Моногамия. Книга 1 - Виктория Мальцева Страница 8

Мы продолжали встречаться, всегда с Алёшей, но каждый из нас очень хорошо понимал, что мы актёры тетра под названием «Иллюзия дружбы». Мы ходили в кино, смотрели полнометражные американские мульты, смеялись вместе с Алёшей, и когда совершенно не нарочно его рука касалась моей, нас обоих прошибало эмоциональной волной. Потом мы гуляли в парках, и я разглядывала его, безумно хотелось дотронуться. Желание быть ближе сжимало меня будто тисками, и я изобретала поводы сократить официально допустимое расстояние, поражаясь собственному воображению. Мне хотелось ещё и ещё чувствовать его запах, касаться его тела, ощущать его близость и его жизнь…

Это было упорядоченное движение космических тел по заданным траекториям, одиночное движение по пересекающимся путям. И это ожидание неминуемого столкновения, которое для нас обоих было уже очевидным, было самым сладостным ожиданием в мире. Моя пуританская сущность забилась в самый тёмный угол моей души, скомкалась там до массы, стремящейся к ничтожно малой, и накрылась, в конце концов, шапкой невидимкой, ожидая своего часа, однако.

Его таймер движения закончился первым в пасмурный, дождливый день. Подъехав к моему дому, мы томно сидели в его Porsche, никак не решаясь расстаться и наблюдая за тем, как дождевые капли монотонно сползают по стеклу, оставляя зигзагами мокрые следы. Очень тихо Алекс спросил:

— Могу я попросить кое о чём?

— Ну, смотря о чём.

— Мы можем остаться с тобой наедине?

— Ты хочешь, чтобы я пристроила сына и осталась с тобой вдвоём? А зачем?

Он улыбнулся и отвернулся, не ответив, наверное, подумал, что я дура. А моё сознание, моё воспитание пульсировало в голове тремя красными прописными буквами «Н.Е.Т.». Но кто — ж станет слушать своё сознание при таких-то обстоятельствах?

{Hammock — Then the Quiet Explosion (Oblivion Hymns)}

Мы вошли в полумрак довольно большой залы со стеклянной стеной, смеркалось и остатки только уснувшего солнца лишь слегка наполняли светом комнаты. Я слышала едва уловимую, незнакомую мне, но безумно красивую музыку. Заглянула в комнату справа и увидела его рабочий стол, весь уставленный мониторами и гигантскими планшетами, на которых Алекс, очевидно, и создавал свои проекты. На одном из мониторов был виден эквалайзер в движении, но равномерное звучание музыки во всех помещениях, включая душ, выдавало стерео-систему, распределённую по всей квартире. На полу также были расставлены профессиональные планшеты, развёрнуты рулоны чертежей.

Эта квартира выглядела необыкновенно и красиво, в комнатах минимум мебели в стиле хай-тек, минимум предметов, но стеклянные панно, подсвеченные изнутри, с причудливыми естественными узорами застывших пузырьков воздуха, создавали иллюзию движения. Такие панно-перегородки, совершенно разные, но каждая по-своему красивая, служили стенами, зонирующими одно большое помещение на комнаты. Космическая музыка, тихая и едва уловимая, именно жила в этой «квартире будущего», дополняя её и превращая в живой организм. Внешние стены являлись полностью окнами, закрытыми полупрозрачной белой тканью, такой нежной, что малейшее дуновение ветра поднимало их как паруса и открывало взору огромную террасу с растениями и бассейном прямо за стеклянной стеной. Мой нос улавливал стойкий, но едва уловимый волшебно-приятный запах, то ли цитруса, то ли ванили, я так и не поняла, чем пахло и откуда, но было ясно, что это тоже какая-то крутая система поддержки заданного благоухания.

Я заглянула за стеклянную перегородку из белого матового стекла и увидела её, спальню. Прямо посередине, не прижавшись ни к какой стене, а прямо посреди комнаты стояла огромная кровать, белоснежная как в люксе для новобрачных. В голове мелькнуло, что, пожалуй, не один десяток таких, как я, побывал здесь. «Но я же пью в семейном ресторане из общественных бокалов, и ем из общественных тарелок общественными же вилками, так что какая к чёрту разница?» — сказала я себе. Тем более, что в этом ресторане трепетно следят за чистотой — бельё дышало свежестью, новорожденные дети не спят на таких нежных и ровно выглаженных простынях, было ясно, что бельё меняли сегодня. А это уже выдало прислугу, которой в самой квартире не было, значит, она невидимкой существовала в специально отведённое время. В голове мелькнуло матерное слово и мысль о том, что Алекс очень не бедный человек, и это меня уже не на шутку смущало, обнажая факт ещё более значительной дистанции между нами. Кроме кровати и нежного, как облако, кремового ковра, в этой комнате размером с мой дом больше ничего не было. Одна из панелей стеклянной стены была сдвинута, открывая путь на террасу — именно отсюда и врывался свежий ветер с запахом дождя, прошедшего где-то далеко от нас, гуляя по всем лабиринтам звёздного жилища, колыхая белые шторы и наполняя жизнью это пристанище людей будущего. Я вышла на террасу, и моё дыхание перехватило: неописуемо красивый вид на город, лес и озеро открывался с неё, голубой бассейн с подсветкой, плетёные иланговые шезлонги, кресла — шары, кремовый мрамор под ногами.

Внезапно повсюду загорелись огни, стало ещё более обворожительно, появилось ощущение взлётной площадки для инопланетных межгалактических кораблей.

— Так красивее, — я услышала его негромкий голос.

— Да уж… ты живёшь красиво!

— Спасибо. Проект этого дома был моим дипломным проектом, прошли годы, и с большими доработками и изменениями не в лучшую, к сожалению, сторону, удалось всё же его воплотить в реальности.

Я подумала: «Чёрт, вот я глупая, могла сразу догадаться. Это уже намного лучше: он сделал проект дома — ему дали одну из квартир, и это совсем не делает его Рокфеллером, только хорошим архитектором». Мне стало легче, и я выдохнула:

— У тебя отличный вкус! А что удалили из проекта в итоге?

— Как всегда самое красивое и самое новое. Что будешь пить? — Алекс улыбался и смотрел на меня взглядом, от которого начинала кружиться голова.

— Куда ж ещё-то красивее!? А что у тебя есть?

— Ну… можно сделать мохито, да, наверное, любой коктейль можно, у меня там есть фрукты на кухне. Могу сходить вниз и заказать тебе чего-нибудь в баре.

— Ничего не хочу из бара, давай мохито.

Мы пошли в кухню, такую же огромную, как и всё остальное в этом необыкновенном жилище, и там, в этой кухне, всё было ещё круче, чем в остальном доме. Алекс заглядывал в ящики, они выезжали на причудливых механизмах от одного лишь касания его кисти, всё горело, светилось, услужливо выползало и уползало по малейшему проявлению его желания. Алекс всё делал ловко и быстро, а я смотрела глазами неандертальца: красота и новизна, техничность и удобство интерьера, необыкновенная просторность и одновременно уютная лёгкость его квартиры произвели на меня впечатление.

— Пойдём на террасу?

— Пойдём, там красиво.

Мы сели прямо на мраморные ступеньки, сохранившие тепло жаркого летнего дня. Я пила помногу и жадно, потому что, оказывается, очень пить хотелось, так что Алексу пришлось отдать свой бокал мне, я выпила и его. Мы сидели молча, оба не знали, что и как говорить, но я чувствовала, что он смотрит на меня, и в этом созерцании была магия.