Версальская история - Эмилия Остен Страница 8

Дориан с детства отличался очень ровным, спокойным характером. Страсти были ему несвойственны. Когда другие дети с упоением носились по округе, устраивали шалости, давая выход неуемной энергии, Дориан мог часами сидеть с книжкой в руках на скамейке в саду. В юности его миновали пламенные увлечения – было, правда, какое-то чувство к дочери соседа, смотревшей на него томными дымчатыми глазами, но и оно быстро развеялось, стоило девушке уехать в Париж. Прибыв ко двору, виконт де Бланко не повстречал там дамы сердца, хотя претендовали на эту роль многие. Была приязнь, была дружба, но той всепоглощающей страсти, о которой так много говорят и пишут, не приключилось. И со временем Дориан пришел к выводу, что он не умеет любить по-настоящему. Каждому в жизни отмерена его порция любви – и Дориану досталось мало. Он по-родственному любил брата, отца и мать, это проявлялось в том, что он все готов был сделать для них и защищать, даже если они оказывались неправы. Однако любви к прекрасной женщине он не испытывал никогда.

Не то чтобы у него не случалось женщин – попадались те, кто ему нравился, и они проводили вместе время, ко взаимному удовольствию. В него влюблялись, Дориан отвечал неизбежным безразличием, и женщины отступались. Он жил, положившись на судьбу, плыл по течению и был тем доволен; его мир составляло поместье, книги и охота, и ему не хотелось ничего больше. Со временем виконт предполагал заключить выгодный брак, чтобы продолжить род. Но все это заранее виделось ему как сделка: ни капли чувства – только здравый смысл.

Дориан так задумался, что не заметил, как карета по улице Сен-Клу въехала на территорию Версаля. Зато маркиз де Франсиллон словно почуял это: в последний раз всхрапнул, встрепенулся и выглянул в окно.

– Ба, да уже сады! И строящиеся конюшни, его величество недавно отдал приказ… – Он довольно покивал. – Что ж, скоро прибудем, и, безусловно, не мы одни. Сколько карет! И так ежедневно.

– И нам каждый вечер предстоит сюда приезжать? – осведомился Дориан.

– Почему бы и нет, мой мальчик? – усмехнулся маркиз. – Ты совсем одичал у себя в глуши. Пора бы узнать, что такое полноценная жизнь.

– Я знаю, – пробормотал Дориан, но дядюшка не расслышал. Высунувшись из окна кареты, он с воодушевлением махал какому-то всаднику – очевидно, знакомому. Экипаж подкатил к ажурной решетке Главного Почетного двора, и маркиз при содействии племянника благополучно выбрался наружу.

– Дальше придется идти пешком, – пропыхтел дядюшка. – В королевский двор в каретах могут въезжать лишь особы королевской крови. Мы, к счастью или к несчастью, к таковым не относимся… А ты покинул Версаль раньше, чем были построены Министерские флигели?

– Я вижу, они еще строятся, – заметил Дориан.

– Всего лишь отделка, мой мальчик, всего лишь отделка. Но ты заметил, как изменился облик дворца? С каждым годом он все величественнее.

Дориан взглянул на сияющую золотом ограду, увенчанную королевским гербом, и покачал головой.

Мраморная Посольская лестница привела мужчин в преддверие Больших Королевских покоев. Когда Дориан видел его в последний раз, это помещение выглядело не так роскошно. Однако его величество даром времени не терял. Мраморный камин, двадцать пилястр, основания и коринфские капители которых были исполнены из позолоченной бронзы, – виконт едва не споткнулся, рассматривая все это великолепие. А еще самые красивые картины из королевской коллекции, плафонные росписи… Воистину, трудно и представить себе, сколько стоят эти стены.

Людей вокруг и впрямь оказалось много. То ли Дориан успел значительно подзабыть опыт пребывания при дворе, то ли со времени последнего его визита придворных стало существенно больше, – от ярких камзолов и платьев рябило в глазах. Куда ни взгляни – везде молоденькие девушки, кокетливо обмахиваясь веерами, бросают заинтересованные взгляды на преисполненных достоинства мужчин, а те величественно прохаживаются и заводят с прелестницами пространные беседы. Смех, гомон, громкие споры, – толпа вокруг рокотала, словно океанский прибой.

Дориан чувствовал себя неуютно в непривычно ярком и пышном костюме, а новые туфли натирали ноги. Слегка прихрамывая, он двигался сквозь толпу следом за дядей, который каждую минуту останавливался, чтобы с кем-либо перекинуться словечком, и не забывал знакомить Дориана. Виконт раскланивался, участия в беседах не принимал, только пытался запоминать все имена. Им никто особо не заинтересовался, кроме одного человека в темном костюме, малозаметного и чем-то неприятного.

– А, так это ваш племянник, маркиз! – воскликнул незнакомец, беззастенчиво разглядывая Дориана. – Тот самый виконт де Бланко! И что же, вы остановили свой выбор на нем…

– Рано об этом говорить, – прервал собеседника дядюшка и твердо подтолкнул Дориана в спину, вынуждая двигаться дальше.

– Кто это? – осведомился виконт.

– Приятель моего давнего недруга, – скривился дядя. – Скользкий тип. Невозможно бывать при дворе и не нажить врагов. Некоторые ухитряются сделать это в первые минуты, и я из их числа. Мы с покровителем этого слизняка сразу пришлись не по душе друг другу. – Маркиз удрученно вздохнул. – Если б здоровье дозволило мне пронзить шпагой пару-тройку таких особ!

– Мне сделать это за вас? – безмятежно спросил Дориан.

– Соблазнительное предложение, но пока что я, пожалуй, откажусь… А, вот и вы, мой любезный Клавель! Составите ли мне партию сегодня?

– Охотно, – заулыбался худой человек в розовом (вот пакость-то!) камзоле.

– Дориан, мальчик мой, – маркиз повернулся к племяннику, – я отправляюсь проигрывать твое вероятное наследство. А ты, будь любезен, развейся и убери эту кислую мину с лица – миленьким фрейлинам она не нравится. Когда наскучит играть, пришлю за тобой лакея, и мы отправимся восвояси. Или, может быть, ты желаешь составить мне компанию?

– Я не играю, – сухо сказал Дориан.

– Твое дело, – пожал плечами дядя.

Маркиз повернулся спиной к племяннику и важно направился в залу с карточными столами. Оттуда доносился шум, а временами – крики разочарования. Дориана передернуло; он отвернулся от «обители порока», как, бесспорно, назвал бы это место его замковый капеллан, и зашагал туда, где только что звучала музыка.

Салон Аполлона очень изменился с того момента, как виконт де Бланко посещал Версаль в последний раз. Тогда была зима, и на стенах висели длинные полотнища ткани – на них золотом и серебром были вышиты восемнадцать темнокожих юношей с корзинами на головах, и все это перемежалось темно-красными бархатными драпировками. Сейчас же в зале господствовало летнее убранство, еще более подчеркивавшее царящую здесь беззаботность.

Очередной танец завершился, и танцующие смешались, оживленно переговариваясь. Дориан всматривался в толпу, однако вокруг были сплошь незнакомые лица. Повернувшись вправо, он увидел его величество: Людовик вел беседу с хорошенькой девушкой, вероятно, претенденткой на роль очередной фаворитки. Девица хихикала и краснела. В зале было душно, будто на лицо накинули старое пыльное одеяло. Виконт де Бланко отошел к распахнутому окну.