Преимущество женщины - Сьюзен Мейер Страница 8

Он нахмурился.

— Не знаю, — Купер откусил от бутерброда. Если она не собирается есть, еда не пропадет. Но когда с бутербродами будет покончено, у него больше не будет причин оставаться здесь.

— Мне кажется, я знаю, почему ты сходишь с ума, находясь здесь вместе со мной. — Зои взяла один бутерброд с тарелки. — Когда я в большой комнате, ты знаешь, что я делаю. А когда я здесь, ты не имеешь об этом ни малейшего представления. И тебе не нравится быть в одиночестве.

Именно в эту минуту Купер вспомнил слова своего младшего брата Сета, который сказал ему восемь лет назад: «Тебе не нравится быть в одиночестве. Но ты сам знаешь, что твое желание участвовать во всех наших делах причиняет одни неприятности. Нам было бы намного лучше, если бы ты уехал».

После этой тирады Сет вышел из комнаты, хлопнув дверью, и Купер решил последовать его совету. Он быстро собрал вещи и ушел, прежде чем младший братец успел передумать, а старший брат Ти — хоть что-нибудь понять.

— Вообще-то, наоборот: мне гораздо лучше одному, — мужчина встал, собираясь уходить.

Зои уставилась на Брайанта так, словно тот был сумасшедшим.

— Как кому-то может быть хорошо одному? Когда мне исполнилось восемнадцать, мои родители развелись. Не знаю, как я умудрилась проглядеть то, что они оставались вместе только ради меня, — девушка покачала головой. — Мама переехала в Калифорнию. Она мечтала начать сниматься в кино и выйти замуж за актера. А папа стал жить во Флориде, где рыбачит до сих пор. Любящие родители оставили меня одну у разбитого корыта. Можно подумать, когда человеку исполняется восемнадцать, он готов к любым неприятностям!

— Сурово, — прокомментировал Купер и направился к двери. — Если кофе остыл, на кухне есть еще.

Зои улыбнулась. Судя по всему, о своей семье он не желал рассказывать. По крайней мере, до тех пор, пока Зои не согласится на его условия. Правда, вряд ли она пойдет на это, так что за ее добродетель можно не переживать.

Купер пытался смотреть телевизор, но, пощелкав пультом, так ничего интересного и не нашел. Он прошелся по комнате, выпил еще чашку кофе и выглянул в окно — сплошной снег.

В конце концов, он решился вернуться в спальню.

— Она все еще спит?

— Дафна просыпалась, но я ее убаюкала.

— А я не слышал, чтобы ты пела.

— Ты думал, что я буду петь громко? Я тихо спела ей о зайчиках и ежиках, которые поют песенки.

— А мне ты не споешь про зайчика?

Зои покачала головой.

— Ни за что!

— Тогда, может, про ежика?

— Нет, я не собираюсь тебя развлекать! Иди смотри свой телевизор!

Купер невольно вспомнил, от кого он слышал эту фразу. Родители регулярно посылали его или братьев смотреть телевизор или отправляли на улицу, надеясь побыть одни. Но у Зои не было ни братьев, ни сестер, и когда родители говорили: «Иди посмотри телевизор», она что, сидела в комнате совсем одна?

— Так что случилось с твоим мужем?

Зои подняла глаза и вздохнула.

— Он оставил меня, когда я забеременела.

— Ему не хотелось детей?

— Он планировал заняться своей карьерой.

Купер знал, что такое жажда успеха. Сам он решил даже не здороваться с братьями — до тех пор, пока не докажет, что способен на многое. Наверное, поэтому они хотели наложить лапы на его ранчо. Но Купер выиграет эту битву и покажет родственникам, где раки зимуют!

— Полагаю, ты разделяешь его мнение, раз молчишь, — произнесла Зои.

Мужчина облизнул губы и произнес единственное, что пришло ему на ум:

— Я не могу понять, как можно отказаться от своего собственного ребенка. Но я понимаю и его карьерные устремления. Извини.

— Да ничего страшного. Просто у мужчин и женщин разные взгляды на жизнь. Я поняла это, еще когда наблюдала за родителями. Мама в Калифорнии пьет зеленый чай и принимает витамины, а папа, потягивая пиво во Флориде, может целую неделю не менять одежду.

Брайант рассмеялся.

— Да ладно тебе!

— Нет, серьезно! Он никогда не обращал внимания на одежду, к тому же рыбе безразлично, во что он одет.

— Ты звонишь ему?

— Когда могу себе это позволить. Он сам мне не звонит.

Купер застонал про себя. Зои Монтгомери была очаровательной женщиной и самой преданной матерью, которую он видел в своей жизни. И именно с ней все близкие обошлись так ужасно!..

— Мужчинам не слишком нравится разговаривать, — попытался он хоть как-то оправдать ее отца.

Зои тихо рассмеялась.

Купер глубоко вздохнул и решил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы ретироваться, однако Зои спросила:

— А какие у тебя были родители?

— Хорошие, — ответил он, — но они погибли в автокатастрофе.

— Господи, извини ради бога!

— Да все нормально. Это произошло много лет назад.

— И теперь твои братья хотят забрать семейное ранчо? Отобрать твою долю наследства?

Купер нахмурился.

— Нет, мы росли в маленьком городке в Арканзасе. У родителей была строительная фирма, которая перешла к нам, когда они погибли. Я купил ранчо в Техасе и уехал из дома, — он помолчал, а затем добавил: — Фактически я отказался от своей доли наследства давным-давно.

Зои уставилась на мужчину, ожидая продолжения истории, но тот молчал.

— Ты не расскажешь мне, почему ты так поступил?

— Ты знаешь цену этому рассказу.

— Верно.

— Кроме того, ты и так уже узнала больше, чем все остальные. — Он неожиданно сменил тему: — Что будешь на обед?

Зои изумленно посмотрела на него.

— А мы разве еще не обедали?

— Делать-то все равно больше нечего… К тому же нужно достать мясо сейчас, чтобы оно успело оттаять. Здесь есть картошка, я могу либо сделать пюре, либо пожарить ее. Что-то из этого тебя заинтересовало?

— Ничего. Иди, шеф-повар, готовь все, что вздумается, я не привередливая.

Купер уже развернулся, но Зои окликнула его:

— И посмотри прогноз погоды!

Он нахмурился. Мужчина знал, почему Зои хотелось узнать прогноз погоды — ей не терпелось уйти. Возможно, для того, чтобы отвести Дафну к врачу?

В Купере тоже проснулось любопытство.

Дафна крепко спала. Зои, почувствовав невероятную усталость, прилегла рядом с ребенком, и через несколько минут ее глаза начали слипаться.

Спустя несколько часов Зои разбудил стук в дверь. Открыв глаза и оглядев темную комнату, она поняла, что уже вечер. Дафна тоже проснулась, но по-прежнему была вялой.