Грешники - Алексей Чурбанов Страница 7

Тем временем шёл к концу март, и установилась пронзительно ясная и необычайно морозная погода. Снег на газонах ежедневно поджаривался потеплевшим солнцем, но не таял, а покрывался чёрной коркой и, сжимаясь, постепенно освобождал всё большие пространства. В старой части Васильевского острова на сплошь каменных улицах и в узких дворах, кроме самых уж скрытых мест, снега не было вовсе. Зато Нева и Невки по-прежнему были крыты толстым слоем подёрнутого серым налетом торосистого льда. По протоптанным тропинкам на реках гуляли люди — на лыжах и без. Утром за Стрелкой у Петропавловки чёрной россыпью располагались рыбаки. Мороз морозом, но весна ожидалась, её близкое дыхание ощущалась во всём.

Нельзя сказать, что Шажков всё это время думал только о церкви, международной конференции и аспирантке Окладниковой. Конец марта выдался хлопотным. Валентину «навесили» пять дипломников, он активно участвовал в нескольких НИР-ax (за дополнительные деньги) и писал для клиента из «новых русских» кандидатскую диссертацию. Кроме того, у него произошло очередное сближение с Совушкой Олейник. Они несколько раз пересеклись в кафе, и Софья пригласила Валентина на концерт в Большой зал Филармонии.

Шажков очень ценил свои нечастые встречи с Софьей. Приятно поговорить с умным человеком, который ещё и любит тебя. Совушка, будучи весьма расчётливой и целеустремлённой особой, с Валентином вела себя абсолютно бескорыстно и расслабленно. Шажков отвечал тем же, и их общение напоминало встречу двух ныряльщиков на поверхности моря, хватающих ртами живительный воздух перед очередным погружением.

Встретиться договорились не «под часами», а уже в самом зале Филармонии, и Софья передала Валентину его билет. Мельком взглянув на кусочек картона, Валя обнаружил, что программа примечательная: в первом отделении — 2-й фортепианный концерт Прокофьева, а во втором — 5-я симфония Шостаковича. Ничего так для одного вечера! «Значит, — подумал Валя, — будет тема для страстной интеллектуальной беседы в Совушкином стиле». Она знала, что Шажков любит Прокофьева и неоднозначно относится к Шостаковичу, в то время как у неё всё ровным счётом наоборот. Таким образом, всё обещало красивый и насыщенный вечер, возможно, с интеллектуальным продолжением. Где-то на заднем плане мелькнула мысль об интиме. Шажков вначале отогнал эту мысль, но потом решил: «А почему бы и нет? В готовности надо быть обязательно».

— Форма одежды парадная? — спросил он.

— Как на свадьбу, — ответила Совушка.

— А кто-нибудь из твоих знакомых ещё будет?

— Я не приглашала, но кто их знает… Не хотелось бы…

— С тобой, одной тобой… — продекламировал Валентин. — В длинном зелёном платье.

— Если влезу, — парировала Совушка — а ты в своем бежевом костюмчике. Пятно-то коньячное вывел?

— А как же. Только не костюмчике, а костюме… Хотя… Не могу я в бежевом. Чёрное пальто, бежевый костюм… Что я как негр на Манхэттене…

— Ну, тогда и я не Наоми Кэмпбелл. Целовать, быстро! — она подставила пухлую щёчку, махнула ручкой в светлой перчатке и с достоинством потттла прочь.

Шажков проводил её взглядом, выдержал паузу и в совершенно благодушном настроении двинулся в том же направлении к метро.

В день концерта Валентин отутюжил свой праздничный бежевый костюм, заправил железную фляжку — подарок Софьи — дагестанским коньяком, щегольски закрутил вокруг шеи бежевое в коричневый треугольничек кашне и отправился на метро в Филармонию. На машине не поехал из-за упомянутой фляжки с коньяком.

Фойе Большого зала Филармонии было переполнено. Несколько среднего размера очередей тянулись к прилавкам с закуской, соками и спиртным. Много людей прохаживалось по анфиладам. Среди них были дамы с голыми спинами и очкастые девчонки в нестиранных джинсах, хорошо одетые мужчины старше средних лет и затрапезные лабухи, пахнувшие табаком и потом. В толпе время от времени появлялись и исчезали группки представите лей Востока — китайцев или японцев. Громкая речь, в том числе иностранная, общий гул и броуновское движение в фойе создавали настроение праздника.

Софью Шажков увидел сразу — она стояла у окна в длинном зеленом платье с декольте, которое делало её выше и стройнее, но не в ущерб той приятной лёгкой полноте, которая позволяла сказать: вот стоит женщина! Софья держала в руке бокал с шампанским и беседовала с пожилой дамой, у которой в руке также был бокал. С ними стоял кучерявый мальчишка лет десяти в чёрном костюмчике с бабочкой. Валентин был немножко раздосадован присутствием рядом с Софьей посторонних лиц, хотя в глубине души ожидал чего-нибудь подобного. У Совушки полгорода ходило в знакомых, а уж в лингвистических и музыкальных кругах… Шажков медленно пробирался сквозь толпу к Софье, любуясь ею. Она его тоже увидела и помахала рукой. Пожилая собеседница и мальчишка одновременно повернулись и теперь смотрели на подходившего Шажкова.

— Здравствуйте, Софья Михайловна, вы сегодня замечательно хороши! — смесь прикола и искреннего восхищения в словах Валентина заставили Совушку слегка покраснеть.

— Здравствуй, Валя, — она подала Шажкову руку, которую тот, нагнув голову, быстро поцеловал, — знакомься: это Лариса Яковлевна — заведующая нашей кафедрой. А это, — она показала на чинно стоявшего мальчишку, — её внук Максим.

— Очень приятно, — слегка поклонившись даме, сказал Валентин и протянул руку мальчишке. Тот стрельнул глазами вверх на бабушку и подал маленькую руку, которую Валентин осторожно, но уверенно пожал.

— Софья Михайловна, что же это: мы пьем алкоголь, а у нашего кавалера нет даже бокала! — Лариса Яковлевна, приподняв брови, посмотрела на Софью.

— Поставила задачу, — подумал Валя и сказал: «С бокалом вопрос сейчас решим. Демонстрирую предусмотрительность».

С этими словами он медленно вытянул из внутреннего кармана пиджака фляжку и стал отвинчивать крышечку В воздухе густо запахло коньяком.

— Вау, — сказала пожилая Лариса Яковлевна, — вы, молодой человек, придерживаетесь моды. Знаете ли, Софья Михайловна, что сейчас на концерты модно приходить со своим коньяком? Вот гляньте на ту солидную компанию. Видите? Разливают.

— Давайте я вам капну, Лариса Яковлевна, — предложил Шажков.

— С удовольствием, — сказала дама и протянула пустой бокал, — Софья Михайловна, давай-ка и ты попробуй.

— Я пью шампанское, — невозмутимо ответила Софья.

— А я к вам присоединюсь, — сказал Валентин и, запрокинув голову, отпил несколько глотков из фляжки. Коньяк горячей струйкой потек в рот, однако отверстие фляги оказалось неожиданно узким, Валентин сделал ненужный вдох и почувствовал, что подавился. В мозгу пролетела короткая, но ясная мысль о том, что сейчас весь коньяк окажется на бежевом костюме. Шажков икнул, отвернулся и не своим голосом прохрипел: «Извините, не рассчитал». Горло резануло как ножом, но через несколько секунд стало отходить, и Валентин почувствовал, что худшее миновало. Он откашлялся, повернулся к дамам и, будучи не в силах говорить, развел руками. Совушка смотрела на него недовольно, но с сочувствием. Лариса Яковлевна сделала вид, что ничего не было. Максим, кажется, немного испугался и придвинулся к бабушке.