Шанталь. Против течения - Ирада Нури Страница 8

– Не позволю! – вцепившись в несчастный кусок ткани, я подтянула его ещё выше, к самому подбородку. – Немедленно покиньте мои комнаты!

– Это приказ короля, – последователь Гиппократа не собирался сдаваться, – даже её величество королева, храни её Господь, не смеет его ослушаться.

– Вот и отправляйтесь к королеве, а меня оставьте в покое, – я с такой силой дёрнула одеяло на себя, что несчастный д’Акен не удержался на ногах и полетел на пол.

В другое время меня наверняка рассмешил бы вид лежащего на ковре человечка, смешно дрыгающего в воздухе ногами, обутыми в чулки и туфли с огромными бантами вместо пряжек, но, к сожалению, дело стало заходить слишком далеко. Неловко перевернувшись и встав на колени, с побагровевшим лицом и в съехавшем набекрень парике, лейб-медик Луи XIV двинулся на меня.

Настало время и мне принять более решительные меры. Вскочив на постели, я выставила руки вперёд:

– Послушайте, месье, давайте договоримся. Вы немедленно оставляете меня в покое и передаёте королю, что мне необходимы покой и сон, или я буду вынуждена во всеуслышание заявить, что вы пытались меня убить.

– Убить?! Помилуйте, в мои обязанности входит спасать жизни, а не лишать их! – он даже фыркнул от возмущения.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – хмыкнула я, глядя, как самоуверенное выражение покидает его лицо, уступая место растерянности. – Всем известно, месье д’Акен, что свою должность вы получили благодаря протекции мадам де Монтеспан, а ни для кого не секрет, как ваша покровительница расправляется со своими соперницами. Могу поклясться, что не я одна заметила убийственные взгляды, бросаемые ею в мою сторону, особенно когда стало известно, что именно моё общество король предпочёл всем остальным.

Бедняга д’Акен! Смертельная бледность, разлившаяся по его лицу, яснее всяких слов показала, насколько сильно он испугался. Позиции его покровительницы слабели с каждым днём, тогда как связи её соперницы, мадам де Ментенон, напротив, укреплялись. Её протеже Фагон и так вовсю наступал ему на пятки, претендуя на должность главного личного лейб-медика. Случись что, голова д’Акена полетит первой…

Всё ещё стоя на постели с вытянутыми руками, я остолбенела, когда, едва поднявшись с четверенек, врач вновь рухнул на колени. Заламывая руки, он неожиданно высоким голосом заверещал:

– Умоляю, не губите меня, ваше высочество! Клянусь, что всего лишь выполнял распоряжение короля!

– Что здесь происходит? – грозный окрик заставил меня вздрогнуть и перевести взгляд на дверь. – Шанталь, потрудись объяснить, что делает этот старый таракан на полу твоих апартаментов? Надеюсь, он не просит твоей руки?

На пороге, горя праведным гневом, стояла моя бабушка.

Родная моя! Как же я рада была её видеть, хотя не могу не признать, что ещё большую радость мне доставил совершенно стушевавшийся д’Акен. Что-что, а связываться с чрезвычайно острой на язык герцогиней д’Одемар не решался никто, даже король.

– Абелла, дорогая, как же ты вовремя! – с визгом восторга я соскочила с кровати и обняла единственного родного человека. – Я так тебе рада!

– И я тебе, любимая. Только умоляю, отошли этого сатира подальше. От его постной физиономии у меня усиливаются головные боли, – пренебрежительно махнув в сторону пораженно застывшего медика, грозная дама поспешила усесться в кресле.

– Тогда, может, я вам клистиров назначу… – открыл было рот д’Акен, но герцогиня быстро его оборвала:

– Я сама тебе сейчас столько клистиров назначу, до конца жизни с горшка подняться не сможешь! – Да, бабушка могла нагнать страху. – Но вы мне так и не ответили, что он здесь делает? Ты заболела? – она с беспокойством приложила ладонь к моему лбу.

– Ну, не стану вам больше мешать. Я, пожалуй, пойду, – врач попытался улизнуть, когда властный окрик: «Стоять!» – пригвоздил его к месту.

Не оборачиваясь в сторону медика, бабушка взяла мои руки в свои, напряженно высматривая признаки недомогания на моём лице. Самое время было её успокоить, разумеется, с пользой для себя.

– Ничего страшного не произошло, родная. Просто сильно перенервничала, когда король пригласил меня составить ему пару на утренней прогулке, и потеряла сознание. А его величество, обеспокоенный состоянием моего здоровья, оказался настолько любезен, что прислал месье д’Акена пустить мне кровь. Вот только я никак не могу объяснить врачу, что пускать мне кровь накануне бала-маскарада совершенно нельзя, так как, ослабев от потери крови, я не смогу присутствовать на столь грандиозном мероприятии, которое, кстати говоря, король устраивает в мою честь.

– Ты абсолютно права! – бабушка ободряюще похлопала меня по руке, а затем повернулась к эскулапу:

– Всё слышали? Так и передайте его величеству.

Облегченно вздыхая, стараясь незаметно утереть концами парика стекающие по лбу крупные капли пота, медик, пятясь задом, подобострастно пролепетал:

– Всё слышал, всё запомнил! Не извольте беспокоиться, передам всё слово в слово! Доброго вам здоровья. С вашего позволенья…

Никто уже не обращал на него никакого внимания. Позабыв о нём, я опустилась на колени перед креслом, в котором сидела бабушка:

– Как же я счастлива, что ты у меня есть!

Она обняла меня, прижавшись тёплой щекой к моей макушке:

– Не устаю благодарить Господа, что сжалился над бедной старухой и вернул мне тебя. Впрочем, – утерев слезинку, едва не скатившуюся прямо мне в волосы, она быстро выпрямилась, – у меня для тебя подарок.

Подарок?! Для меня? Не зная, что и ответить, я, затаив дыхание, следила за тем, как она, вытащив из кармана крошечную, украшенную драгоценными камнями миниатюру, протянула её мне:

– Это портрет Клоранс работы Шарля Лебрёна, написанный по случаю твоего рождения. Погляди, ты – её точная копия.

Мама! Я совершенно не помнила её лица. Трясущимися руками я потянулась и бережно взяла портрет. На нём была изображена самая красивая женщина из когда-либо виденных мной. Художник не поскупился на краски, описывая цветущий вид и блеск счастливых глаз боравийской королевы. В великолепном серебристом платье, украшенном тончайшей паутиной венецианского кружева, она была царственно прекрасна. Роскошные белокурые волосы были уложены в затейливую причёску, оставляя на высоком лбу и на висках лёгкие завитки. По моде того времени волосы, изящные ушки и белоснежная шея были украшены нитями редчайшего жемчуга, подчёркивающего статус его обладательницы.

Я так пристально всматривалась в изображение, что совершенно не замечала катящихся по щекам слёз.

– Абелла, я…

– Не надо, милая, не плачь. Твоя мама мечтала видеть тебя счастливой, поэтому утри свои прекрасные глазки и расскажи мне обо всём, что происходит в этом змеином питомнике.

* * *

– Ах, Ренард, мальчик мой! Кто бы мог подумать, что все наши проблемы разрешатся сами собой? Я всегда говорила, что хорошие связи – залог успешных дел! Только представь, как мы заживём, когда ты женишься на своей принцессе! Боже! Я предвкушаю постные физиономии здешних кумушек, осмеливающихся воротить свои длинные носы от семейства де Ламмер. После того, как мы породнимся с домом д’Арси, мы будем приходиться роднёй самому королю!