом деле, — очень активная, дружелюбная и добросердечная, поэтому оно должно произвести на вас хорошее впечатление.

Он начал читать:

«Мой дорогой Том!

Мы были очень расстроены тем, что с тобой случилось, и, если бы ты не написал, что попал в хорошие руки, я, несмотря ни на что, приехала бы к тебе сразу же по получении письма, хотя старое недомогание — спазматическое разлитие желчи — доставляет мне больше страданий, чем обычно, так что я с трудом доползаю от своей кровати до софы. Однако как за тобой ухаживали? Расскажи нам об этом подробнее в своем следующем письме. Если это действительно всего лишь простое растяжение, как ты утверждаешь, нет ничего более разумного, чем использовать растирание, а потом наложить бинтовую повязку, при условии что это будет сделано незамедлительно. Два года назад мне случилось быть у миссис Шелдон, и ее кучер подвернул ногу, когда мыл экипаж. Он так хромал, что едва смог добраться до коттеджа, но немедленное применение растирания помогло (я своими руками растирала ему ногу шесть часов подряд), так что через три дня он снова был здоров.

Прими нашу искреннюю благодарность, Том, за выказанное тобою уважение, за то, что ты посвятил нас в случившееся. Но, умоляю, не смей больше подвергать себя опасности, разыскивая для нас лекаря. Пусть он будет самым лучшим, пусть он осядет в Сандитоне, все равно нам это не поможет. Мы решили больше не иметь дела с представителями медицинского сословия. Мы тщетно консультировались то с одним врачом, то с другим, пока не убедились в том, что они ничего не могут для нас сделать и мы должны полагаться только на собственные знания о своем разрушенном здоровье, если хотим испытать хоть какое-либо облегчение.

Но если ты полагаешь, что твой городок от этого только выиграет, заполучив доктора, то я с удовольствием возьмусь за эту миссию и не сомневаюсь в том, что мне будет сопутствовать успех. Я могу предпринять необходимые шаги в самое ближайшее время. Что же касается того, чтобы самой приехать в Сандитон, это решительно невозможно. С превеликим сожалением должна признаться, что даже не осмелюсь попытаться сделать это, поскольку мои чувства недвусмысленно подсказывают мне: для моего нынешнего состояния морской воздух окажется смерти подобен. И никто из моих дорогих компаньонок не оставит меня, иначе я убедила бы их приехать к тебе хотя бы на две недели. Но, сказать правду, я сомневаюсь, что нервы Сюзанны выдержали бы такое потрясение, она так страдает от сильной мигрени! Хотя мы ежедневно в течение десяти дней ставили ей по шесть пиявок, это принесло Сюзанне столь незначительное облегчение, что мы решили предпринять другие меры. После проведенного обследования, будучи убежденной в том, что причина беды Сюзанны кроется в деснах, я убедила ее атаковать болезнь именно там. После удаления трех зубов ей стало намного лучше, зато ее нервы пришли в совершеннейшее расстройство. Она может разговаривать только шепотом, и нынче утром два раза лишилась чувств, после того как бедняжка Артур пытался подавить кашель. К счастью, он чувствует себя более-менее терпимо, хотя по-прежнему вял и апатичен, что мне очень не нравится, и я опасаюсь за его печень.