Цепи судьбы - Маурин Ли Страница 70

— В подвале нашего дома у Ньюсхэм-парка, — ответила моя мать. — Мы там очень весело проводили время. Кто-нибудь помнит капитана Кирби-Грина? Он жил на первом этаже.

— Он был страшным занудой, — проворчал дедушка. — Каждый раз, когда я к тебе приезжал, он ловил меня в вестибюле.

— А мне он очень нравился, — возразила Марион, впервые за весь разговор открыв рот. — Я встречалась с ним всего один раз, на празднике у станции Понд-Вуд. Мне показалось, что капитану очень нравилась твоя мать, Чарльз.

— Он был от нее без ума. Он ей тоже нравился, но не в этом смысле. — Чарльз грустно улыбнулся. — Мне кажется, единственным мужчиной, который маме когда-либо был нужен, был наш папа. За ней ухаживал один мужчина, с которым она работала. Он даже хотел на ней жениться, но мама ему отказала.

— Как бы то ни было, — опять заговорила Эми, — капитан Кирби-Грин назначил себя массовиком-затейником на время воздушных налетов. Он почти постоянно находился в подвале, чтобы, когда прозвучит сигнал воздушной тревоги, все было готово. Капитан очень огорчался, если этот сигнал так и не раздавался. В канун второго военного Рождества налеты были просто ужасными. Они повторялись день за днем. Каждую ночь Ливерпуль бомбили много часов подряд. Я помню, как мы пели песню «Тихая ночь» и я спрашивала себя, поет ли ее Барни в лагере для военнопленных в Баварии…

«… Яркий свет вокруг тебя, — голосила Эми, — Дева, Мать и дитя…» Ее собственный голос что-то делал с ее ушами, вызывая в них звон. Это означало, что чем громче она пела, тем успешнее ей удавалось заглушать звуки бомб, рвущихся над Ливерпулем. Дом беспрерывно дрожал, его фундамент стонал, и Эми казалось, что он вот-вот обрушится прямо на них. На этой неделе все ночи были такими. Даже сегодня, в канун Рождества, бомбежка была ничем не легче предыдущих.

«С любовью смотрят на меня…» — вопила она. Это был немецкий рождественский гимн, и кто знает, быть может, Барни тоже его сейчас поет. Собравшиеся в подвале жильцы вкладывали в пение всю свою душу. Эми, Клайв и Вероника Стаффорд, мистер и миссис Портер и, конечно же, капитан изо всех сил пытались заглушить страшную реальность того, что происходило снаружи.

Эми вспомнила, как, когда она, Чарли и их сестры были маленькими, они пели «Носки стирают, теребя, пастушки только для себя». Мама с папой очень на них за это сердились, особенно если они были в это время в церкви. Эми не часто думала об отце, и это воспоминание заставило ее улыбнуться.

Это было второе Рождество с тех пор, как они с Барни поженились, и оба Рождества они провели порознь. Как там ему живется в лагере для военнопленных? Этот лагерь располагался не в поле, и жили заключенные не в палатках. Так она раньше представляла себе лагерь. Этот лагерь находился в настоящей и очень холодной крепости. Барни писал, что он никогда не снимает шинель. Это была вовсе не та шинель, которую ему выдали в начале службы, потому что он потерял почти все свое имущество во Франции. Это была чужая шинель, и в кармане он нашел носовой платок с вышитой в уголке буквой «У». «Должно быть, раньше она принадлежала Уильяму, — писал Барни, — или Уолтеру, или Уилфреду».

Капитан Кирби-Грин руководил импровизированным хором с помощью деревянной линейки. Он уморительно гримасничал, подергивая носом и поднимая брови, как если бы дирижировал настоящим профессиональным хором. Эми разбирал смех, но она боялась задеть его самолюбие.

«Спи в божественном покое, — выводил хор. — Спи-и в боже-ественном поко-ое».

Последовавшая за этим тишина, хотя и вполне ожидаемая, застала их врасплох, и они растерянно моргали, глядя друг на друга, пока новая бомба не упала совсем близко, на клочки разорвав тишину. Дом зашатался, певцы ахнули, Эми перекрестилась. Капитан Кирби-Грин лишь презрительно скривился. Он запретил себе реагировать на воздушные налеты, какими бы тяжелыми они ни были. Он считал себя лидером, а значит, должен был демонстрировать силу духа.

— Может быть, сделаем перерыв и перекусим? — предложил он. — Уже почти полночь.

— Неплохая идея, — отозвалась миссис Портер. Поскольку она была единственной среди них неработающей женщиной, на нее была возложена обязанность делать бутерброды.

В честь Рождества она приготовила сладкие пирожки.

— В Ливерпуле совершенно невозможно раздобыть начинку для пирожков [29], — извиняющимся тоном произнесла она. — Поэтому я начинила пирожки изюмом, смешанным с джемом из черной смородины. Зато, — тут в ее голосе зазвенело торжество, — у нас есть настоящие яичные бутерброды. У зятя Эми родители живут в селе. Они передали ей на Рождество яиц.

— Ух ты! — Клайв Стаффорд облизал губы. Он был ужасно прожорливым, и за ним приходилось постоянно следить, чтобы он не съел больше, чем ему полагается. Вероника скорчила гримасу у него за спиной.

Капитан смотрел на часы.

— Полночь! — объявил он. — Поздравляю всех с Рождеством!

— С Рождеством!

Все поцеловались. Клайв Стаффорд поцеловал Эми с ничем не оправданным энтузиазмом.

Какая странная штука жизнь, думала Эми. У нее не было ничего общего с Портерами, Стаффордами или капитаном Кирби-Грином. Соседи ей нравились, но они были из разных слоев общества. Тем не менее она проводила ночи напролет с этой пятеркой незнакомцев, и все они в любую секунду могли погибнуть. И быть может, в свое последнее мгновение на земле она увидит одно из этих лиц, а не лицо Барни или кого-нибудь из тех, кто ей действительно дорог.

Какие ужасные мысли лезут ей в голову в первые минуты Рождества!

В это же самое время в Китли Кэти Бернс была абсолютно счастлива. Счастлива настолько, насколько это возможно в военное время. Как и в прошлом году, в финансовой части была организована вечеринка. Сделали бутерброды, и кто-то принес выигранный в лотерею торт. У них была дюжина бутылок «Гиннесса» и много вина.

Для женщин это было в тысячу раз лучше, чем идти на танцы в столовую, где солдаты лапали их и вообще вели себя так, как будто уже много лет не видели женщин. Что касается мужчин, их это избавляло от необходимости сражаться за партнершу по танцам. Более того, они все работали бок о бок и поэтому чувствовали себя непринужденно.

Реджи Шорт, хозяин проигрывателя, купил по этому случаю новые пластинки — «Загадай желание» из «Пиноккио», «За радугой» в исполнении Джуди Гарланд и «К востоку от солнца и к западу от луны» Фрэнка Синатры.

Реджи пригласил Кэти на танец. Это был необыкновенно красивый молодой человек с вьющимися белокурыми волосами и чертами греческого бога. Он едва успел окончить университет и стать дантистом, когда началась война. Реджи немедленно оставил стоматологию и пришел на призывной пункт. К его немалому разочарованию, он так и остался дантистом. Армия наотрез отказалась делать бойца из высококвалифицированного специалиста, который был намного ценнее для нее как профессионал. Кабинет Реджи находился рядом с кабинетом врача, который, в свою очередь, был расположен рядом с финансовой частью.