На фиг нужен! - Татьяна Булатова Страница 7

– Сейчас, – не спорил с ней Рузов и, дождавшись прихода сиделки, уезжал восвояси, чтобы провести вечер в кругу семьи, заметно изменившейся в последние полгода.

– Не с дурой живешь, – как-то сказала ему Машенька, внимательно наблюдая за тем, как муж складывает в сумку спортивный инвентарь. – Достаточно просто сказать, что ты сегодня не придешь ночевать. Отчитываться вовсе не обязательно.

– Вот так просто взять и сказать? – улыбнулся жене Миша, но тему развить не успел, потому что позвонили с Эльзиного номера. – У меня друг умер, – буднично сообщил он Маше и, перешагнув через сумку, пошел к дверям.

– Подожди, – бросилась за ним Маша, – я его знаю?

– Знаешь, – еле заметно усмехнулся Рузов, сглотнув ком в горле.

– Хочешь, я поеду с тобой? – Машенька даже не спросила, кто он, этот неожиданно появившийся на горизонте старый товарищ.

– Не надо, – отказался от ее участия Миша и странно добавил: – Ты и видела-то его один раз. Наверное, даже не запомнила.

«Еще как запомнила», – могла бы ответить мужу Машенька, если бы понимала, о ком речь. Об Эльзе она нет-нет да вспоминала, всякий раз представляя себе роскошную высокую брюнетку, похожую на Софи Лорен. «Живет сейчас где-нибудь в Ницце, – без зависти думала о ней Маша, – пишет мемуары. Какие-нибудь «Дневники Эльзы»… А что? Имеет право…»

Иногда Машенька всерьез задумывалась о том, смогла бы она сама пойти таким же путем? «Скорее всего, нет», – колебалась Маша и, проанализировав свой сексуальный опыт, убеждалась, что меркантильная сторона отношений ее абсолютно не волнует: удовольствие – вот главный мотив, побуждающий ее к действиям определенного рода. «А у других как?» – задумывалась она на минуту, а потом вспоминала о муже и мрачнела. Все в Мишином поведении теперь выдавало, что и у него существует параллельная жизнь. Теперь Машенька безошибочно распознавала ее приметы: сброшенный звонок, блуждающая улыбка после пикнувшего эсэмэс, долгие разговоры в комнате для гостей, неожиданные отлучки на тренировку, по делу, просто так, ибо взгрустнулось, мягкое зондирование, как планируются выходные и сможет ли семья выделить ему два-три часа на личные нужды.

«Вот и приплыли», – грустно улыбалась себе под нос Машенька и еле сдерживалась, чтобы не спросить: «Ну и как там у тебя? Давно?.. Серьезно?..» А самой не хотелось, чтобы «давно», а уж тем более чтобы «серьезно». Пережив разрыв с Феликсом, она поклялась себе самой, что больше никаких отношений ни с одним мужчиной. Но как всегда – просчиталась. И еще ко всему прочему – влюбилась. Умудрилась как-то влюбиться в немолодого и некрасивого вдовца с самым обыкновенным именем Ваня, который, похоже, самого себя стеснялся. Но что-то в нем было, в этом Иване, отчего все мысли при звуке его имени выстраивались в одну колонну и организованно двигались к одной-единственной цели. О сексе с ним Маша думала безостановочно. Возникало ощущение, что вся ее жизненная энергия уходила на решение всего лишь двух базовых вопросов: «Где? И когда?»

– Ко мне нельзя, – хмурился Иван. – У меня дети.

– Я понимаю, – входила в положение Машенька и, отложив все дела, занималась поиском квартиры.

– Противно на чужой кровати, – ворчал Ваня, но от встреч не отказывался, потому что Маша ему нравилась: веселая, аппетитная, в свои сорок с хвостиком так похожая на девочку, что трудно было не соблазниться.

По сравнению с мужчинами, прежде окружавшими Машеньку, был Иван скуп и прижимист, что и понятно – жизнь заставила. На Восьмое марта подарил три гвоздики, «Советское» шампанское и плитку бабаевского шоколада, не отступив ни на шаг от общепринятых еще в Советском Союзе устоев. Принимая презент, Маша улыбнулась. Заметил – разволновался, начал объяснять: важен не подарок, главное – внимание.

– Конечно, Ванечка, – тут же согласилась с ним Машенька и повела за руку к постели: ложись, мол, отдыхай, получай удовольствие, для этого и встретились, зачем время на разговоры терять? И так мало.

Катастрофическую нехватку времени супруги Рузовы ощущали постоянно, объясняя ее закономерным ускорением жизни в целом. «Приспособимся, – уверял жену Миша и подмигивал: – Уж на самое-то главное время всегда найдется!»

«С тобой-то – да», – встречно подмигивала мужу Машенька и казалась себе маленькой глупой мушкой, попавшей в мед. Вкусно, сладко, а засасывает: либо взлетай, либо уж погибай в сахарной приятности.

– А ты не хотел бы со мной остаться? – однажды спросила она у Вани, нежась в его объятиях в самой середине рабочего дня – святое дело, обед.

– Хотел бы, – смутившись, пробормотал Иван, а Машенька удивилась:

– Почему же не зовешь тогда?

– Не потяну я тебя, Маш. Ты женщина дорогая… К тебе особый подход нужен…

– Да я обыкновенная, Ванечка. Как все! Мне много не надо: всего-то росинку да маковое зернышко, – попробовала пошутить Машенька, а внутри похолодело: неужели откажется?

– А муж как? Это я вдовец, а у тебя – нормальная полноценная семья.

– Не такая уж она у меня и нормальная, – впервые произнесла вслух Маша: – У Мишки – своя жизнь, у меня – своя. Так… одна видимость осталась. Талдычим, как попугаи: «Доброе утро, любимая», «Доброе утро, любимый». А сами в телефон пялимся и лихорадочно соображаем, с кем, куда и когда.

– Так зачем же вы живете?! – искренне удивился Иван, человек простой, патриархальный по своим убеждениям. – Ладно, когда кто-то один гуляет, а вы-то оба!

– Оба, – сникла Машенька. – Ируську жалко… Одиннадцатый класс, пусть уж окончит, поступит. А там посмотрим…

Это «посмотрим» прежде всегда выручало Рузовых, позволяя откладывать насущные проблемы на непонятный «потом» без ущерба для жизни. И что удивительно – срабатывало! Как-то само собой рассасывалось, устаканивалось и забывалось. «Повезло!» – переглядывались в таких случаях Маша и Миша и по-прежнему надеялись на авось. И дочь в них пошла: на авось оканчивала школу, на авось собиралась поступать в местный педагогический университет, на факультет, тоже выбранный на авось, по принципу – «туда, куда баллов хватит»… Но не успела: авось закончился. Ирочка Рузова оказалась беременной и объявила о том, что уходит жить к бабушке.

– К какой, на хрен, бабушке?! – взвился Миша и потребовал, чтобы дочь назвала, кто отец ребенка.

– Это тебя не касается, – дерзко ответила Ирина, не отводя глаз.

– Просто папа хочет знать… – попыталась сгладить конфликт Машенька, но быстро осеклась: дочь посмотрела на нее с такой ненавистью, что ей стало страшно.

– Не вмешивайся, – рявкнул на жену Рузов и подскочил к дочери: – Ты обязана! – закричал он. – Ты нам с матерью пожизненно обязана, потому что мы твои родители. И мы растили тебя не для того, чтобы ты в семнадцать лет кувыркалась в постели с неизвестным мужиком!

– Почему с неизвестным? – криво усмехнулась Ирина и впилась в отца взглядом: – Ты его прекрасно знаешь.

– Я-а-а? – опешил Миша и застыл с разинутым ртом после того, как Ирочка назвала имя его закадычного друга. – Убью!.. – Рузов схватился за телефон.