Люблю, убью, умру - Татьяна Тронина Страница 8

— Я где-то читал, что крупные экземпляры сома иногда нападали на малолетних деревенских детей и якобы утаскивали их на дно. Ведь это же хищник! — хитро произнес Андрей. Но его слова только еще больше раззадорили Дусю.

— Да-а? — поразилась она. — А я? Как ты думаешь, сом может принять меня за добычу?

— А зачем тебе? Ты что, собираешься здесь искупаться?

— Собираюсь! — выкрикнула она, видимо, криком отгоняя страх. — А что, ты думаешь, не смогу?

— А платье? — напомнил Андрей. — Если ты его испортишь, Иван Самсонович очень расстроится. Он ведь начал тебя рисовать именно в этом платье…

— А что платье! — лихо произнесла Дуся. — Я его сниму. У меня под ним рубашка длинная, вполне пригодная для купания.

Она сказала это столь просто и бесхитростно, что кровь бросилась Андрею в лицо. Ее слова выражали последнюю степень доверия к нему, но вместе с тем — так не стыдиться можно только брата или подруги…

— Нет, Дуся, пожалуйста… — умоляюще прошептал он. — А вдруг кто-нибудь увидит…

— Значит, тебе совершенно наплевать, съест меня сом или не съест, а вот каких-то посторонних людей…

— При чем тут люди! — рассердился он. — Это ты меня за человека не считаешь, готова все с себя скинуть…

— А ты отвернись, — сердито ответила Дуся. — Если ты порядочный человек, ты не будешь за мной подглядывать!

— Нужна ты мне очень, за тобой подглядывать! Но вот если сом на тебя нападет, как я тебя буду спасать с закрытыми глазами?!

— Как? — театрально рассмеялась она. — Меня уже тогда никто не спасет, Андрюша, голубчик…

Она играла. И ей очень нравилось играть! У Андрея тогда мелькнула мысль, что Дусе не минуть актерского пути… Но все это было сейчас неважно — потому что он увидел, что она стягивает через голову платье.

Он поспешно отвернулся, все-таки заметив край белоснежной батистовой рубашки с кружевным подолом, из-под которой торчали Дусины ноги.

— Пусть тебя сом проглотит, а я тебя совершенно спасать не буду, — ледяным голосом произнес он. — Вот как хочешь, а ты все-таки сумасшедшая…

— Мама! — взвизгнула Дуся и бухнулась в воду. Лодка закачалась, едва не выбросив Андрея. Пытаясь выровнять борта, он вцепился в них руками и невольно открыл глаза. Дусина рубашка белым пятном расплылась по поверхности, а над ней веером взметнулись волосы — посреди этого черно-белого пятна было испуганное Дусино личико. Она била по воде руками, а потом вдруг успокоилась и поплыла.

— Страшно? — не слыша собственного голоса, спросил он.

— Ага… — с восторгом ответила она. — Ой, не могу… все время кажется, что кто-то подплывает ко мне снизу и даже будто что-то холодное у ноги… Ай, боюсь, дай руку!

Андрей сделал несколько взмахов веслами и подплыл ближе. Он протянул ей руку, стараясь не смотреть на открытые Дусины плечи, и в то же время не мог не смотреть.

Но Дуся не приняла его руки.

— Нет, все, прошло, — уже почти спокойно сказала она и отплыла дальше. — Но как хорошо… Вода очень теплая!

Качались кувшинки на волнах, сонно клонились ивы… Какая разница, увидит их сейчас кто-то или нет?

— Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

— Что? — обернулась она — смеющееся мокрое личико, ямочки на щеках, капли воды дрожат на черных ресницах, огненный нимб над головой.

Он скинул с себя ботинки, легкую льняную куртку и прыгнул в воду. Вода была теплой и пахла, словно отвар той лечебной травы, которым его поили в детстве.

— Ага! — завизжала Дуся. — Что, и тебя разобрало?

Он проплыл мимо нее, поднимая тучи бриллиантовых брызг, и в сердце был такой восторг, что никакое наказание не страшило.

Они поплыли наперегонки, потом обратно. Берег был далеко, деревянный сарайчик купальни казался ненужным и странным сооружением.

— А сом? Вдруг появится сейчас сом? — заорал Андрей, брызгая в Дусю. — Вот он сейчас…

— А-а-а… — завизжала та тоненько, уже изнемогая от какого-то щенячьего восторга, который вызывало у нее купание в запретном месте.

Андрей подпрыгнул и нырнул с головой. В воде он открыл глаза — было полутемно, гудящая тишина заполнила уши.

Дуся плескалась где-то над ним, у поверхности — вот ее искаженный толщей воды силуэт, голые тонкие ноги мелькают, словно бегут…

Он выдохнул несколько больших пузырей, которые символизировали подплывающего сома, и потом тихонько пощекотал ей пятки.

Что было там, на поверхности, он не знал, но Дуся засучила ногами еще сильнее. «Не утонула бы от страха…» — подумал он и вынырнул. В уши ему сразу ударил Дусин крик.

— А-а… Андрюша, дурак… как будто взаправду…

— Ну? Ты этого хотела, да? — с напускной суровостью произнес он, убирая со лба налипшие волосы.

— Я чуть не умерла… ай, ты не понимаешь…

Они смеялись, как сумасшедшие, потом Дуся глотнула воды и закашлялась, пришлось плыть к берегу. Пока Дуся сохла, Андрей пригнал лодку. Они сели рядом, скрытые от посторонних глаз камышом.

— Здорово… — стуча зубами, произнесла Дуся. — Как по-настоящему…

— Но ты же видела, что это я!

— Все равно, как будто сом с глубины…

— А ты чуть не утонула! Волосы поправь, чтобы они высохли быстрее…

Андрей равномерно разделил на пряди Дусины тяжелые волосы. Они лежали на траве, точно черные змеи. Батистовая рубашка стала совсем прозрачной — и было видно все, абсолютно все, но Андрей сделал вид, будто ничего не замечает. Тем более что Дуся никак не обращала внимания на свою наготу.

— Врал Антон Антоныч!

— А может, и не врал!

— Нет, он совсем старенький, ему могло привидеться. Увидел бревно в воде, и вот, нате вам — чудо-юдо рыба-кит…

— Ты, наверное, удивишься, а может быть, и нет…

— Чему? — спросила Дуся.

— Тому, что я люблю тебя, — просто ответил он.

— Дай-ка мне платье, — вдруг, опустив глаза, потребовала она. — Я, кажется, уже высохла…

Дуся быстро накинула на себя платье и только тогда посмотрела Андрею в глаза.

— Я тебя тоже люблю, — серьезно произнесла она. — Вообще, ты мой самый лучший друг, я тебя как будто тысячу лет знаю.

— Нет, ты не понимаешь, — беспомощно улыбнулся он. — Я тебя не так люблю… не как сестру или как еще какую-нибудь там родственницу.

Дуся ахнула и прижала ладони к щекам. Она поняла.

— В общем, я тебя не тороплю с ответом, да и рано еще — в смысле возраста… Но когда-нибудь настанет день, когда я подойду к Кириллу Романовичу и попрошу твоей руки. Так вот — ты будешь не против?

Дусины глаза приобрели знакомое Андрею страдальческое выражение — так посмотрела она на него впервые, когда увидела после трогательного рассказа ее отца о бедном сироте, разом лишившемся обоих родителей.