Любовь побеждает все - Мари Клармон Страница 70

Тонкое кружево ее перчатки не могло скрыть напряжения Евы, когда Йен сжал ее ладонь и решительно повел в центр бального зала. Танцующие расступились, освобождая им пространство. Все вокруг чувствовали, что они были необычной парой. Гости исподтишка смотрели на Еву и, шелестя платьями и накрахмаленными рубашками, перешептывались.

Йену было все равно. Его внимание целиком принадлежало женщине перед ним. Нежно, но твердо он обнял Еву за талию и поднял руку, в которую была вложена ее ладонь. Заиграл новый вальс, и они начали кружиться по залу.

С той последней ночи, когда Йен не смог ответить на ее слова любви, между ними словно возникла стена. Но он верил, что сможет разрушить ее. Если Йен будет действовать осторожно, то быстро вернет то идеальное доверие, которое у них было, и неловкость исчезнет.

Для женщины, которая не танцевала несколько лет, Ева держалась очень уверенно. Его завораживало то, как легко ее тело двигалось под музыку. Он взглянул на Еву, но та смотрела в сторону. Тогда Йен решил начать с банального:

— Ты очень хорошо танцуешь.

Ева рассмеялась и ответила:

— Я всегда любила танцы.

Йен вспомнил, как маленькая Ева вальсировала вдоль длинной галереи Керриган-Холла, а ее панталоны выглядывали из-под коротких розовых юбок. В детстве она была такой веселой! А ему всегда хотелось находиться рядом с ней. С тех пор прошло много лет, но некоторые вещи остались прнежними.

— Я помню, — сказал Йен.

— Ты танцуешь лучше, чем в юности, — заметила Ева. — Раньше у тебя получалось ужасно.

— Было бы странно, если бы я стал танцевать еще хуже.

Ева улыбнулась его словам. Помолчав, она сказала:

— Я хочу сказать тебе спасибо. За бал.

Йену стало совсем не по себе. Почему Ева вела себя так, словно они были едва знакомы?

— Теперь поговорим о погоде? — спросил он и крепче обнял ее тонкую талию, желая, чтобы Ева вспомнила об их близости.

Она подняла на него глаза. В них не было печали, наоборот, горел огонь.

— А ты чего хочешь? Опять обсуждать прошлое?

Взгляд Евы пылал так ярко, что мог обжечь даже самое стойкое сердце. Больше всего на свете Йен желал сейчас прижать ее к себе и поцеловать, ощутить тепло губ Евы. Увы, сейчас это было невозможно. Он лишь чуть ближе привлек ее к себе, чувствуя, как грудь Евы в корсете коснулась его груди.

— Прошлое обсуждать ни в коем случае нельзя.

Ева обреченно вздохнула и отодвинулась от него.

— Хорошо, тогда остается погода.

Они словно опять оказались в той карете, которая уносила их от сумасшедшего дома. Их тела, как тогда, были рядом, но души не могли найти путь друг к другу. Йену казалось — один неверный шаг, и они навсегда останутся чужими. С какой стати Еве доверять людям? Даже тому человеку, который ее спас?

Продолжая вести Еву в танце, Йен посмотрел вперед, поверх ее головы. Вокруг вальсировали пары, а он думал о том, что их отношения подошли к самой опасной грани. В этот вечер следовало раз и навсегда решить, будут ли они по-настоящему вместе или разойдутся в разные стороны.

— Мне это не нравится, — сказал Йен ей на ухо. Его голос даже ему показался грубым.

— Что? — Ева продолжала смотреть на замысловатый узел его белого галстука.

Он наклонил голову, его губы приблизились к ее щеке, чуть ближе, чем позволял этикет.

— То, как эти мужчины на тебя смотрят.

— И? — с едва заметной иронией спросила она.

— Никто не должен так на тебя смотреть, кроме меня.

Йен говорил это совершенно серьезно. Желание, чтобы Ева принадлежала только ему, было таким сильным, что он мог думать только об этом.

— И ты не должна поощрять их.

— Поощрять? — эхом отозвалась Ева. Она глубоко вздохнула, отчего грудь в вырезе соблазнительно округлилась. — Понятно.

Йена вдруг поразила мысль, что он, похоже, сказал какую-то страшную глупость, которую к тому же нельзя было обратить в шутку.

— Что тебе понятно?

Лицо Евы исказилось, будто от боли. Она сузила глаза и бросила на него обвинительный взгляд.

— Теперь ясно, какое будущее ты мне уготовил.

— Я не…

— Ты готов спасти меня. Вытащить из любой тюрьмы. Даже воскресить из мертвых, если понадобится. — Слова быстро, словно против ее воли, срывались с губ. — Но после этого ты хочешь поставить меня на полку, как фарфоровую куклу, и только любоваться. А я должна стоять там в одиночестве и ждать тебя. — Ее глаза блестели от слез и злости. — Не зная твоей любви. Твоего тепла. — Ее рот сжался в линию, пальцы впились в ладонь. — Как памятник на пьедестале. Мемориал — в честь погибших. — Ева споткнулась и закончила: — Ты никогда не разрешишь себе полюбить.

Йену стало по-настоящему страшно. Он не ожидал услышать от нее такой гневной, страстной речи, нацеленной прямо в сердце.

— Ева…

— Нет, — прошипела она и отбросила его руки. — Уведи меня отсюда.

Йен хотел обнять ее. Ему вдруг показалось, что если он не сделает это сейчас, то Ева больше никогда не примет его.

— Я думаю…

— Сейчас же. — Она жгла его взглядом, полным отчаяния и ярости.

Ему ничего не оставалось, как согласиться. Стараясь выглядеть как можно спокойнее, Йен медленно повел ее в тихий холл рядом с главным залом.

Голоса и звуки музыки гулом доносились до них. В холле было темно, и когда он остановился перед Евой, то едва разглядел ее лицо.

— Я хочу совсем не этого, — проговорил Йен, ласково заключая ладонь Евы в свою.

Она закатила глаза и спросила:

— Разве нет? Я все эти дни ждала, что ты придешь ко мне. Но теперь мне понятно, что надежда была напрасной. Наоборот, я вижу, что ты все больше отдаляешься от меня. Молча прячешься за нашим прошлым, за мертвыми, которые там остались. Ты согласен жить без любви, но почему-то против, чтобы кто-то другой подарил мне это чувство. — Она вздохнула и в отчаянии всплеснула руками. — Вот в чем дело.

Неожиданно для себя Ева высказала то, о чем думал Йен.

— Я права, да? — спросила она. Ирония исчезла из ее голоса. Теперь все было серьезно, и это не могло не пугать Йена.

— Нет, — быстро возразил он.

— Я вижу это в твоих глазах, — мягко сказала Ева. Она подняла руку, чтобы коснуться его щеки. Но ладонь повисла в воздухе. — Это правда?

Йен молчал. Он не мог лгать, глядя ей в глаза. Ева обреченно опустила руку.

— Ты не хочешь дать шанс нашей любви. Прошлое крепко держит тебя.

Йен не отвечал. Он не мог ничего возразить, потому что это было правдой. Ева покачала головой и продолжила: