Коллекция Кледермана - Жюльетта Бенцони Страница 77

– Это вы не понимаете меня. Если я прошу Адальбера остаться рядом с вами, то потому, что… я не уверен, вернусь ли. Есть только он, мой «больше, чем брат», кому я мог бы доверить всех, кого я люблю: вас двоих, Лизу, которая, возможно, вспомнит, что когда-то любила меня, и моих малышей!

И чтобы не оказаться в неловком положении из-за охватившего его желания заплакать, Альдо выбежал из кухни. Уишбоун уже ждал его за рулем автомобиля и ради такого случая снова надел свою черную ковбойскую шляпу…

Последние слова Морозини потрясли тех, кто остался. Адальбер, наконец, шевельнулся, подошел к старой даме, взял ее за руку и крепко сжал.

– Отчего так бывает, – негромко сказал он, – мы так хорошо ладим, но иногда так плохо понимаем друг друга?

Эти слова заставили План-Крепен очнуться. Она буквально взорвалась:

– Если этот безумец воображает, что мы останемся здесь сидеть сиднем и заламывать руки, бормотать молитвы, сморкаясь в платочки, то он глубоко ошибается! Уважаемые профессора, мы доверяем вам нашу маркизу. Мы же с вами, мой дорогой Адальбер, для начала заглянем в шкаф в вестибюле, а потом займем место под аристолохиями и будем наблюдать за тем, что происходит на этой проклятой Маласпине… Посмотрим, какой прием окажут там нашим сумасбродам!

– План-Крепен! Вы становитесь вульгарной! – почти машинально отчитала ее госпожа де Соммьер. – Я бы предпочла, – добавила она с некоторой грустью, – чтобы со мной перестали обращаться как с хрустальной вазой, которую передают членам семьи из рук в руки!

С этими словами она ушла в свою комнату и заперлась там, чтобы скрыть свои эмоции.

План-Крепен и Адальбер уже бежали по саду в направлении стены, на которую египтолог буквально вознес свою спутницу, потом передал ей оружие и присоединился к ней с достаточной легкостью. В тот момент, когда они устроились под аристолохиями, Уишбоун остановил машину у ворот виллы Маласпина и дважды нажал на клаксон, чтобы вызвать привратника.

Тот вышел, явно пребывая в плохом настроении. С порога сторожки он спросил:

– Что вам угодно?

– Мы вам скажем, если вы соблаговолите подойти ближе! – очень вежливо ответил Альдо.

Цербер приблизился к воротам, волоча ноги, но открывать не стал.

– Вот он я! Что дальше?

– Мы хотим увидеть Макса, дело очень срочное! Передайте ему, что господин Уишбоун и князь Морозини желают с ним поговорить! И пошевеливайтесь, прошу вас! Я вам только что сказал…

– Что это срочно? Я понял!

Не изменив своей шаркающей походки, он вернулся в привратницкую, и мужчины услышали, как он говорит по телефону куда более почтительным тоном. Должно быть, ответ оказался положительным, потому что привратник торопливо вернулся с огромным ключом в руках.

– Вы можете войти! Вход в задней части дома. Просто идите по боковой аллее под деревьями!

– Наконец-то мы узнаем, как выглядит невидимая нам часть этой виллы! – пробормотал Уишбоун.

Задняя часть дома оказалась менее величественной, чем фасад, но была не лишена определенной элегантности. Окон с этой стороны было меньше, некоторые из них были зарешечены, но каждое из них украшали цветы в подвесных ящиках… На пороге высокой украшенной гербом двери между двумя колоннами стоял мужчина.

– Это Макс? – спросил Альдо, который видел его лишь в черной маске с прорезями для глаз.

– Да! Он не самый плохой в их банде…

– Я знаю! – отрезал Морозини, который без особой злости вспоминал то время, когда в Круа-От Макс был его тюремщиком. – Тогда в замке я слышал, что он говорил о своих братьях. Сколько их?

– Двое, они младше его…

Этот самый Макс смотрел, как они подходят, скрестив на груди руки, Альдо же рассматривал это не знакомое ему лицо. В нем не было ничего неприятного, его можно было даже назвать привлекательным, невзирая на две горькие складки по бокам тонкогубого рта. Когда посетители оказались перед ним, Макс насмешливо улыбнулся уголком рта.

– Следует признать, что вам хватило храбрости прийти к нам, Морозини! Или вы сохранили столь приятные воспоминания о нашем гостеприимстве? Это не относится к Уишбоуну, который пользовался статусом особого гостя. Но входите же! – пригласил он и направился вперед по вестибюлю, выложенному черно-белым мрамором и украшенному парой греческих статуй и мраморным вазоном с огромными розовыми цветами гортензии. Лестница с двумя пролетами вела на второй этаж. Стояла полная тишина. Не было видно ни слуг, ни медсестер, никого, кто мог бы иметь отношение к персоналу клиники… Именно такая обстановка царила и в клинике доктора Моргенталя, если верить рассказу тетушки Амели и План-Крепен…

Под лестницей Макс открыл перед ними дверь рабочего кабинета, полного книг и залитого солнечным светом, потом закрыл ее и прислонился к ней спиной. Он не предложил гостям занять два кресла в стиле «ренессанс», стоявшие перед внушительным письменным столом, из черного дерева с двумя тяжелыми резными тумбами.

– Итак? – в голосе Макса звучала ирония. – Что заставило вас отправиться в пасть льва? Вам надоело жить?

– Не говорите ерунды! – ответил Альдо, усаживаясь в одно из кресел, тогда как Уишбоун, постаравшись принять самый достойный вид, занимал другое. Реакция последовала незамедлительно.

– Я что-то не помню, чтобы я предлагал вам сесть!

– Да бросьте вы! Послушайте дружеский совет: вам тоже следует сесть! Я буду предельно краток. Вам угрожает опасность! Но сначала вопрос. Кто накануне сопровождал Гандия на встречу в Килшберге?

– Мой брат Андреа! Почему вы спрашиваете? И… как вы могли узнать об этом?

– Я приехал оттуда, и, поверьте, я искренне вам сочувствую. Прошлой ночью Гаспар Гриндель позади церкви убил Гандия, который хотел получить половину коллекции Кледермана. Вашего брата постигла та же участь. Колокола как раз звонили в полночь…

Макс побелел, его челюсти сжались.

– Повторяю свой вопрос: откуда вам это известно?

– Мы там были, мой друг Видаль-Пеликорн и я! Мы следили за Гринделем и Матиасом Шурром, его сводным братом, от самого Парижа. Видите ли, именно этот сводный брат попытался убить меня в Круа-От!

Но подручного Цезаря это явно не убедило.

– Зачем ему это было нужно?

– Я только что сказал вам. Чтобы оставить всю коллекцию себе. Он принес одну из сумок, но она оказалась набита ватой и сухой фасолью. Гриндель показал ее Гандия прежде чем выстрелить. Мол, сумка со мной, я готов предоставить ее вам… Если вы проживете достаточно долго, чтобы на нее посмотреть. А вот в этом я не уверен!

– Были какие-то сомнения?

– Именно так! Мы перехватили достаточно напряженный телефонный разговор между Гринделем и Гандия – полицейская прослушка отлично работает – и узнали, что Гандия не убил Кледермана. Он сохранил ему жизнь, чтобы предъявить его в том случае, если Гриндель откажется с ним поделиться! Из того же разговора я узнал, что мой доверенный в делах, господин Ги Бюто, был похищен в Венеции, чтобы заставить меня отдать этим господам и мою коллекцию тоже! Этого вам достаточно?