Соблазнительное предложение - Дженнифер Хеймор Страница 70

– Ты искала Мортона?

– Ты исчез не так бесследно, как думал. Оставил массу свидетельств о Мортоне. И больше года я считала, что он тебя убил.

Он поднял брови.

– Мы с лордом Лукасом проследили твой путь до Лондона.

– Где каким-то образом сумели отыскать мою контору.

– Значит, все-таки ты и есть Роджер Мортон, – пробормотала Эмма. – И кто вымышленный? Ты Генри или ты Роджер? Или обе эти личности фальшивые?

Он скорчил гримасу, а потом пожал плечами, словно решил, что правда уже ничего не изменит. Этим он укрепил предположение Эммы, что в самом деле намерен ее убить.

– Мое настоящее имя – Роджер Мортон.

Эмма медленно выдохнула. Она так и знала – все указывало на это. Но все равно ее больно ранила мысль о том, что даже имя оказалось частью притворного ухаживания. Он обманывал ее с той минуты, как они познакомились.

– Ты все еще моя жена, – напомнил он.

– Прошу, не надо лицемерить.

Он сощурил темные глаза.

– Значит, ты впустила его в свою постель, так?

– Это тебя вообще не касается.

– Суд не согласится с таким доводом.

– Да что ты? Неужели собираешься выдвинуть обвинение против Люка? После того, как подделал имя, изобразил собственную смерть и оставил меня с семьей без единого пенни? – Эмма презрительно хмыкнула. – Думаешь, суд признает наш брак законным?

– Генри Кертис существует на самом деле, Эмма. Я снова могу им стать. Запросто.

– Так, значит, ты этого хочешь? – уточнила она, отчетливо слыша горечь в собственном голосе. – Вернуться со мной в Бристоль и начать все сначала?

У него сделалась кислая физиономия.

– Конечно, нет. Это унылое существование не для меня.

– Где наши деньги, Генри? О, простите меня, мистер Мортон?

Лицо мгновенно сделалось бесстрастным.

– Ваши деньги? Не понимаю, о чем ты.

– Деньги, которые ты украл у моего отца.

– Я ничего не крал.

– Значит, ты признаешься, что сфальсифицировал личность и свою смерть, но по-прежнему настаиваешь, что не похищал денег моего отца? Но если ты делал все это не ради денег, то ради чего? Ко мне это, безусловно, не имело никакого отношения. Ты не только лжец, но и вор.

Он изучал ее лицо, сощурив глаза до щелок, и этим напомнил ей змею, решающую, нападать или нет на существо, осмелившееся потревожить логово.

Эмма покосилась на оружие, все еще направленное на нее, и сделала медленный вдох, пытаясь успокоиться. Она по-прежнему не сомневалась, что он хочет ее убить, просто выжидает подходящего момента и места, чтобы не навлечь на себя подозрений и, как всегда, остаться ни при чем. Он хитрый, коварный лжец, и хотя его все еще легко принять за человека, которого, как ей когда-то казалось, она любила, нельзя забывать о его подлости. Ни на секунду. Это может стоить ей жизни.

– Я бы посоветовал тебе прекратить обвинять меня, Эмма. Не думаю, что ты можешь разговаривать со мной с позиции силы. – Он многозначительно посмотрел на пистолет.

Эмма все так же медленно выдохнула. Вряд ли он хладнокровно убьет ее в карете посреди Лондона. Даже глухой ночью тут могут оказаться свидетели, а ему этого не нужно. Хотя он уже принимал поспешные, необдуманные решения и не всегда вел себя осторожно. Например, изобразил собственную смерть, но при этом оставил доказательства существования Роджера Мортона. Он подлец, но не способен сохранять холодный рассудок. Если Эмма сумеет его разозлить, он наверняка сделает что-нибудь необдуманное. Себе во вред и ей тоже.

Эмма прикусила губу.

– Скажи мне одну вещь, – мягко попросила она. – Что это за история с герцогиней Трент?

Мортон скривил губы и откинулся на сиденье, но чертов пистолет все еще оставался направленным в ее грудь.

– Эта женщина – настоящая мегера. Ты знала?

Эмма покачала головой.

– А в чем, собственно, дело? Неужели говорят, что я ее похитил, а потом расправился с ней?

– Толком никто ничего не знает, – пробормотала Эмма.

– Ничего подобного не было. – Он коротко, насмешливо рассмеялся. – Мне пришлось терпеть ее целый месяц из-за того человека, которому я задолжал. Он простил мне долг в обмен на некоторые услуги.

– Пари, надо полагать? Вроде того, что ты заключил, утверждая, что через три месяца я буду беременна?

Он вскинул бровь.

– Да, что-то в этом роде. Неужели Ван Хорн потребовал выигрыш?

Эмма сидела неподвижно, только стиснула кулаки, чтобы не наброситься на него.

– Да.

Он нахмурился.

– И сколько? Сотню гиней?

– Пять сотен, – выдавила она.

– Ага. – Мортон небрежно отмахнулся. – Ну да, это пари было похожим. Когда он предложил простить мне долг, если я приведу к нему герцогиню, мне показалось, что это самый простой способ расплатиться. Тогда я подумал, что это будет неплохое развлечение. Мне требовалось как-то отвлечься.

– А что это за человек?

– Старый цыган. – Мортон покачал головой. – С манерами английского джентльмена, но при этом один из самых больших подлецов своей расы.

– И ты похитил герцогиню?

Он неодобрительно поцокал языком.

– «Похитил» – это слишком сильное слово, Эмма. Не было ничего похожего. Она пошла со мной достаточно добровольно – после того, как перестала швыряться в меня вещами.

Эмма нахмурилась.

– Но зачем ему это было нужно?

– Вообще это не мое дело, но из того, что я понял, эти двое были когда-то любовниками. И он хотел ее вернуть.

– Что?

– Неужели это так удивительно?

Эмма уставилась себе на колени, вспоминая все, что Люк рассказывал ей о вдовствующей герцогине Трент. У нее было много любовников, и как минимум двое детей родились вне брака. Не будет такой уж натяжкой предположить, что одним из этих любовников был цыган.

– Но почему он сам за ней не пришел?

– О, ты говоришь в точности, как герцогиня. «В таком случае, почему его тут нет? – вопила она. – Скажи ему, что я никуда не пойду, пока он не явится сам!» Но он не мог прийти, поэтому и дал мне такое поручение. В конце концов я убедил ее пойти со мной.

– И ты отвез ее в Уэльс?

– Да, в Кардифф. – Темные глаза уставились на нее. – Так близко к моей Эмме. Знаешь, я ведь интересовался, как у тебя дела.

От бешенства в лицо бросился жар. Если он интересовался, как у нее дела, значит, знал, как она боролась за выживание. И не сделал ничего, чтобы помочь, ничего, чтобы хоть как-то облегчить последствия своего гнусного поступка.