Чужая роль - Дженнифер Уайнер Страница 71

«Бывший адвокат», — с горечью думала она, оглядывая только что выбритые, покрытые ссадинами ноги.

Саймон Стайн ждал у подъезда, одетый в голубую рубашку, брюки цвета хаки и коричневые мокасины: униформа, принятая в «Льюис, Доммел и Феник» в те дни, когда боссы не требовали являться в деловом костюме. К сожалению, с их последней встречи Саймон не вырос на шесть дюймов и не превратился в широкоплечего красавца. Зато вежливо открыл для нее дверцу такси.

— Привет, — кивнул он, окинув ее одобрительным взглядом. — Симпатичное платьице.

— Это юбка, — поправила Роуз. — Куда мы едем?

— Сюрприз, — ухмыльнулся Саймон, уверенно кивнув. Отработанный, чисто адвокатский короткий кивок, означающий «все под контролем». Кивок, которым Роуз когда-то сама успешно пользовалась. — Не волнуйтесь. Я не собираюсь похищать вас и тому подобное.

— И тому подобное, — рассеянно повторила Роуз, все еще находясь под впечатлением кивка, мастерски исполненного Саймоном.

Такси остановилось в подозрительном квартале на Саут-стрит, у сетчатой изгороди, едва сдерживавшей напор разросшихся сорняков и травы. По другую сторону возвышались бренные останки сгоревшего дома с заколоченными окнами, а на углу, на маленьком здании из бетона, по виду магазинчике, красовалась неоновая вывеска «Приют придурков».

— Так вот откуда все мои любовники! — пошутила Роуз.

Саймон громко фыркнул, напомнив ей Петунью, и открыл дверь. Голубые глаза сверкали весельем… а может, в предвкушении ужина. Роуз заметила, что он держит под мышкой пакет в оберточной бумаге.

Она огляделась, заметив и бутылочные осколки на тротуаре, и компанию мужчин у заколоченного здания, передававших по кругу выпивку.

— Не бойтесь, — шепнул Саймон. Взял ее под руку и увлек в сторону магазинчика. Миновав вход, они направились к выкрашенной масляной краской деревянной двери, по обе стороны которой не было ничего, кроме ободранных кустов.

— Как вам ямайская кухня? — спросил он, положив руку на ручку двери. — Нравится?

— А у меня есть выбор? — ответила Роуз вопросом на вопрос, с тоской глядя вслед удалявшемуся такси.

Если бы не квадратные блестящие плиты слюдяного сланца, которыми была вымощена тропинка, пробивавшаяся сквозь завалы обычного городского мусора: пустые жестянки, бутылки, полусгнившие газеты, резинка, походившая на использованный презерватив, — Роуз поклялась бы, что они попадут на свалку, в лучшем случае на очередной пустырь. Трава доходила до колена, а где-то в отдалении раздавался грохот бетономешалки.

Но тут они свернули за угол, и Роуз увидела двухэтажную веранду позади крошечного магазинчика, веранду под оранжевым тентом, украшенную маленькими белыми светильниками-звездочками. По краям горели факелы, а на возвышении играло трио музыкантов. Пахло здесь перцем и гвоздичным маслом, от жаровен поднимался дымок, а над головой, даже в этом Богом забытом квартале, расстилалось полное звезд небо.

— Ну разве не здорово? — спросил явно довольный произведенным эффектом Саймон, усаживая Роуз. — Кто бы знал, что такое может быть здесь?

— А вы? Как вы узнали? — спросила Роуз, все еще глядя на небо.

— Интуиция. И реклама в газете.

Саймон извлек из пакета упаковку пива и засыпал Роуз вопросами. Любит ли она острую еду? Нет ли у нее аллергии на орехи или креветки? Имеет ли она какие-либо религиозные или вкусовые предубеждения против козлятины?

Ну прямо как на приеме у врача, только речь шла не о болезнях, а о еде!

Роуз, улыбаясь, заверила, что любит острое, ест моллюсков, омаров, креветок и раков и не против попробовать козлятину.

— Вот и хорошо, — обрадовался Саймон, захлопнув меню.

Роуз отчего-то обрадовалась, словно прошла некое испытание. Вздор, разумеется. С чего бы это Саймону Стайну испытывать ее, и какая разница, выдержала она проверку или нет?!

После приправленной карри козлятины и креветок под острым соусом, после пирожков с говядиной и маринованных куриных крылышек, и риса с кокосовой стружкой, и после того, как Роуз, неожиданно для себя, выпила три банки пива и сделала глоток из четвертой, Саймон вдруг попросил:

— Назовите что-нибудь, что вы любите.

Роуз от неожиданности икнула.

— Человека, — лукаво уточнила она, — или предмет? Она решила, что он скажет «человека», а она ответит «вас», и тут он скорее всего решит, что может поцеловать ее. Она начала думать о поцелуе и о том, как это может быть, где-то после третьей банки пива. Что же, совсем неплохо, если вечер закончится поцелуем Саймона Стайна. Бывают вещи и похуже, чем теплый весенний субботний вечер под звездами и поцелуи мужчины, даже если этот мужчина на добрых три дюйма ниже ее и помешан на еде и софтболе. Он милый. На самом деле милый. Поэтому Роуз его поцелует…

Но Саймон Стайн и на этот раз умудрился удивить ее.

— Предмет. Ваш любимый предмет.

Роуз задумалась. Его улыбка? Это место? Пиво?

Вместо этого она полезла в сумку и показала брелок для ключей. Новый брелок, который купила в магазине «Все за доллар» после того, как клиенты стали оставлять ей свои ключи.

— Мне нравится вот это, — показала она крошечный фонарик, не больше винной пробки, болтавшийся на конце цепочки. У нее не сразу получилось, потому что пальцы словно распухли и стали неуклюжими после пива, но она все-таки смогла зажечь его и посветить Саймону в лицо, — Это стоит доллар, — добавила зачем-то Роуз.

— Совсем даром, — кивнул Саймон.

Роуз нахмурилась. Он смеется над ней? Снова глотнув пива, она откинула волосы.

— Иногда мне хочется сесть на велосипед и отправиться по всей стране.

— Одной?

Роуз кивнула. Она представила, как покупает пару контейнеров, которые можно прикрепить на заднее колесо, и маленький трейлер, которые берут с собой велотуристы. Палатку на одного человека, спальный мешок, сажает в трейлер Петунью и… отправляется в путь. Катит по дороге все утро, останавливается на обед в закусочной или кафе, едет еще несколько часов, потом ставит палатку у ручья, делает записи в дневнике (в своих фантазиях она всегда вела дневник, которого у нее в жизни не было), читает очередной любовный роман и наконец засыпает под звездами.

О чем-то в этом роде Роуз мечтала много лет после смерти матери: купить дом на колесах, один из огромных трейлеров, занимающих в ширину половину шоссе, со всеми удобствами, разумеется. Она где-то видела изображение такого, а может, и заходила внутрь, сейчас уже не вспомнить. Но дом на колесах был словно маленький замкнутый мирок, где было все необходимое для жизни: кровати, которые днем убирались в стены, крохотная плита с двумя горелками, душевая кабинка, в которую едва можно было поместиться, вмонтированный в потолок телевизор. Роуз мечтала забрать отца, Мэгги и укатить. Оставить дом в Нью-Джерси и отправиться в места потеплее, где нет мокрых дорог, серых надгробий, полисмена у двери. Феникс, Аризона, Сан-Диего, Калифорния, Альбукерке, Нью-Мексико… Туда, где светит солнце, где всегда лето, где пахнет апельсинами.