Поцелуй горца - Карен Мари Монинг Страница 70

Уголовно наказуемым? Еще одно не вполне понятное выражение.

— Это означает, что тебя посадили бы в тюрьму, — пояснила Гвен.

Он фыркнул.

— Зачем мне знать твой возраст? Это имеет какое-то значение?

— Когда ты услышишь полную версию событий, все станет ясно. А теперь молчи и слушай.

Друстан замолчал и поймал себя на том, что ему действительно интересно ее послушать.

— Я отправилась в поездку по Шотландии, не зная, что мне придется ехать вместе со стариками…

Со временем Друстан расслабился и перестал ее перебивать. По звуку ее голоса он догадался, что Гвен сидит в той же позе, что и он, спиной к двери, и говорит с ним, оборачиваясь через плечо. А это значило, что они сидят буквально спина к спине. От осознания того, что они сидят вот так, в темноте, почти касаясь друг друга, возникло странное чувство близости.

Друстану нравился звук ее голоса. Горец только сейчас понял, какой у Гвен низкий, мелодичный и нежный голос. Почему он раньше этого не замечал? Потому что в ее голосе звучала самоуверенность, которой он не переносил? Или потому, что, когда бы она с ним ни заговорила, он забывал обо всем, кроме своего желания, а сейчас, поскольку он ее не видел, обострились иные чувства?

Айе, у нее прекрасный голос, и Друстан не отказался бы услышать, как она поет старинную балладу. Или колыбельную его детям…

Он помотал головой и заставил себя сосредоточиться на ее словах, а не на собственных глупых мыслях.

Нелл молча поставила перед Гвен еще одну чашку кофе и беззвучно удалилась.

— И мы поехали вверх, к камням, но твоего замка там не оказалось. Были только фундамент и остатки внешних стен.

— В какой день я отправил тебя через камни?

— Двадцать третьего сентября, в день осеннего равноденствия. Ты называл его Мабон.

Друстан закашлялся. Это не было основано на слухах и легендах, мало кто знал, что камни можно использовать только во время солнцестояний и равноденствий.

— И что я делал с камнями? — спросил он.

— Ты забегаешь вперед, — предупредила Гвен.

— Просто ответь мне, а дальше рассказывай по порядку. Как я использовал камни?

Над ними, за балюстрадой, Сильван и Нелл устроились на полу, внимательно прислушиваясь к разговору. Нелл, которая приносила для девушки еду из кухни, взлетала по лестнице для слуг и снова усаживалась рядом с Сильваном, тихая как мышка.

— Я не думаю, что тебе нужно слушать… — прошептал Сильван и осекся, когда Нелл прижала губы к его уху.

— Если ты считаешь, что я прожила здесь двенадцать лет и до сих пор не знаю, кто ты на самом деле, то твоя глупость куда больше, чем та, которую Друстан приписывает Гвен.

Глаза Сильвана удивленно расширились.

— Я тоже умею читать, старый пень, — прошептала Нелл.

Его глаза стали напоминать блюдца.

— Умеешь!

— Ш-ш-ш. Иначе многое пропустим.

— Ты собрал рисовальные камни, разломал их в круге и написал на внутренней стороне тринадцати вертикальных камней тринадцать формул.

По спине Друстана пробежала дрожь.

— А потом еще три формулы на центральной плите. И мы стали ждать полуночи.

— О Господи, — пробормотал Друстан.

Откуда она может знать такие вещи? В легендах говорилось, что камни можно использовать для перемещений, но никто — кроме него, Дуга и Сильвана — не знал, каким именно образом. Теперь это знала Гвен Кэссиди.

— Ты помнишь эти символы? — хрипло спросил он.

Она описала некоторые из них, и даже это неполное описание выбило его из колеи. Похоже, она не врала. Разум отказывался в это верить. Ощущение было странным: словно горец столкнулся с проблемой, которую разум не мог охватить целиком, поэтому подсознательно переключался на мелочи и другие темы. Друстан улыбнулся, придумав вопрос, на который Гвен наверняка не захочет ответить.

— Ты говорила, что я лишил тебя невинности. Где и когда я занимался с тобой любовью? — язвительно спросил он, повернувшись к двери.

Гвен тоже повернулась, прикоснулась губами к двери и тут же почувствовала себя полной дурой. Но ведь он сидел там, и именно в этом месте, судя по звуку его голоса, должны были находиться губы Друстана. Раньше его слова звучали глуше, он явно сидел к ней спиной, а на этот раз повернулся.

— В кругу камней, незадолго до того, как мы прошли через них.

— Я знал, что ты девственница?

— Нет, — прошептала она.

— Что?

— Нет, — повторила Гвен уже громче.

— Ты обманула меня?

— Нет, просто не думала, что это важно.

— Чепуха. Иногда не сказать всей правды — это все равно что соврать.

Гвен моргнула. Это были ее собственные слова, только адресованные уже ей.

— Я боялась, что ты не станешь заниматься со мной любовью, если я об этом скажу, — призналась она.

«А ты боялся, что я брошу тебя, если пойму, кто ты на самом деле. Шикарная из нас получилась парочка».

— Как вышло, что в двадцать пять лет ты все еще была нетронутой?

— Я… Я просто не нашла подходящего мужчины.

— И какой бы мужчина подошел тебе, Гвен Кэссиди?

— Какое отношение это имеет к моему…

— Учитывая, где ты меня заперла, ты могла бы и ответить на вопрос несчастного узника.

— Ну хорошо, — неохотно согласилась она. — Подходящий мужчина… он должен быть умным и веселым. У него должно быть доброе сердце, и он должен быть верным…

— Верность так важна для тебя?

— Очень. Я не делюсь. Если это мой мужчина, то он только мой.

— Продолжай. — Судя по голосу, Друстан улыбался.

— Ему должны нравиться простые вещи. Например, хороший кофе и вкусная еда. Семья…

— Ты хочешь детей?

— Десяток, — ответила Гвен.

— Ты стала бы учить их чтению и тому подобным вещам?

Гвен глубоко вздохнула, ее ресницы стали мокрыми. Все в жизни должно быть уравновешенно. А в ее жизни баланса не наблюдалось. Она прекрасно знала, чему будет учить своих детей.

— Я буду учить их читать и мечтать, смотреть на звезды и верить в чудеса. Я научу их тому, что играть и работать нужно с радостью.

Она хмыкнула и мягко добавила:

— А еще я научу их тому, что вся мудрость мира не заменит любви.