Изумрудное лето - Ольга Крючкова Страница 8

Размышления придали сил. Станислав, отбросив полупустой саквояж в сторону, снял сюртук, затем извлёк из его кармана сложенных вчетверо тёмно-коричневый конверт, сунул его за пазуху и начал забираться на бельэтаж по водосточной трубе. Достигнув цели, а именно приоткрытого окна будуара, где по его предположениям в данный момент находилась Аделаида, он, ухватившись за карниз, буквально ввалился в помещение через окно.

…Хозяйка усадьбы, ни о чём не подозревая, пила чай. И вот нечто ввалилось в её будуар через окно. Женщина от неожиданности растерялась, застыв с чашкой в руках.

Станислав, воспользовавшись замешательством возлюбленной, исходя из военной тактики, пошёл в атаку, не давая «неприятелю» опомниться.

– Душа моя! – взмолился он и упал подле ног женщины. – Не гони меня! Я виноват! Каюсь! Клянусь с разгульной жизнью покончено!

Станислав быстро достал пакет из-за пазухи и протянул опешившей от такого натиска Аделаиде.

– Что это?.. – полепетала она, держа по-прежнему чашку в руках.

– Ада, это моё богатство! Вот слушай! – Станислав извлёк письмо из конверта и прочитал его. – Не сомневаюсь, дядюшка оставит мне кое-что! Умоляю, не отвергай меня! Без тебя я погибну! – молил он, не поднимаясь с колен. – Я передам тебе все деньги, что получу по завещанию. И только ты будешь вправе ими распоряжаться!

После последних слов Аделаида окончательно пришла в себя. Она твёрдой рукой поставила чашечку на серебряный поднос.

– Хорошо, я согласна. Но…

Станислав замер в ожидании.

– Говори, Ада, не томи! Умоляю!

Женщина выдержала надлежащую паузу и продолжила:

– Ты отдашь мне деньги, полученные по завещанию, будешь во всём меня слушаться, и мы обвенчаемся.

Станислав на тот момент не желал большего. Он буквально подполз к Аделаиде и обнял её колени.

– Я согласен на все твои условия. Всё, что пожелаешь…

Аделаида не выдержала и прослезилась.

– Ты резко изменился, Станиславушка… – прошептала она.

– Сегодня я заглянул в глаза смерти, – признался он. – Поверь мне, я буду примерным мужем.

* * *

Эльза примчалась к дому Рябовой. Слезла с дрожек, решительно направилась к парадной и дёрнула за шнурок звонка. Дверь открыл пожилой лакей.

– Что вам угодно-с, сударыня?

– Могу я видеть Станислава Сергеевича Селиванова?

Лакей замялся, опасаясь, что только что воцарившийся покой в доме может быть нарушен появлением этой девицы.

– Как вас представить?

– Эльза Самойловна Ригер-Артемьева.

Лакей ухмыльнулся.

– Прошу, обождите в передней…

Эльза вошла в дом и замерла в ожидании. Тем временем лакей поднялся на бельэтаж и доложил о визите молодой барышни. Аделаида и Станислав в этот момент пребывали в гостиной и не могли налюбоваться друг на друга.

После доклада лакея Аделаида подскочила, как ужаленная.

– А это ещё кто такая? Ригер-Артемьева? Что за штучка? Одна из твоих девок? Ты что с ней расплатиться забыл? – бушевала госпожа Рябова.

Станислав рассмеялся.

– Аделаида, душа моя. Эта девица – моя родственница, точнее кузина. Я видел её… э-э-э… лет пять-шесть назад… А может и больше!

– Так что же ей нужно? – продолжала негодовать Аделаида.

Лицо Станислава помрачнело.

– Кажется, я знаю… Дело в том, что эта девица – незаконно рожденная дочь моего покойного дядюшки…

– Ах, вон оно что! – Аделаида окончательно успокоилась. – Неужели и она получила пакет с нарочным? Иначе тогда, чем вызван её столь неожиданный визит? – предположила она.

– Так и есть! – воскликнул Станислав и приказал лакею: – Пригласи барышню в гостиную.

Через несколько минут перед Аделаидой и Станиславом стояла вполне респектабельная барышня.

– Простите за столь неожиданный визит, – начала она.

Но Аделаида перебила её:

– Прошу, сударыня, без церемоний! Присаживайтесь.

– Благодарю… – Эльза с удовольствием присела в кресло.

Хозяйка дома и её возлюбленный решили не торопить события и умолчать о своих догадках.

– Мы с вами давно не виделись, Станислав Сергеевич…

– Да уж! Вы были тогда ещё девочкой-подростком…

Эльза кивнула и решила прощупать «почву».

– Вы знаете, что Лев Станиславович умер? – спросила она.

– Да, – подтвердил Станислав. – Прискорбное известие. Тем более, что он был вашим отцом.

Эльза улыбнулась.

– Несколько дней назад я получила с нарочным пакет из юридической конторы Клебека… В письме говорится, что оглашение завещания произойдёт перового июня сего года в поместье Селиваново.

Аделаида и Станислав снова переглянулись.

– Я тоже получил такое письмо…

Эльза выдавила подобие улыбки.

– А кто ещё по вашему разумению мог получить подобные письма? – невинным тоном поинтересовалась она.

– Я знаю, что у покойного была родная сестра в Калуге… – напряг память Станислав. – Кажется, её звали Елена Дмитриевна… Странная особа – возомнила, что может общаться с потусторонними силами. Были ещё племянники в Москве…

«Значит, мои шансы уменьшаются… – подумала Эльза. – Или всё-таки нет?..»

– А как, по-вашему, мог ли Лев Дмитриевич упомянуть их в завещании? – напрямую спросила она.

Станислав несколько растерялся.

– К чему все эти расспросы? – наконец, высказалась Аделаида. – Откуда нам знать о последней воле господина Селиванова?

«Они точно ничего не знают…» – решила Эльза.

– Должна же я знать: сколько претендентов на имение и на что я могу рассчитывать?

– Вряд ли вы сможете это сделать, – заметил Станислав. – Дядюшка всегда был большим оригиналом. Но мне кажется… Да что там! Я почти уверен! Что мы с вами – в фаворитах!

– Вашими устами, да мёд пить, Станислав Сергеевич, – ответила Эльза и добавила, выдержав некоторую паузу: – На днях я намереваюсь отправиться в Селиваново в сопровождении своего жениха. Не хотите ли составить мне компанию?

Станислав и Аделаида снова переглянулись. Женщина одобрительно кивнула.

– Разумеется, милочка, мы не против! – дружелюбно произнесла госпожа Рябова. – Тем более, что погоды стоят нынче отменные! И, если мы прибудем в имение чуть раньше назначенного срока, то ничего страшного не случиться.

Елена Дмитриевна Селиванова приходилась Льву Дмитриевичу родной сестрой. Мало того, в калужском обществе она считалась медиумом. И называли её не иначе, как Эсмеральдой (вероятно, в юности Елена изрядно начиталась Виктора Гюго).