Чужая жена - Кэтрин Скоулс Страница 73

— Доброе утро, мемсаиб. Могу ли я предложить вам завтрак? — спросил он, тщательно подбирая английские слова.

— Нет, спасибо, — ответила Мара. — Только содовую с лаймом, пожалуйста.

— Может быть, легкие закуски? — поинтересовался официант. — Это будет честь для меня.

Мара удивленно подняла брови — обслуживающий персонал здесь обычно не спешил получить заказ, даже в обеденный перерыв или вечерний час.

— Нет, спасибо. Но ко мне вскоре присоединится мой муж — вероятно, он будет голоден. — Она указала на вход, как будто Джон был уже на пороге. — Не знаю, как скоро это произойдет.

Официант понимающе кивнул:

— Ни о чем не беспокойтесь, мемсаиб, отдыхайте, я отыщу для вас самую прохладную содовую в холодильнике.

Все еще озадаченная таким приемом, Мара проводила взглядом официанта, поспешившего к бару, затем отвернулась к окну. Оно выходило на мощеный дворик с высохшим палисадником с одной стороны. Именно там цыпленок пытался отыскать что-нибудь съедобное среди низкорослых суккулентов, которые могли похвастаться сочной мякотью листвы, словно они одни знали тайну выживания в знойных условиях. В дальнем конце двора высилась решетчатая ограда, сквозь которую виднелась улица. Мара вглядывалась в окошки между решетками, изучая окрестности, — сейчас она готова была заниматься чем угодно, лишь бы не думать о том, что же она скажет в ответ на вопросы, которые неизбежно возникнут у Джона. Полночи она не могла уснуть, пытаясь придумать, с чего же начать; по до рассвета так ничего и не придумала. Вопросов было много — ответов ни одного. Она поглядела на прокаженного, который устроился на корточках в тени, протягивая жестянку для подаяний. Двое молодых парней, сидя верхом на велосипедах и упершись ногами в землю, вели беседу с торговкой бананами. На той было цветастое восточное платье и тюрбан. Мара подумала, что женщина, видно, не местная — слишком уж широка в кости, да и цвет кожи светлее привычного…

Внезапно одна фигура привлекла ее внимание, и Мара вгляделась пристальней. По ту сторону дороги стоял европеец, одетый в костюм цвета хаки. Он стоял спиной; волосы его были скрыты под шляпой. Но, тем не менее, Мара его сразу же узнала. Приподнявшись, она смогла разглядеть «лендровер» Джона, припаркованный неподалеку. На присыпанном пылью капоте сидел мальчик, которому, видимо, было поручено присматривать за машиной. Мара вновь посмотрела на Джона как раз в тот миг, когда он поднял руку, чтобы взглянуть на часы. Бросив взгляд на часы над баром, она убедилась, что до одиннадцати оставалась пара минут, и кивнула сама себе: можно было и не сомневаться в том, что Джон приедет вовремя, даже если в неблизкий путь он отправился с первыми лучами солнца.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Джон появился в обеденном зале. По дороге он заглянул в туалет, чтобы умыться, и его свежее, вымытое лицо и тщательно причесанные волосы резко контрастировали со смятой, покрытой пятнами рубашкой. Мара поднялась ему навстречу, пытаясь выдавить из себя приветственную улыбку, но Джон выглядел еще более напряженным, чем она сама. Мара почувствовала, как нарастает напряжение. Вполне вероятно, ему пришлось приехать в Кикуйю пораньше, чтобы успеть закончить свои дела, и кто-то рассказал ему о съемочной группе, гостившей в приюте. И о том, что его жене пришлось заменить актрису. С другой стороны, Джон мог быть просто уставшим после пяти недель, проведенных на ногах под открытым небом, и длинной дороги домой.

Джон наклонился к Маре, сухо, едва коснувшись кожи губами, поцеловал ее в щеку. Он отстранился, и на нее пахнуло свежим ароматом мыла, что забивал запах пота и керосина.

— Прости, я едва успел умыться с дороги. — Он сел. — Я посадил клиентов на поезд в Морогоро и поехал сразу сюда — напрямик через степь Масаи.

— Неблизкий путь, — только и сказала Мара. Интересно, из них двоих только она заметила, как глухо прозвучал ее голос?

Джон положил ключи от «лендровера» на стол. С минуту он, казалось, пристально изучал их, затем поднял взгляд и посмотрел Маре в глаза:

— Бессмысленно было ехать в Дар, чтобы увидеться с агентом. Я решил закрыть приют.

Мара уставилась на него во все глаза, приоткрыв рот. В тишине было слышно, как скрипит на потолке вентилятор.

— Ничего не выйдет, теперь я это понял, — продолжал Джон. — Сафари, на которых никто не убивает, а клиенты лишь любуются на диких созданий, никогда не смогут стать реальностью. — Его голос звучал твердо, не оставляя места сомнениям. — И я решил, что больше никогда не поведу клиентов на охоту. — Джон опустил взгляд на свои руки, покоившиеся на поверхности стола. — У меня было достаточно времени на раздумья, Мара. Те люди, которых я сопровождал на сафари, не были охотниками. За пять недель я не сделал ни единого выстрела.

— Чем тогда они занимались? — спросила Мара. Она прекрасно понимала, что поддерживает разговор лишь затем, чтобы избежать гнетущей тишины.

— Они зоологи, — пояснил Джон. — Производили подсчет диких животных в том районе. Двое, кстати, были специалистами по слонам. Все две недели мы ходили за стадом. Однажды вечером они спросили меня, скольких слонов я застрелил за свою жизнь. Знаешь, что я ответил?

Мара покачала головой.

— Мне пришлось свериться со своей записной книжкой. Двести шестьдесят семь. — Джон поднял глаза, разглядывая лицо Мары. — Той ночью я принял решение. Я больше не выстрелю в слона. Я знаю, что уже говорил это. Но в этот раз я не отступлюсь.

Мара кивнула, по-прежнему не говоря ни слова. Его обещание должно было осчастливить ее, ведь она его так ждала. Но сейчас то, что стояло за ним, не имело никакого отношения ни к ее жизни, ни к замужеству…

— У меня есть план, — вел дальше Джон. — С нами был рейнджер из департамента дикой природы. Им нужен человек в отдел по борьбе с мухой цеце. — Ироничная улыбка заиграла на его губах. — Придумывать новые способы убийства мух. Придется много ездить. Но ты будешь жить в Аруше.

— В Аруше, — повторила Мара, пытаясь скрыть замешательство.

— Тебе понравится, — отрезал Джон. — Магазины. Много европейцев. Очень хороший клуб.

В руках у Мары незаметно оказалась картонная подставка, которую она зачем-то пыталась разорвать. Самое время, подумалось ей, сказать Джону, что она беременна. И что нет ничего лучше, чем начать новую жизнь тогда, когда есть кто-то, ради кого это стоит сделать. Но даже эти простые мысли, казалось, невозможно высказать. Подошел официант с ее напитком. Осторожно поставил его на новую подставку. Джон тем временем заказал себе содовую.

— Хорошо, бвана, — отозвался в ответ паренек. Он замешкался и в нерешительности замер возле Мары, словно ожидая дальнейших инструкций.

— Спасибо. Это все, — бросила она ему.

В ответ он слегка нагнулся к ней.

— Мемсаиб, я хороший официант. Я могу мыть посуду. Могу стирать. — Он выпрямился и улыбнулся. — Я хотел бы работать у вас.

— Но у тебя и без того неплохая работа, — мягко осадила его Мара.