Язон четырех морей - Жюльетта Бенцони Страница 70

«Пилар принадлежит к племени непримиримому… у них обманутая влюбленная, не дрогнув, отправит неверного любовника к палачу…»

Это было так, это было именно так! Ее упрячут в какое-нибудь логово, откуда она не сможет выйти, пока Язона не казнят. Может быть, после того ей окажут милость и тоже убьют? Тогда путь к искуплению для набожной Пилар станет еще привлекательней!..

«На ее месте, – подумала Марианна, – я, несомненно, убила бы соперницу, но ни за что в мире и пальцем не коснулась бы человека, которого люблю».

Связывавшие ее путы причиняли боль, а кляп затруднял дыхание. Она поерзала, чтобы найти более удобное положение.

– Сидите спокойно! – раздался холодный голос Пилар. – Скоро мы поменяем кареты.

Действительно, вскоре фиакр остановился. Сразу несколько рук крепко схватили Марианну, чтобы высадить, и, едва она коснулась земли, как оказалась в другой карете, на гораздо более мягких подушках. Ее локти прижались к шелковистому бархату. И она сразу почувствовала, что рядом с ней сидит не Кроуфорд. Это была Пилар. Тонкое обоняние Марианны узнало густой запах ее духов: жасмина и гвоздики. Больше никто не поднялся в карету, и пленница начала серьезно беспокоиться о своем спутнике, чье приглушенное бормотание донеслось издалека. Кто-то сказал около дверцы:

– А что нам делать с другим?

– Я же уже говорила, куда его отвезти, – ответила Пилар. – Ручаюсь, что полиция не будет искать его там, если вообще начнет разыскивать.

– Будьте уверены, донна Пилар, что этим она займется. Когда его жена узнает, что он не вернулся, она поднимет шум!

– Не думаю! Тогда ей придется сознаться, что они дали убежище изгнаннице… Главное, впрочем, чтобы его не обнаружили до намеченного нами дня. Потом мы его отпустим. Обращайтесь с ним хорошо. Он не враг нам. Кстати, вы заплатили кучеру фиакра?

В ответ, вместо гортанного голоса человека по имени Васкец, раздался тихий смех, показавшийся Марианне зловещим.

– Вы не должны были! Мы же здесь не дома.

– Подумаешь! Зато одним проклятым французом стало меньше! Теперь поезжайте! Трое наших будут сопровождать вас, и мы снова встретимся уже там! Но… осмелюсь вам подсказать, что лучше сделать, чтобы вашу спутницу не могли заметить! И если вы позволите…

Снова Марианну схватили, закатали во что-то теплое и шероховатое, пахнущее лошадью, очевидно, попону, и без церемоний положили на пол кареты.

– Я хотела сделать это перед приездом.

– Вы слишком добры! Неужели вам нравится эта шлюха, укравшая у вас мужа?

– Как вы хорошо понимаете меня, милый дон Алонзо! – проворковала Пилар таким ангельским голосом, что у Марианны появилось неистовое желание укусить ее. – Спасибо! Тысячу раз спасибо! Благодаря вам это путешествие будет очень приятным… для меня по крайней мере!

Лежавшая на полу кареты и не имевшая возможности пошевелиться, пленница сейчас же поняла, каким испытанием будет для нее ощущать ноги врага на своей груди. Но чтобы не доставить ей лишнее удовольствие, она удержала рвущийся из горла вопль возмущения. «Ты мне заплатишь за это! – поклялась она про себя. – Ты мне стократ заплатишь за это и за все остальное! Подлая ослица! Когда ты попадешься мне в руки, я тебе покажу, на что я способна, я тоже!.. Грязная убийца!.. Вшивая сука!..»

Продолжение ругательств, которыми в бессильной ярости Марианна осыпала Пилар, было гораздо менее изысканным. Все они были позаимствованы из лексикона старого Добса, селтоновского конюшего, который научил Марианну держаться в седле. Она, впрочем, не особенно понимала смысл произносимых слов, но получала своеобразное облегчение, ибо ей казалось, что никакое ругательство не может быть достаточно грязным для женщины, которая хладнокровно позволила убить безвинного кучера фиакра, не говоря уже об упорстве, с каким она толкала Язона в руки палача.

Измученная от толчков и полузадушенная Марианна чувствовала, что лошади идут рысью. Одно время ощущалась тряска по мостовым, затем ей показалось, что они проехали одну из парижских застав, потому что она услышала звяканье оружия и отрывистые команды. Но карета не замедлила ход, а даже наоборот, кучер пустил лошадей в галоп по довольно ровной дороге, где ухабы встречались редко.

Марианна услышала, как Пилар с облегчением вздохнула, затем ощутила, что лицо ее освободилось от покрывала, а глаза от повязки.

– Я не хочу, чтобы вы умерли от удушья, – с оскорбительной заботливостью сказала сеньора. – Это было бы слишком быстро!.. Впрочем, вы можете попытаться заснуть, моя дорогая. Нам ехать еще добрых два часа.

Испанка поставила ноги на прежнее место, но Марианне с трудом удалось повернуться так, чтобы не видеть ее самодовольное лицо. Так она могла спокойно думать.

Два часа? За это время таким ходом можно проехать около семи лье, но это расстояние ничего ей не говорило, ибо она не знала, через какие ворота они покинули Париж. Тем не менее теперь стало ясно, что если ей удастся бежать, придется украсть лошадь или… идти пешком, что, впрочем, не особенно ее пугало. Ради Язона она готова без единой жалобы пройти пешком хоть от Марселя.

Чтобы не тратить понапрасну энергию, Марианна старалась расслабиться, хотя это было и трудно в ее неудобном положении. Ей пришли в голову советы старого Добса, может быть, потому, что она его только что вспоминала.

«Расслабьтесь, мисс Марианна. Это один из лучших секретов фехтовальщиков и стрелков. Успокаиваются нервы, поддерживается хладнокровие. Надо научить ваши мускулы отдыхать».

Добрый старик обучал ее, как расслабить руки, ноги, как углубленно дышать, и, несмотря на узы, Марианна старалась применить на практике свои давние уроки. В то же время она пыталась ни о чем не думать, особенно о пережитых в Лафорс восхитительных минутах, действовавших возбуждающе. И это удалось ей настолько хорошо, что в конце концов она заснула глубоким сном.

Она проснулась оттого, что ей снова закрыли глаза и накинули попону на лицо. Почти сразу же послышался скрип решетки и снова звяканье оружия, словно они оказались перед сторожевой охраной. Затем карета покатилась по чему-то мягкому и ровному, по посыпанным песком аллеям парка, может быть… В своей плотной упаковке Марианна больше ничего не слышала и отчаянно ловила воздух… К счастью, карета наконец остановилась.

Молодая женщина подумала, что ее развяжут, вынут кляп и снимут повязку с глаз, но ничего этого не сделали. Две пары рук вытащили ее из кареты. Послышался плеск, лязг цепи, затем глухой удар, как бывает, когда лодка ударяется о причал. Под ногами тех, кто ее нес, заскрипели доски, и она ощутила легкое покачивание суденышка, на дно которого ее положили. Без сомнения, ее собираются перевезти через реку, если только… У нее промелькнула мысль, заставившая ее содрогнуться, но она тут же отбросила ее. После похищения Пилар повторяла ей, что ее не убьют, теперь, по крайней мере, потому что она должна подольше мучиться!

Кто-то сел на весла, и лодка поплыла. С напряженным вниманием Марианна прислушивалась к каждому шуму, но, кроме легкого плеска весел и сильного дыхания гребца, она услышала только далекий крик совы.