Альфонсы в телогрейках, или Сколько стоит забыть тебя - Юлия Шилова Страница 7

Пока он методично «раскладывает меня по полочкам», я за ним наблюдаю и вижу его колебания. В душе я уверена, что теперь, когда за моей спиной уже многие километры пути и часы ожидания, я добьюсь свидания во что бы то ни стало.

Ура! Я победила! Стена рушится. Начальник говорит: “Хорошо. Выведем из изолятора на пятнадцать минут…” И предоставляет нам свидание, оговаривая следующие условия: свидание будет проходить в присутствии сотрудников, в “гостинице” — это помещение для приезжающих на свидания, откуда мне запрещается выходить на территорию колонии.

Через некоторое время под конвоем привели моего друга. И тут меня ждала радостная весть: не знаю, по доброте начальника или по инициативе охранников, нам увеличили продолжительность свидания до сорока минут, и оно проходило наедине. Всё же мы так и не поговорили толком. Хотя очень радовало уже то, что мы встретились.

Спустя несколько лет, мысленно возвращаясь к тому опыту всего лишь краткого соприкосновения с тюремной жизнью, причем, вероятно, не с худшей ее стороной, вспоминаю пережитый тогда шок.

Восприятие тюрьмы человеком с воли, возможно, близко к тому, что испытывает заключённый, впервые оказавшийся в неволе, когда происходящее воспринимается намного острее, пока не становится привычным, бытом, тем, что в целях самосохранения уже перестаешь замечать, относясь к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. Тюрьма, наверное, не забывается никогда.

Конечно, мы сами в этом виноваты. Хотим верить в то, что нам говорят, и верим, что им там плохо, и вообще они не виноваты, и это досадное недоразумение, хотя законопослушного гражданина никто не посадит. И что денег у них там нет, хотя, если надо, и телефон находят, и деньги на него, я уж не говорю о спиртном и наркотиках, которых там почему-то больше, чем здесь. А всё денег у них нет, ну прям самые несчастные. Некоторые живут там — любая позавидует. Как сами говорят: “Единственное, чего не хватает, — женского общения”.

Живут они, кстати, и за счёт нас с вами. Сколько дурочек им кладут деньги на телефон? Да все кладут! А таким образом можно общаться со всеми одновременно, и каждая передачку какую-нибудь привезет — нескольких пачек чая и сигарет… Именно отсюда и берётся большое количество средств на счету.

Они там все артисты из погорелого театра… Познакомьтесь ещё с одним, и он будет говорить то же самое, что предыдущий, почти слово в слово (такое ощущение, что малявой по всем зонам распространили). Разницы между ними нет, разве что минимальная — как клоны. А ещё они очень хорошие психологи: такое ощущение, что вместо воровского закона женскую психологию изучают. А письма пишут: обалдеть можно, стихами, ну прямо, пушкины непризнанные…

Самое смешное, что сидят там и думают: “Какой я умный, я её надул”. Кого ты надул? Бабу? Это хрупкое и доверчивое существо? Да сам бы себя уважать перестал, мужик называется… А то, порядочный он арестант, а сам у бабы на карточку клянчит. Да не жалко, я ему карточку, а он мне за эти деньги половину ночи будет рассказывать, как меня сильно любит и какая я хорошая. Как проститутки телефонные, честное слово.

В общем, каждая из нас ждет принца, единственного только для нее. Только странный какой-то принц получается, весь как хохломская роспись. Это я про татуировки. Сначала обижает, а потом истерики закатывает и поёт, именно поёт, как соловей, как сильно любит, позвонить не мог, потому что полиция телефон отмела… А сам на длительную в это время к другой бабе ходил или в изоляторе сидел. Подводя черту под выше написанным, хотелось сказать, что всё это интересно сначала, но бессмысленно в конце…»

— Лара, мне труба. Нужно тридцать тысяч рублей, — разбудил меня посреди ночи телефонный звонок.

— Сколько-сколько? — спросила я, пытаясь проснуться.

— На тридцатку попал, — виновато произнёс Игорь.

— Опять игра?

— Она, родимая.

— А чем ты думал, когда садился играть?

— Видимо, не думал. У меня здесь мозги высохли, думать больше нечем. Лара, выручай, или мне конец.

— Игорь, как же у тебя всё просто… Что значит, выручай? Ты так рассуждаешь, будто деньги нынче на деревьях растут.

— Да у меня уже на рассуждения времени нет. У меня часики тикают каждую секунду.

— Игорь, ты же знаешь, это для меня неподъёмная сумма.

— А ты кредит возьми, — неожиданно выдал мой любимый.

— Ты серьёзно?

— Мне кажется, ты понимаешь, что мне не до смеха.

— Так просто. Пойди, возьми кредит, и всё…

— Тебе дадут, — стоял на своём Игорь.

— Ты же знаешь какие у меня трудности с финансами. На мне ещё дочка маленькая. Я и так работаю как проклятая.

— Лара, ты думаешь, я не понимаю? Выйду из тюрьмы и отдам тебе все долги. Дочка мне как родная. Ещё одну родим, а может, и сына. Я всегда мечтал о большой семье. С деньгами проблем не будет, поверь. Обещаю. Заживём счастливо, ты ни в чём не будешь нуждаться.

— Да когда это будет, — в сердцах произнесла я. — Если бы ты только знал, как я устала жить в иллюзиях.

— Ты называешь мои обещания иллюзиями? Ты действительно думаешь, что я фантазёр, а не нормальный мужик?! — закричал Игорь, и в трубке в очередной раз послышались быстрые гудки.

Посмотрев на молчащий телефон, я подумала о том, что с тех пор, как познакомилась с Игорем, действительно стала жить в иллюзиях и строить свою жизнь так, будто живу не в этом мире, а в каком-то совсем ином, с другими правилами, другими законами, другими принципами.

Неожиданно Игорь перезвонил.

— Лара, ты пойми. Просто у меня, кроме тебя, никого больше нет. Ты мой самый близкий и дорогой человек на свете. Самая любимая и родная. Ты же сама мне клялась, что и в горе, и в радости… Ну, пока в горе… Я хочу, чтобы ты правильно меня поняла.

— Я правильно тебя понимаю. Но ведь ты обещал не играть. Ты играешь, а расплачиваться должна я. Может, тебе кого-то побогаче найти?

— Лара, ты что, дура? Считаешь, я с тобой из-за денег? Да если бы я действительно хотел из-за денег, то нашёл бы дочку состоятельного папика и её доил.

— Ты уверен, что дочка состоятельного папика на тебя бы повелась?

— Не сомневайся. Я мужчина обаятельный и привлекательный. А то, что на зоне сижу, так это временно. Я могу заполучить любую дурочку, но кроме тебя, мне никто не нужен.

— Но ты заполучил дурочку меня.

— Ты у меня не дурочка. Ты у меня самая умненькая и красивая девочка на свете.

— Если ты меня любишь, то должен думать и обо мне тоже и брать всю ответственность за свои дела на себя.

— Если не поможешь, мне лучше сразу умереть. Лучше сдохнуть. Я жить не хочу. Лара, клянусь, это в последний раз.

— Сколько таких последних раз уже было?