Разоблачение - Кортни Милан Страница 79

Дверь за ним закрылась.

— Что, Анна? Дуешься?

«Преданность весьма специфическая черта характера», — подумала Маргарет.

Она дарила ее тому, кто даже не думал о благодарности. Руки теребили полотенце, задумчивый взгляд упал на перстень на тумбочке. Сапфир подмигнул ей.

Маргарет дотянулась до него. Золото теплом согрело ее пальцы. Тяжелое. Хотя легче, чем казалось ей когда-то давно; размер был уменьшен после болезни отца, и теперь кольцо могло подойти только ему.

Или женщине.

Металл скользнул по коже, плотно обхватив фалангу. Меч на печатке вспыхнул, переливаясь в ярком свете.

Смогут ли они найти способ оставить меня без наследства после того, что произошло… Где-то далеко отсюда лорд Лейси-Фоллетт и его гости обсуждают жизненно важный для нее вопрос. Без вмешательства извне они определенно поддержали бы Ричарда.

Может, они все же найдут способ поступить по-другому.

— Что ты делаешь? — Резкий голос отца вывел ее из задумчивости.

— Примеряю ваше кольцо. — Оно подходило ей идеально.

— Кольцо Ричарда, — поправил ее отец. — Надо отдать его ювелиру на переделку.

Маргарет всегда боялась стать такой, как ее отец, — способной на предательство семьи. С сегодняшнего дня она будет верна лишь тому, кто этого заслуживает. Человеку, вставшему на ее защиту, никогда не позволившему себе обидеть ее. Тому, кто с самой первой минуты знакомства говорил ей, что она важна для него, и доказал это своими поступками.

— Ричард теперь мой сын, — сказал отец.

Маргарет наклонилась к нему.

— Нет, — резко выпалила она. — Нет.

— Станет им, когда…

— Я ваш единственный сын.

Отец заморгал:

— Прошу прощения?..

Маргарет сама не знала, что сможет это произнести, но в ту минуту слова, казавшиеся ей такими правильными, сами собой слетели с языка.

— Я поеду в Сакстон-Хаус и сама представлю лордам положение дел. Я выйду замуж за Эша Тернера. Если Ричард сказал правду, они с радостью выслушают мои доводы, чтобы иметь возможность отказаться поддерживать его. Продолжение рода по женской линии не вполне распространено, но у меня есть веские причины. Уясните сразу: следующим герцогом Парфордским стану я. Я все унаследую. Я буду единоличным владельцем всего имущества.

— Поверить не могу, что слышу такое. — Взгляд отца стал мрачным и непонимающим. — Что сказала бы твоя мать, если бы видела тебя сейчас?

Что бы сказала?

Матушка тщательно заботилась о замке, обучала слуг, декорировала интерьеры, занималась садом. Она сделала их дом таким, какой хотела передать детям. Ее убила бы одна мысль о том, что Парфорд может перейти в собственность постороннего человека. Но Маргарет выйдет замуж за Эша, и этого не произойдет.

Она сжала руки в кулаки.

— Я уверена, если бы мама смогла говорить в такой момент — если бы она знала, что я унаследую поместье, — уверена, она была бы рада за меня.

Отец застыл в оцепенении. Она ждала знака, который бы убедил ее, что перед ней все еще тот человек, которого она знала. Но, видимо, это качество безвозвратно утеряно, как и сила воли и стойкость. Возможно, они передались Маргарет, и она уже никогда не увидит отца таким, как прежде.

Она наклонилась и поцеловала старика в лоб.

— Однажды, — сказала она, — когда вы окончательно поймете, что произошло, тоже будете рады за меня.

Она развернулась и, не снимая кольца, вышла из комнаты.

Дом. Эшу казалось странным очутиться в знакомом месте после всего, что случилось с ним за день. Покинув Сакстон-Хаус, Эш подумывал о том, чтобы не возвращаться в особняк. Едва он переступил порог, он увидел ожидавшего его Марка. Эш чувствовал себя таким подавленным, что даже не верил, что жизнь все еще продолжается.

Марк улыбнулся брату легко и счастливо, отчего Эшу стало еще горше на душе. При виде брата он отчетливее осознал, что на самом деле потерял.

— Ты будешь мной гордиться, — с трудом произнес Эш. — Я наконец понял, что не должен этого делать. И не сделал.

— Новости добрались даже до меня, — кивнул Марк. Смысл его реплики был загадкой для Эша, но ему показалось, что брат рад потере герцогства.

— Прости меня, — сказал Эш. — Я знаю, ты никогда не мечтал об этом. Но… я чувствовал, знаешь ли. Я понимал, что когда-нибудь, став герцогом Парфордским, смогу изменить твою жизнь до неузнаваемости. Мне не хотелось расставаться с этой мыслью. Но…

— Я всегда был способен позаботиться о себе сам, — резко перебил его Марк. — Сегодняшний день не исключение. Вы знаете, я никогда не буду осуждать вас за достойные поступки.

— Я столько раз бросал тебя.

— Бросал? Меня? — Марк махнул рукой и насмешливо посмотрел на брата: — Когда это, интересно, вы меня бросали?

— Когда уехал в Индию.

— Вы сделали это, чтобы обеспечить семье средства к существованию. Мне едва ли стоит жалеть о вашем отъезде.

— И тогда в Итоне. Ты говорил, что Эдмунд Далримпл донимает тебя, третирует. Просил забрать тебя домой.

— Просил. Вы прочитали мне целую лекцию, убеждая остаться.

— Через две недели, приехав, я увидел тебя избитым, со сломанными пальцами и синяками под глазами. Тогда я мог думать лишь о том, что сам виноват в произошедшем. Я бросил тебя только из-за собственного тщеславия, и поплатился за это.

— Тщеславия? — Марк нахмурился. — Я считал это одним из проявлений вашей странной интуиции, Эш. О которой страшно подумать и с которой невозможно поспорить. Поскольку она всегда, всегда подсказывает вам верное решение.

У Эша пересохло в горле.

— Это была не интуиция.

Марк вскинул брови:

— Правда? Тем не менее вы опять приняли верное решение.

Он должен сказать. Должен признаться, пока окончательно не сдали нервы.

— Это, — он помолчал немного, — это был страх. Тебе необходимо было учиться. Чтобы не стать таким, как я.

— О. — Марк округлил глаза. — Ясно. Потому что вы уникальны.

Эш выдохнул:

— Нет. Потому что я неграмотный.

— Что ж, ваша нелюбовь к Шекспиру не делает вас неполноценным. — Марк покачал головой и попытался взять Эша за руку. — Вот. У меня есть кое-что…

Эш отдернул руку.

— Это следует понимать буквально. Я не умею читать. Слова для меня представляются бессмыслицей. Так было всегда.

Марк замолчал и посмотрел на брата так, словно мир в одно мгновение перевернулся с ног на голову.

— Я не понимаю. — Он нахмурился.