В поисках сокровища - Ася Лавринович Страница 8

Аксинью я заметил у ворот. Ветер раздувал полы ее плаща и копну золотистых волос. Аксинья меня не видела, поэтому прежде чем подойти, я остановился под старым кленом и долго ее рассматривал. Аксинья ежилась от порывов ветра и оглядывалась по сторонам, но меня все равно не замечала. Когда она полезла в сумочку за телефоном, я все-таки покинул свое укрытие, тихо подошел к ней и закрыл ладонями ее глаза. Аксинья тихо и мягко рассмеялась. Так умеет смеяться только она.

– Отучился? – спросила Аксинья, убирая мои ладони.

– Ты что здесь делаешь?

– У нас пары раньше закончились, я решила к тебе приехать. – Аксинья развернулась, и я наконец посмотрел в ее синие глаза. В них плескалась настоящая весна.

Мои губы сразу растянулись в счастливую и, скорее всего, глупую улыбку. Скверное настроение и непонятное предчувствие беды куда-то подевалось. Все плохое сразу улетучилось. Осталась только она – Аксинья. Девушка с весной в глазах. Та, в которую я влюблен без памяти.

– Как хорошо, что ты пришла, – сказал я.

– Я знаю.

Мы целовались посреди улицы, наплевав на прохожих. Рядом с Аксиньей мне часто сносило крышу, и я не думал о последствиях. Мне не верилось, что такая красивая, взрослая, самая лучшая девушка в мире ответила взаимностью.

– Как хорошо, что ты пришла, – повторил я, гладя пальцами по ее щеке.

– Как я могла к тебе не прийти? – с улыбкой отзывалась Аксинья.

Прохладный апрельский ветер обдувал мое разгоряченное лицо. Рядом шумел старый клен. Приближалась первая гроза с молнией и пронзительным громом.

Оторвавшись наконец от поцелуев, мы взялись за руки.

– Что у тебя с брюками? – спросила Аксинья.

Я совсем забыл об этих «засохших соплях» на штанах. Запахнул куртку. Я готов был убить Дашку с Юлей за их дурацкую шутку. И Шац заодно. Вспомнил наш странный разговор с Тоней по поводу Симы и почему-то почувствовал непонятное раздражение.

– Одноклассницы принесли в школу какого-то лизуна, – буркнул я.

Аксинья смотрела на меня с нескрываемой улыбкой.

– Дети, – покачала головой она.

Меня выводила из себя привычка Аксиньи постоянно обозначать тот факт, что она старше на два года. С Марвиным они были ровесниками, но Макс никогда не высказывал своего превосходства по поводу возраста.

– Есть такое, – кивнул я.

Аксинья заметила мое недовольство и, поднявшись на цыпочки, снова чмокнула в губы.

– Ну, не дуйся, пупс.

«Пупс, малыш, детка» – эти прозвища меня тоже поначалу нервировали, но со временем я к таким обращениям в свой адрес привык. В конце концов, для меня это было единственным минусом Аксиньи.

Тут я заметил новый кулон на ее шее. Плащ был распахнут, рубашка расстегнута на несколько пуговиц… Золотой, в виде небольшого сердца. Я не очень разбирался в женских цацках и ювелирке, но в кулоне явно было несколько бриллиантов. Думаю, штук сто такой точно стоит… И наверняка Лилька очень бы хотела заполучить себе подобный…

– Красивый, – кивнул я на кулон. – Новый?

Аксинья почему-то смутилась. Тонкими длинными пальцами нащупала на шее кулон. Движения у Аксиньи плавные и грациозные. И сколько же в ней женственности… Я снова завис как дурак, пялясь в зону декольте.

– Ага. Тебе правда нравится? Папа подарил.

Аксинья часто меняла наряды и украшения. Мне всегда нравилось, как она одевается и преподносит себя. Правда, иногда неприятно, что из-за этого всякие озабоченные Игорьки пускают слюни на мою девушку.

Внезапно Аксинья накрыла кулон ладонью, схватила меня за ворот рубашки и притянула к себе для поцелуя. Мы снова зависли посреди улицы; гормоны вовсю бушевали.

– Сейчас к тебе? Или ко мне? – быстро спросила Аксинья.

– К тебе, – ответил я, целуя ее. – Сегодня мама дома.

С моей матерью-контролером не скоро я смогу привести в квартиру девушку.

Аксинья снова негромко засмеялась мне в губы. Ей, студентке психфака, отец снял шикарную квартиру в самом центре. Я решил, что сейчас она вновь начнет подтрунивать на тему моей «детскости», но Аксинья оторвалась от поцелуев и серьезно заглянула мне в глаза. Теперь они были темными-темными, как грозовое небо над нашими головами.

– Ты ведь помнишь, что я тебя люблю? – спросила она, легонько коснувшись моих волос.

Я перевел дыхание.

– Помню, – ответил я. Взял ее прохладные щеки в свои ладони. Снова поцеловал.

– Идем. – Аксинья потянула меня за руку…

Послышался раскат грома, зашумел дождь. В город пришла первая весенняя гроза.

Сима

– Ну, вертелся, и че с того? – дерзко спросил Ляля, сжав в ответ мою ладонь. – Запрещено в своем дворе гулять?

Я же испытала настоящий панический страх. Лялин говорил с этими мужиками так развязно… Ему не хватало только под ноги им с презрением сплюнуть. И все бы ничего, если б от моего рюкзака за километр не разило этим самым дурианом…

Говорят, что на воре и шапка горит. Мне казалось, что мы с Лялей полыхаем посреди двора, как два соломенных чучела на Масленице.

– Не видел тут никого?

– Нет, не видел, – нахмурился Ляля. – Я вообще вон на турнике бил мировые рекорды.

Я вспомнила, как Лялин беспомощно болтался на турнике, и не сдержала истеричный нервный смешок. Очень не вовремя. Но Ляля, конечно, догадался что ляпнуть. Турникмэн недоделанный. Скромности ему не занимать.

В то время как Ляля божился, что никого подозрительного у машины с ящиками не видел, один из приятелей хозяина палатки впился в меня подозрительным взглядом. Сначала я решила опустить глаза. Потом уставилась на этого мужика в ответ. В его взгляде будто читалось: я все про тебя знаю, малолетка. Вытряхивай рюкзак, воровка. Наверное, я даже побледнела… Вот за что мне эти мучения? Ведь дуриан этот проклятый мне даже не понравился! И клубника была невкусной.

Чем дольше мужик на меня пялился, тем тревожнее мне было стоять под его немигающим пристальным взглядом. Меня от напряжения аж в сторону повело, и я едва не рухнула на Лялю. А когда мужик склонился к своему другу, чтобы что-то ему сказать, я все-таки не выдержала, резко развернулась и побежала прочь со двора.

Что и говорить, а нервишки у меня в таком деле шалят. Несколько раз мы воровали с Лялей из продуктового шоколадные батончики, чипсы и чупа-чупсы… Просто так. По приколу. Но это было давно. Меня потом совесть несколько дней грызла, и все эти шоколадки были не в радость. Поэтому я зареклась когда-либо повторять былые «подвиги». А вот Ляля своим пагубным привычкам так и не изменял.

Друг тоже припустил за мной. Мужики, разумеется, ринулись следом.