Безжалостный обольститель - Джулия Лэндон Страница 77

Застонав, Джулиан приник к ее губам в яростном поцелуе и стал вытаскивать шпильки из ее волос.

– Люби меня, Клодия.

В его голосе звучала такая отчаянная мольба, что сердце ее болезненно сжалось.

– Никогда не покидай меня, – прошептал он, оторвавшись от ее губ.

Клодия пыталась освободить Джулиана от шейного платка, жилета и наконец просунула руки под его рубашку.

Задрожав от ее прикосновения, Джулиан заскользил губами к полушариям ее груди. Клодия тут же выгнулась ему навстречу. Губы и руки Джулиана ласкали ее тело. Клодия отвечала с пылом, который становился все горячее, желание – все настойчивее, чувство восторга и свободы захлестнуло ее.

Она дрожала от охватившей ее страсти. Ее рука заскользила по его груди, вниз по брюкам и замерла, поглаживая напрягшуюся плоть.

Джулиан вздрогнул и запрокинул голову.

– Ты хочешь моей смерти, – прошептал он и поцеловал ее, в то время как она, расстегнув пуговицы, коснулась наконец гладкой кожи.

Джулиан стал срывать с себя сюртук и рубашку, не отрывая взгляда от ее тела, затем принялся раздевать ее.

Когда на ней не осталось ничего, кроме нижнего белья, рука Джулиана заскользила по ее ноге вверх.

– Знала бы ты, как сильно я хотел тебя, – пробормотал он, снимая с нее чулок и останавливаясь, чтобы поцеловать обнажившуюся кожу. – Пожаловалась бы властям. – Отбросив в сторону чулок, он покрыл поцелуями ее пальцы, лодыжку, колено.

– Знай я, как сильно ты хочешь меня, – ответила Клодия срывающимся голосом, – обратилась бы к властям, чтобы они доставили тебя ко мне.

Джулиан засмеялся и заскользил рукой по внутренней стороне ее бедра.

– С того самого момента, как я увидел тебя на балу у Уилмингтона, я хотел овладеть тобой, – прошептал он, обдав дыханием шелковистые завитки между ее ног.

– Джулиан! – ахнула она.

Джулиан навис над ней, пристально вглядываясь в ее лицо. Его плоть, коснувшаяся ее лона, пульсировала желанием, возбуждая Клодию, доводя ее до безумия.

– Я люблю тебя, – прошептал он у самых ее губ и вошел в нее. – Отчаянно люблю и всегда буду любить.

Он проникал все глубже и глубже в ее лоно, время от времени откатываясь, как волна во время отлива. Тела их двигались в одном ритме, слившись в единое целое, пока не погрузились в восхитительное забытье, омываемые волнами наслаждения...

Никто из них не произнес ни слова. Клодия нежно убрала мокрую прядь с его лба, молясь про себя, чтобы это чудесное мгновение никогда не кончалось.

Они еще долго лежали, глядя друг на друга, пока не ощутили прохладу. Джулиан встал, чтобы зажечь камин. Вернувшись к кровати, откинул покрывало, велел Клодии забраться под него, строго приказав дождаться его возвращения. Натянув брюки, Джулиан ушел и вскоре вернулся уже в халате, неся на подносе вино, хлеб и сыр. Они устроили пир прямо в постели, шепча друг другу о своей любви и тихо смеясь. Потом Джулиан снова любил ее, растягивая удовольствие, и Клодии казалось, что еще мгновение, и она сойдет с ума.

Когда наконец она заснула, Джулиан крепко прижимал ее к себе, словно боясь, что она снова его покинет, но на этот раз ничего не случилось. Казалось, они отгородились от всего мира. Это были самые счастливые мгновения ее жизни.

Но, засыпая, Клодия почувствовала, что реальная жизнь уже стучится к ним, словно предупреждая: все это иллюзия, счастье не бывает вечным.

Когда сон начал медленно отступать, Джулиан потянулся к Клодии, но постель оказалась пуста. Открыв глаза, он приподнялся на локтях и осмотрелся. Клодия сидела перед камином, вороша тлеющие угли.

– Вернись в постель, любовь моя. Я согрею тебя, – сказал он, зевая.

Клодия посмотрела на него через плечо и улыбнулась.

– Солнце уже взошло, – сообщила она, продолжая свое занятие.

По-прежнему улыбаясь, она поднялась и вытерла руки о полы пеньюара. Джулиан поманил ее к себе.

Она повиновалась, грациозно плывя среди разбросанной на полу одежды и остатков еды, и присела на край постели. Привстав, Джулиан прижался лицом к ее шее.

Клодия засмеялась, отталкивая его:

– Щекотно!

Джулиан неохотно откинулся на подушки. Рука его проникла в широкий рукав ее пеньюара и заскользила по коже, нежной как шелк. После восхитительной ночи любви Клодия выглядела задумчивой, даже печальной.

– Что с тобой, Клодия?

– Ничего, – ответила она, покраснела и отвела взгляд. – Ну хорошо. Я не стану притворяться. Прошлая ночь была... самой замечательной в моей жизни, самой прекрасной.

Его плоть тут же отреагировала на ее слова легким подрагиванием.

– Это, моя дорогая, мягко сказано, – заметил он, перебирая пальцами ее локон.

– И никто никогда не отнимет этого у нас...

– И те ночи, которые впереди, – прошептал он, мягко улыбнувшись, когда лицо ее порозовело от смущения.

– Это было... прекрасно, – снова сказала она, рассеянно теребя пояс пеньюара.

Джулиан тут же насторожился. Он резко сел и, обняв ее, повернул к себе лицом.

– Но?..

– Но... но между нами столько всего... и... весь свет, – грустно прошептала она.

Сердце у Джулиана упало.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, стараясь не выдать своего волнения.

Она снова опустила глаза, и теперь он видел только ее густые ресницы.

– Ну... это и побег Софи, и скандал вокруг нас. И положение отца при короле, что, должна подчеркнуть, занимает его больше всего.

– А мне все равно, – сердито сказал Джулиан. – Я люблю тебя, Клодия. И пока ты со мной – пока ты любишь меня, мне нет никакого дела до того, что думают Редборн и все остальные.

Она подняла голову, серо-голубые глаза были полны печали.

– О, Джулиан! – прошептала она. – Я люблю тебя. Больше жизни! Клянусь!

– Ну тогда о чем речь? – воскликнул он, однако тревога продолжала расти. – Ложись, – сказал он, крепче обняв ее и положив ее голову к себе на плечо. Он не хотел думать о плохом.

– Но... рано или поздно нам все равно придется встать и столкнуться со скандалом и с позором. А я... – Голос ее затих, и Клодия прижалась лицом к его плечу.

– Что?

– Моя репутация окончательно испорчена.

Дом на Аппер-Морленд-стрит всплыл перед его мысленным взором, и Джулиан понял, что за последнюю неделю, когда он переживал самые темные моменты своей жизни, он ни разу не подумал о том, как все это сказывается на Клодии. Гладя ее волосы, он вспоминал чувство изумления и гордости, с которым рассматривал этот дом. Десятки рисунков, заполнивших ее гостиную. Ее маленькие речи на званых ужинах о необходимости образования для девочек. Он соглашался с ней, чтобы привлечь ее внимание, не вникая в саму суть ее дела. Но для нее вся эта работа имела большое значение, и он понимал, что из-за унизительных обстоятельств их брака и позора, выпавшего на долю Софи, Клодия отвергнута обществом.