По любви - Юлия Резник Страница 8

– Да как-то не было у меня раньше по этой части рисков.

– А теперь появились. Что делать будешь?

– Понятия не имею. Надо подумать.

– На гражданство подавай. Мой тебе совет.

– Оснований нет, – открываю холодильник, достаю минералку. Бутылка моментально запотевает.

– Так озаботься. Основанием-то. – Смеется. – Ну ладно. Я что хотел – сказал. А там – сам смотри. У тебя целый штат юристов. Придумают что-нибудь.

Бадоев отключается. Я заглядываю к Вике. Дочь лежит на кровати. На голове светящиеся наушники. Болтает ногами в такт музыке. Значит, все-таки испугалась несильно. Вот и хорошо. Убедившись, что все в порядке, иду к себе. Укладываюсь в постель, хотя еще рано. Завтра надо будет что-то с этим решать. Так не может продолжаться, и правда. Где же выход? Беру телефон. Вбиваю в Гугл «основания для приобретения гражданства». Первым в списке, как ни странно, вылазит «брак». Ну… Наверное, логично. Только я теперь по доброй воле ни за что не женюсь. Ни на гражданке, ни на ком бы то ни было. Однажды я был женат, знаю, как оно. Холостым в миллион раз лучше. Или в моем случае надо говорить «вдовцом»? Впрочем, какая разница? Суть от этого не меняется.

Откладываю телефон. Закидываю за голову руки и вырубаюсь быстро, даже не поцеловав Вику на ночь. Исправляюсь утром. Та дрыхнет – у нее с сегодняшнего дня каникулы. А у меня еще несколько рабочих дней перед новогодними каникулами. И целая куча проблем. На еженедельное совещание являюсь в числе опоздавших. Поэтому начинаю сходу. На границе встала огромная партия лифтов. Лес прибавил двадцать процентов в цене…

– Уф… Извините за опоздание, – бормочет Нина Васильевна, тоже опоздав?! – Перед праздниками пробки, – добавляет сухо.

И вроде бы все как всегда. За исключением того, что она впервые на моей памяти явилась последней. Но и что-то как будто бы по-другому… Провожаю главбухшу взглядом в надежде понять, что же меня смутило. Нина Васильевна садится. Как обычно. По правую руку. Полы огромного пиджака немного расходятся. Я сглатываю, как дурак пялясь на мелькнувшую и тут же скрывшуюся под скромным шелковым топом ложбинку… Ну что, Ставрос Агафоныч. Одним вопросом, похоже, меньше. С передком у Нины Васильевны тоже все более чем на уровне. Твою ж в бога душу мать!

Нина

Все уже расходятся, когда в прилегающую к кабинету Николоу переговорную с конвертом наперевес забегает его секретарша. Остаемся я, сам Ставрос Агафоныч и Азаров. Вопросы, что хоть отдаленно касались моей работы, закрыты. Можно смело и мне идти. Я торопливо сгребаю блокнот, в котором обычно по ходу совещания делаю себе заметки, и встаю, прижав тот к груди, как щит. Сегодня я не решилась предстать перед коллегами в образе от соседки. Побоялась, что это будет уж слишком нарочито. Как в «Служебном романе», когда Мымра вырядилась. Я такого внимания коллег в жизни бы не пережила. Тем более не имея точной уверенности, какой будет их реакция. Вдруг меня бы за глаза засмеяли? Вот поэтому я в последний момент слилась. Решив, что буду приучать коллег к себе новой постепенно. Из наших с Настей вчерашних покупок я надела лишь красивый шелковый топ. Практически невидный под строгим пиджаком. Да и, в общем-то, скромный. Если сильно не наклоняться, как тогда, когда я изогнулась, чтобы пододвинуть себе стул.

Ох, как Николоу на меня зыркнул!

Или нет? Или показалось? Вдруг я выдаю желаемое за действительное?

Во рту сохнет. Тонкие волоски на руках встают дыбом. Низ живота пульсирует от мощного прилива крови. И видно от этого же моя голова легкая и дурная. В ушах молотит пульс, в его ритме тонут все другие наполняющие кабинет звуки. О чем мой греческий бог шушукается с Азаровым – не знаю, да мне, в таком угаре, и пофиг!

– … Нина Васильевна… – ноль эмоций. – Нина! – подскакиваю. То, что рявкать Ставрос Агафоныч умеет, я в курсе. Но со мной он еще в такой тональности не говорил. Ауч.

– Да? – лепечу, нетерпеливо сжимая бедра.

– Останьтесь!

– З-зачем? Что-то случилось?

– Нин, ну ты чего, нас вообще не слышала? – хмурится Никита.

– Нет. Я… Извините. Задумалась. Новый год скоро, а у меня конь не валялся, – семеню к столу, поджав губы. – Что? – перевожу взгляд с одного хмурого мужика на другого. Николоу пододвигает мне лежащую перед ним бумажку. Пальцы у него длинные, крупные. Чуть приплюснутые на кончиках. Такие по-мужски красивые, что я бы пялилась на них и пялилась, представляя, как они меня, как я их… Но позвали-то меня не за этим. Облизываю пересохшие губы, демонстративно сосредоточенно вглядываюсь в написанное. Бумага официальная. Это сразу в глаза бросается.

– В смысле – аннулируют вид на жительство? Вам? – открываю рот. – А на каком основании?

– Да наскребли тут кое-чего!

– Как такое могло случиться?

Азаров смотрит на меня несколько раздраженно. Николоу вообще молчит и только бросает на меня странные задумчивые взгляды, пока Никита Семенович вкратце вводит меня в курс дела. Сижу абсолютно пришибленная.

– Как не вовремя Самойлов в отпуск отправился, – качаю головой. Самойлов – начальник нашей СБ. Толковый такой мужик. Возможно, он смог бы помочь.

– Да уж как знал, – хмурится Азаров. – Может, выдернуть его, а, Ставрос Агафоныч?

– Вопрос не по его части, Никита! Кто у нас юрист? Ты. Вот и скажи, что мне в этих обстоятельствах делать?

– Оспаривать. Мы сможем. Прямо сейчас этим я и займусь. Другое дело, что это теперь не прекратится.

– И? Твои предложения?

– Вам нужна страховка!

– Нам всем нужна. Потому что если Ставроса Агафоновича депортируют, наша фирма в два счета загнется, – от сковавшего горло страха мой голос звучит странным образом равнодушно. Со стороны это выглядит так, будто я охренеть как хорошо, ну просто на зависть всем собою владею. На деле я в шаге от лютой истерики. Поводов для нее миллион. Возможный отъезд объекта всех моих сексуальных фантазий, потеря работы, которая не позволит мне оплачивать счета из реабилитационного центра, выжившая из ума мать... Перспективы, в общем, отпад. Они проносятся перед глазами чередой безрадостных кадров. Меня то ужасно знобит, то в адский жар бросает. Распахиваю пиджак. Рукой невольно касаюсь висящей на шее подвески и начинаю ее нервно теребить.

– Никита Семенович, ты это мне сейчас на брак намекаешь?

Чего?! Подвеска выскальзывает из пальцев, я принимаюсь судорожно тереть кожу.

– Вы это озвучили сами. Брак предоставит все основания на получение гражданства. А до этого вас точно не выдворят.

– Сомневаешься, что сможешь оспорить эту писульку? – Николоу кивает на злосчастное уведомление. Утро! А у него уже начал темнеть подбородок. Щетина у Ставроса отрастает с какой-то нечеловеческой скоростью. Дрожу от одной только мысли, что ощутила бы, коснись он меня щекой.