Остров любви - Дебора Мей Страница 74

– Нет! – крикнула она, но свист паровых котлов заглушил ее голос. Даже если они заберут ее на большую землю, она все равно сюда вернется. Но зачем? Ведь Алекса больше нет. Нет.

Девушка упала на колени возле умывальника, и ее стошнило. Головокружение прошло, и теперь Фиби чувствовала лишь, как разрывается от тоски ее сердце.

Она хотела помнить об острове Мей как о месте, где была по-настоящему счастлива, а не как об отрывке из ночного кошмара. И вновь отец отнял у нее счастливые воспоминания.

Однако Фиби вовсе не хотелось, чтобы боль покинула ее. Она хотела помнить, чувствовать. Ибо этому она научилась здесь. Ведь жизнь ничего общего не имела со светским расчетом. На самом деле она являлась постижением красоты и очарования живой природы, тепла подлинной дружбы, боли и радости настоящей любви. И все это она обрела на этом острове и теперь навсегда потеряла.

Глядя на изрезанную береговую линию, Фиби вспоминала о мгновениях, проведенных с Алексом. О том, как он многозначительно молчал и выразительно смеялся. О том, как внимательно вслушивался в ее слова. Как ласкал, когда занимался с нею любовью. Как шептал на ушко какие-то глупости по-французски, когда по ночам они страстно отдавались друг другу. О том, как он всегда пытался сказать ей нечто важное, но так и не успел этого сделать.

Иллюминатор запотел от ее прерывистого дыхания. Как же она теперь будет жить без Алекса?

Мужество. Спасти Фиби теперь могло только мужество. Она стала храброй. Куда храбрее той неприспособленной к жизни, слабой и избалованной девчонки, что оказалась на борту «Лаки». Целая вечность, казалось, пропита со времени пожара в Ипсуиче. Девушка многому научилась у Алекса Хосмена. Он потерял Кристиана, но нашел в себе силы жить. Нашел силы радоваться этой жизни и вновь обрести любовь. И несмотря на его прощальные слова, Фиби понимала, что он любил ее, как никто другой.

Теперь и она должна была найти в себе силы продолжить эту жизнь. Она должна была найти справедливость не только для Алекса, но и для всех островитян, пострадавших по небрежности ее отца. Фиби понимала, что должна действовать осторожно, но была уверена в том, что настанет день, когда отец и нанятые им убийцы окажутся на скамье подсудимых.

Внезапно девушка услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Пушок зарычал. Дверь распахнулась и тотчас же закрылась. Фиби отвела взгляд от иллюминатора.

Взглянув на вошедшего в каюту мужчину, она испытала настоящее потрясение. Перед ней стоял Саймон Кросби.

– Вот тебе и сюрприз, дорогая, – промолвил он.

Отзвуки былого ужаса эхом отдались в душе Фиби. Вот тот, кто ее изнасиловал. Он превратил ее в испуганное, исполненное страха и сомнений создание.

Неужели она и впрямь когда-то считала Саймона Кросби красавцем? Фиби не могла этого вспомнить, потому что уже не была той легкомысленной молодой особой, которая считала брак главной целью своей жизни.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она безрадостно.

– Я приехал сюда, чтобы помочь твоему отцу забрать тебя домой, – подобострастно ответил Саймон. – Если бы не я, он вообще бы сюда не поехал. Видишь ли, дорогуша, твой папенька уже на тебе крест поставил. Он почему-то был уверен в том, что после твоих приключений с дикарем из Северного моря ты мне уже не понадобишься.

Фиби вспомнила о телеграмме, гласившей, что родная дочь уже не представляет никакой ценности для Филиппа Кью. Да, папа недооценил алчность Саймона и его стремление во что бы то ни стало завладеть богатым приданым.

– Да, – продолжал Кросби. – Он собирался оставить тебя гнить здесь вместе с этими туземцами. Но я убедил его в том, что являюсь человеком слова. Я ведь пообещал на тебе жениться, а Кросби никогда не отказываются от своих обещаний. И то, что тебя угораздило попасть в грязные лапы этого варвара, отнюдь не повод, чтобы отказываться вести себя благородно.

– Какая забота, – цинично проговорила Фиби. – Скажи мне, а ты не просил отца утроить сумму приданого?

Саймон искренне рассмеялся.

– А кто теперь тебя, кроме меня, возьмет замуж? Весь Ипсуич знает о том, что дикарь тебя обесчестил. Но я ведь человек рассудительный… – И именно поэтому ты и прятался на пароходе, опасаясь ступить на берег острова? – Уже задавая этот вопрос, девушка прекрасно знала ответ. Саймон Кросби был труслив, как шакал.

– Поскольку во время нашего последнего свидания мы поссорились, я опасался того, что ты до сих пор на меня сердишься, а потому решил до поры до времени не показываться тебе на глаза.

– Мы не ссорились, – перебила его Фиби, ощутив внезапный приступ ярости. Она посмотрела ему прямо в глаза. – Ты напал на меня, Саймон. Ты меня изнасиловал!

Он вновь рассмеялся.

– Ты так считаешь? Моя дорогая, я дал тебе то, о чем мечтает каждая невеста. Привил вкус к радостям брачной постели. И не моя вина, что по неопытности ты не смогла по достоинству это оценить.

Его взгляд скользнул по ее простенькому платью и растрепанным волосам.

– Может, Алекс Хосмен и впрямь сделал мне одолжение, превратив тебя в свою шлюху. Может быть, теперь ты сможешь по достоинству оценить настоящего джентльмена…

– Я горжусь тем, что была его любовницей! Глаза Саймона сверкнули неподдельной яростью. Он попытался подойти к девушке, но Пушок вновь предупреждающе зарычал.

И тут Фиби осенило. Саймон показал себя, хладнокровным и жестоким. Но где? На пароходе ее собственного отца, где он мог чувствовать себя в полной безопасности. Отец ей теперь не поможет. Он слишком ослеплен желанием пробиться в высший свет.

– Убирайся! – громко и властно приказала дочь Кью. – Я не желаю тебя больше видеть.

Но мужчина продолжал надвигаться на нее. Фиби успела разглядеть револьвер с перламутровой ручкой, который был при нем в ночь пожара. Лучше бы ей было тогда у него украсть его и держать при себе. Но в то время она была еще столь нерешительна.

– Уходи, Саймон, – повторила она, отступая на шаг. И это оказалось ошибкой. Сзади стояла кровать.

– Не будь дурой!

Схватив Фиби за плечи, он приблизился к ее лицу.

«Вот для чего ты была создана», – долетел до боли знакомый шепот.

– Вот пример того, что ждет тебя после того, как мы поженимся.

Вновь повторялось то, что уже было в опере. Эти грубые похотливые руки, этот рот, изрыгающий грязную ложь. Это тело, наваливающееся на нее. Фиби была слишком потрясена, чтобы оттолкнуть его.

– Ложись, – приказал Саймон. Отважная дворняга вцепилась в его брюки, но Кросби просто отпихнул ее ногой. Затем он разорвал на Фиби ночную рубаху.

– Ну, давай, раздвинь ноги, поиграй со мной в шлюху, как играла с этим дикарем.

Воспоминания об Алексе вновь всплыли в памяти девушки.