Скандальное пари - Сюзанна Энок Страница 8

Но вместо того чтобы лишиться чувств, Эмма рассмеялась. Да так, как никакая из его знакомых женщин не смеялась. Над ним.

— Значит, ваша светлость, если позволите возразить, вы не одобряете женщин, которым нужен муж, чтобы быть принятой в обществе, вопреки тому, что еще задолго до завоевания Англии норманнами [7]общество диктовало именно это.

— Я…

— В то же самое время вы осуждаете меня за то, что моя профессия позволяет мне быть независимой от мужчин. — Эмма подошла ближе, глаза ее гневно горели. — Я думаю, ваша светлость, что все дело в том, что вы любите слушать только самого себя. Благодарение Богу, это не требует моего присутствия. Прощайте.

Грей вдруг заметил, что они уже подошли к академии. Эмма Гренвилл с такой силой захлопнула тяжелые чугунные ворота прямо перед его носом, что он еле успел сделать шаг назад. Через минуту она и ее лошадка скрылись за увитыми плющом стенами.

Вскочив в седло, Грей поехал обратно в Хаверли. Он не мог припомнить, чтобы кто-либо сумел так его отчитать, даже его мать, славившаяся своим острым язычком. Странно, но это его даже позабавило, хотя раздражение и возбуждение не прошли.

Теперь уж он определенно явится в четверг на спектакль. Пусть Эмма Гренвилл не рассчитывает, что от него можно так легко отделаться.

— У мужчин в жизни лишь одна-единственная функция, — ворчала Эмма. — Понятия не имею, как им удалось убедить всех в своем превосходстве в других областях, если своему появлению на свет они обязаны просто-напросто биологической случайности.

— Очевидно, твоя встреча с лордом Хаверли прошла не совсем удачно?

Эмма отошла от окна. Ах, если бы она могла одним взглядом спалить это поместье! Увы!

— Они хотят втрое увеличить арендную плату, — сказала она, садясь за письменный стол.

Учительница французского тихо выругалась на своем языке.

— Изабель!

— Прошу прощения! Втрое? Но академия не может себе это позволить!

— Не может. И мы платить не будем.

Изабель положила экзаменационные листки на стол.

— А лорд Хаверли объяснил причину? Ведь они с графиней всегда поддерживали академию.

— Это не его инициатива, я в этом убедилась.

— Не понимаю. А кто же все это затеял?

— Кое-кто, кого ты, надеюсь, никогда не будешь иметь удовольствие узнать.

Изабель смотрит на нее так, словно опасается за ее рассудок, подумала Эмма.

Этот высокомерный лев просто невыносим. Она пыталась говорить с ним как с цивилизованным человеком, а у него был такой вид, будто он хотел наброситься на нее и съесть на завтрак. Эта мысль почему-то заставила Эмму покраснеть.

— Племянник лорда Хаверли. Великолепный герцог Уиклифф, — фыркнула она.

— Герцог? Герцог требует от нас большую плату?

Эмма стиснула руки.

— Ему это не удастся. — За те два года, что Эмма была директрисой, она научилась разговаривать с разгневанными родителями, влюбленными девушками и их поклонниками, справляться с инфлюэнцей и прочими многочисленными бедами, но никогда еще не была так раздосадована. — Знаешь, как он меня назвал? Платной свахой! Практически он обвинил меня в том, что я… я… поставщик живого товара!

— Что?!

— Да. Он, видимо, не представляет себе, чем мы занимаемся в академии. Придется его просветить на этот счет!

Эмма выдвинула ящик стола и достала несколько листов бумаги. Сложив их в аккуратную стопочку, она обмакнула перо в чернила.

— «Ваша светлость, — начала она писать, проговаривая текст вслух. — Из нашего с вами недавнего разговора мне стало ясно, что вы немного заблуждаетесь относительно программы Академии мисс Гренвилл».

Изабель, встав, собирала свои учебники и тетради.

— Я оставлю тебя наедине с твоей корреспонденцией, — сказала она с некоторой иронией.

— Ты напрасно смеешься. Я не потерплю оскорблений в адрес академии.

— Я смеюсь не над тобой, Эм. Мне только интересно: знает ли его светлость, что его ждет?

Эмма снова обмакнула перо, стараясь не обращать внимания на то, как ее сердце замерло от предчувствия, которое вызвали у нее слова француженки.

— О! Он об этом узнает. И очень скоро!

Услышав, что дверь в кабинет открылась, Грей поднял голову, но тут же снова занялся своими вычислениями.

— Ну, как Бейсингсток?

Тристан уселся напротив него.

— Скука смертная.

Уиклифф незаметно вздохнул с облегчением.

— Значит, ты не нашел там никого, с кем можно было бы провести время?

— Я начинаю думать, что эта девица — игра нашего воображения. В Гемпшире не так уж много мест, где она могла бы находиться. До собора в Винчестере слишком далеко, чтобы дойти пешком, так что, благодарение Богу, она вряд ли монахиня. Я бы спросил о ней у твоей тети, но, по-моему, леди Регина пишет письмо твоей матери Знаешь, мне кажется, что вся ваша семья меня ненавидит.

— Знаю. Но не унывай, рано или поздно ты встретишься со своей таинственной незнакомкой. — Грсйдон не был уверен, нравится ли ему мучить Тристана, или лучше никому не говорить о том, где найти Эмму Гренвилл. Так или иначе, его более длительное, чем он предполагал, пребывание в Хаверли уже не казалось ему невыносимым.

— Ты этим собираешься заниматься все время, что мы пробудем здесь? — спросил виконт, указывая на кипы бумаг, которые Грей потребовал у дяди.

— Возможно.

— Забавно. Мы могли бы остаться в Лондоне.

Грей стиснул зубы.

— Нет уж, благодарю.

Тристан взял со стола какой-то журнал, но с гримасой отвращения тут же положил его обратно.

— Тебе удалось сбежать от нее, и маловероятно, что ты снова с ней столкнешься.

Никто, кроме Тристана, не осмелился бы говорить с Уиклиффом о Кэролайн, но лучше бы он выбрал другую тему для разговора.

— Она хотела выйти за меня замуж, — процедил Грей сквозь зубы, — но — ради всего святого! — как можно было раздеваться в гардеробной на балу в «Олмэксе»?

— А представляешь, каково было мне? Я стал срочно искать шляпу, чтобы бежать.

— Если бы вошел кто-то другой, а не ты, эта проклятая женщина…

— …была бы сейчас ее светлостью герцогиней Уиклифф. Но ведь она не единственная, кого ты видел голой, и не она одна мечтала тебя соблазнить, чтобы вынудить жениться.