Лорд - дикарь - Патриция Коулин Страница 74

— Это совсем другое, — возразила Ариэл. — За это не клеймят.

— Физически — нет, — согласился Леон, — но только потому, что это земля ханжей и лицемеров. Я предпочту честного варвара любому джентльмену, который одной рукой гладит тебя по спине, а другой вонзает в сердце нож.

Слова Леона задели чувствительную струнку в сердце Ариэл. Она вспомнила, какую непростительную ошибку совершила однажды, открыв свое сердце человеку, который только посмеялся над ней.

— Даже если в твоих словах есть доля правды, — сказала она, — одна жестокость не оправдывает другую. Какие же причины могли заставить людей возненавидеть и заклеймить двенадцатилетнего мальчика?

Леон безразлично пожал плечами:

— Сейчас это не имеет значения. Я даже рад, что на мне это клеймо. — Леон опустился в стоящее рядом с кроватью кресло и обхватил колени руками. — Без этой отметины, которую я вижу каждое утро, когда бреюсь, я мог бы забыть, что я пария на этом свете и из меня могли бы легко сделать другого человека, убедив, что я принадлежу этому месту, которое ненавижу всей душой.

Ариэл хотелось утешить его, сказать, что он ошибается, что все будет хорошо, но холодный блеск его глаз и лицо, полное злости, не позволили ей этого сделать.

— Я знаю, как тебе горько и что ты по-своему прав, — сказала Ариэл, тщательно подбирая слова. — Ты много страдал, как от моих соотечественников, так и от своих, но ты должен посмотреть правде в глаза. — Она придвинулась к нему ближе, забыв, что почти не одета. — Леон, неужели ты не понимаешь, что тебе надо расстаться с прошлым и жить в настоящем. Только тогда ты будешь счастлив.

В глазах Леона мелькнуло отвращение.

— Жить в настоящем — значит принять титул и все, что с ним связано, не так ли?

— Раньше я действительно так думала, но сейчас все изменилось.

— Какой неожиданный поворот в мыслях! Ты и здесь все рассчитала?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я никак не могу отделаться от мысли, почему ты так со мной возишься. Тебе что, за это больше платят? Или, может, Каслтон обещал тебе вознаграждение, если ты научишь меня не только хорошим манерам, но и уговоришь принять титул и их уклад жизни? Как далеко ты можешь зайти? — Леон с подозрением смотрел на Ариэл. — Хотя это глупый вопрос. Мы оба отлично знаем, до чего ты докатилась.

— Какой же ты подлец! — возмутилась Ариэл. — Я получаю только одну зарплату за все те муки, которые терплю, обучая самого неразумного, неблагодарного и бессовестного человека на свете. Если граф предложит мне дополнительное вознаграждение, я не раздумывая приму его, но ни за какие коврижки я не соглашусь делать такую работу во второй раз.

— Я не считаю себя неблагодарным и бессовестным, — тихо заметил Леон.

— Как же иначе можно назвать человека, который считает, что я легла с ним в постель, лишь бы получить дополнительное вознаграждение?

— Тогда почему ты это сделала?

— Потому… потому… Это не твое дело. Я не думала о награде, когда вызвалась поехать с тобой сюда. Я просто хотела помочь. Если бы я знала, какую благодарность получу за это, ни за что на свете не согласилась бы помогать тебе.

— В чем мне помогать? — спросил Леон, и в его глазах появился опасный блеск, который появляется в глазах фехтовальщика, когда он близок к победе.

— Спасти тебя от беды и помочь получить то, что, как мне казалось, ты хочешь получить, — титул. Если это не так, то какого черта ты выказывал готовность сразиться с Локби и победить его?

— Тебе не приходило в голову, что я просто люблю во всем быть победителем?

— Нет, не приходило. Тебе просто доставляет удовольствие мучить людей, которые тебе совершенно безразличны. Да к тому же ты и сам не знаешь, чего хочешь.

Леон посмотрел Ариэл в глаза:

— А что, если я скажу, что хочу тебя? Что ты на это скажешь?

Этот простой вопрос поднял в душе Ариэл целую бурю чувств. Ей пришлось приложить немало сил, чтобы остаться спокойной.

— Скажу, что ты самый неразумный и импульсивный человек и тебе надо научиться сдерживать свои сиюминутные желания. Неужели тебе никогда не приходило в голову, что, став маркизом Сейджем, ты сможешь помочь множеству других людей?

— Таким, как Каслтон с его бандой лжецов и лицемеров?

— Нет, — с жаром возразила Ариэл, — таким, как те мужчины, женщины и дети, которые посреди ночи вылезли из своих теплых постелей, чтобы встретить тебя. Таким, как твоя бабушка, которую твоя судьба заботит больше, чем тебя самого. — Ариэл видела, что ее слова совершенно не трогают Леона, но уже не могла остановиться: — Людям, совершенно бесправным в этой стране лжецов и лицемеров, выражаясь твоими собственными словами, и нуждающимся в человеке, который бы мог за них постоять.

— Я не тот человек, кто им нужен.

— Ты мог бы им стать, если бы захотел. Стоит только перестать копаться в себе и подумать о других.

Леон вздернул голову и уставился на Ариэл недобрым взглядом, но это не остановило ее.

— Несмотря на все твои усилия оттолкнуть и унизить меня, Леон, я тебя хорошо изучила и знаю, что творится в твоей душе.

Леон вскочил с кресла и заходил по комнате:

— Ты думаешь, что знаешь меня, но ты сильно ошибаешься. Ты хочешь знать, что я за человек? Ты хочешь знать, почему меня отослали жить с каува? Почему родня моей матери не переносила одного моего вида? Я могу ответить тебе на эти вопросы. Причина в том, что я чуть не убил своего кузена.

Гнев Леона и его слова, которые летели в нее как камни, заставили Ариэл содрогнуться, но она постаралась сохранять внешне спокойствие, понимая, что в нем взбунтовались демоны, которыми была полна его душа.

— Дело в том, что не только моя мать ждала возвращения Жиля Дюванна. Его ждала вся деревня. Он обещал вернуться и обогатить их. Мой кузен обозвал его лжецом и был совершенно прав, но Жиль Дюванн был моим отцом, и в двенадцать лет у меня было больше понятия о семейной чести, чем у него.

Ариэл молча слушала.

— Мой кузен был старше меня и сильнее, но это меня не остановило. Я никого и ничего не боялся и мог легко убить его. — Леон посмотрел на Ариэл холодными, злыми глазами. — И я бы убил, если бы не вмешался мой дядя.

— Понимаю, что ты чувствовал тогда, — сказала Ариэл, стараясь утешить Леона, — но ведь ты был еще ребенком.

— А в шестнадцать я тоже был ребенком? — спросил Леон охрипшим от волнения голосом. — В шестнадцать я чуть не убил лакея, который обозвал меня любовником Лилиуоки. Пусть я даже и был им, это не меняет дела.

Леон нервно рассмеялся, а Ариэл нахмурилась.

— Кто была эта… Лил… Лили… — спросила она.

— Лилиуока. Она была одной из жен короля. Самой юной и самой красивой. — На лице Леона появилось задумчивое выражение: он весь ушел в прошлое. — Когда меня взяли во дворец короля, она учила меня считать, писать и читать. Мне нужна была чья-то любовь, и она дала ее мне. Она первая после смерти матери проявила заботу обо мне. Временами мне казалось, что она моя мать. — В глазах Леона стояла такая боль, от которой сердце Ариэл заныло. — Однажды она пригласила меня в свои покои, — продолжал Леон, и в его голосе чувствовалась нерешительность, будто ему хотелось и в то же время он сомневался, стоит ли рассказывать об этом. — Она предложила мне познать, что происходит между мужчиной и женщиной. Мне было шестнадцать, и я был смущен и испуган. Не знал, что ответить, и боялся, что она отошлет меня назад к каува и я снова останусь один.