Шотландская любовь - Карен Рэнни Страница 71

Он подкрадывался к ней, как голодный хищник к горному оленю. Ну уж нет. Она не позволит загнать себя в угол.

Не двигаясь с места, Шона скрестила руки на груди. Однако, отследив направление его взгляда и осознав, что такая поза лишь притягивает внимание к ее груди, она опустила руки и нахмурилась:

– Чего ты хочешь?

– Я мог бы сказать «тебя». – Гордон улыбнулся. – Но это ведь не по правилам игры, да, Шона?

– Какой игры, Гордон?

– Наших извечных препирательств. Я уверен, что если бы мы объединились, то смогли бы справиться с чем угодно.

Он погладил пальцем ее плечо. Она отступила на шаг.

– Но нас объединяет только похоть, не так ли?

Он что, вправду намерен соблазнить ее здесь, в библиотеке, когда за стеной веселятся две сотни человек?

Гордон подошел еще ближе и нежно прижал ее к книжному шкафу, перекрывая путь к отступлению.

– Мне нравится твое платье, – проговорил он тихо, глядя на ее грудь. – Однако я предпочел бы, чтобы ты надевала его только для меня. Когда я вижу, как на тебя пялится столько мужчин, у меня портится настроение.

– Значит, это они виноваты, что у тебя такое скверное настроение?

– И ты.

– Я? – удивилась Шона. – Да я с тобой и парой слов не перемолвилась.

Она ведь и вправду старательно его избегала.

– Знаю. Может, поэтому у меня так гадко на душе. – Он провел пальцем по ее нижней губе. – А твои губы просят поцелуя.

Его поцелуи – это всегда ловушка.

– Не трогай меня, я этого не хочу. Оставь меня в покое.

– Это правда, что Шона Имри, графиня Мортон, всегда получает то, что захочет? – спросил он низким голосом.

Шона не ответила. А что она могла сказать? Что она до сих пор не получила того, чего жаждала семь лет?

Он застал ее врасплох, накрыв грудь ладонями. Предательское тело тут же отозвалось на неожиданную ласку: соски затвердели, дыхание участилось, сердце пустилось в галоп.

А Гордон просто стоял и держал ее.

– Я мог бы взять тебя прямо здесь, прижав спиной к шкафу или к стене. Знаешь, килт многое упрощает.

Мог бы, еще как мог бы. И она не стала бы сопротивляться. Сопротивляться? Какое там, она бы еще принялась поторапливать его. Но то, что она услышала в пиршественном зале, остановило ее.

– Уходи. Или ты и сам пришел на меня поглазеть?

Он улыбнулся.

– Я собирался тебя поцеловать, – проговорил Гордон с сильным акцентом, – но по-моему, сейчас это опасно.

Она сверлила его взглядом, постоянно напоминая себе о том, что он говорил про женщину из Лондона. Она не согласна быть чьей-то заменой. Любит ли он ту, другую? Этот вопрос заставлял ее молчать.

Он немало удивил ее, когда вдруг приколол ей на платье, на плечо, брошь клана Имри.

– Если хочешь носить ее в другом месте, выбери платье поприличнее.

Она впилась в него глазами.

– Я не собирался оставлять ее себе, – признался он, отступая.

– Мне не нужна такая щедрость, Гордон Макдермонд. Я в подачках не нуждаюсь.

Он изменился в лице. Его прекрасные голубые глаза сделались непроницаемыми.

– Да? Значит, ты ничего не хочешь от меня? Ничего, кроме похоти? Что ж, Шона, я тут подумал и решил, что следует получше выбирать себе любовниц.

Что он имеет в виду?

Шона не успела это выяснить: пока она пыталась отстегнуть брошь, он повернулся и вышел, гордый и упрямый, как Имри.

Вот теперь ей точно нужно выплакаться, однако момент неподходящий, не так ли? Ладно, может, отправив гостей по домам, она и позволит себе такую роскошь. Но только не сейчас. Пусть гости разойдутся и унесут в памяти что-то, помимо их с Фергусом припадков ярости.

От грустных мыслей ее отвлек какой-то звук. Сначала ей показалось, что кто-то входит в библиотеку. Она прижала ледяные руки к щекам в надежде справиться с собой.

«Господи, ну пожалуйста, не дай мне снова выставить себя дурой».

Однако шум раздавался по ту сторону потайной двери, в коридоре. Как будто кто-то пытался выйти наружу.

Она нажала на рычаг, и дверь распахнулась.

В следующую секунду сделалось черным-черно.

Хелен Патерсон никогда в жизни так не веселилась. Она протанцевала несколько деревенских танцев – и это несмотря на то что совершенно не умела их танцевать. Ее партнеров очень смешило, когда она делала шаг вправо в тот момент, когда должна была шагнуть влево, и наоборот. Один раз она закружилась, а потом обнаружила, что не надо было этого делать, и присоединилась к всеобщему веселью.

Еще она выпила чуточку виски. Ну, может, не совсем чуточку. Мир сделался теплым, с янтарным оттенком, и люди улыбались ей и желали всего самого хорошего. Она преисполнилась к ним такой благодарности, что хотела каждого обнять и расцеловать.

Правда, наверное, ей не стоило обниматься со всеми подряд, потому что от этого люди только еще больше смеялись. Она совсем не обижалась – кто же станет обижаться на смех?

Однако чем больше проходило времени, тем больше ее беспокоила какая-то смутная мысль. В конце концов, когда забрезжил рассвет – в открытые двери было видно кусочек неба, – она наконец поняла, в чем дело.

Шона куда-то исчезла.

Фергус вернулся в пиршественный зал под руку с Элизабет. К удивлению мистера Лофтуса и его дочери, они танцевали, и Фергус дважды у всех на глазах поцеловал Элизабет в щеку. Всем, за исключением американцев, это очень понравилось.

Интересно, а Шона обрадуется?

Хелен намеревалась задать ей этот вопрос, как только та объявится.

На рассвете гости стали разъезжаться. Бедные кухарка и горничная подали плотный завтрак – даже мистер Лофтус воздал ему должное. Она заметила у него в руках стакан с виски и покачала головой, когда их взгляды встретились. Ему правда не хватает заботливой руки.

Встав, Хелен ощутила головокружение – неужели от выпитого виски? Если так, то она больше в жизни его в рот не возьмет. И вот эта нарастающая головная боль – неужели тоже от него? Нет, ну как некоторые люди умудряются пить его каждый день?

Через несколько минут Хелен стояла у дверей вместе с Фергусом и Элизабет: они провожали гостей.

– Вы не видели Шону? – спросила она во время небольшой паузы.

Фергус покачал головой и проводил взглядом Элизабет, которая пошла присмотреть за своим пациентом.

– Мистеру Лофтусу придется найти другую сиделку, – объявил он.

Неужели он думал ее удивить? С того момента как Элизабет переступила порог Гэрлоха, стало ясно, что они жить друг без друга не могут.