Опасный мужчина - Кэндис Кэмп Страница 8

Когда год назад он явился к ней, требуя, чтобы она не выходила замуж за его племянника, Элеонора была разочарована. До того момента она надеялась, что хотя бы лорд Нил ее примет. Эдмунд боготворил дядю и уверял Элеонору, что она ему понравится. Но, увидев лорда Нила на пороге, Элеонора избавилась от всех иллюзий.

К ее удивлению, дядя Эдмунда оказался не пожилым джентльменом, каким она его представляла, а высоким, хорошо сложенным мужчиной всего на несколько лет старше ее. Видимо, у леди Скарбро с братом большая разница в возрасте. Красавцем лорда Нила назвать было трудно – подбородок слишком квадратный, черты лица слишком резкие. Но была в нем какая-то сила, помимо воли притягивавшая взгляд. Прямые темные брови придавали лорду Нилу решительный вид, холодные серые глаза обрамляли густые черные ресницы.

При других обстоятельствах Элеонора нашла бы лицо гостя приятным, более того, она неожиданно почувствовала к нему сильное влечение. Это непривычное и неожиданное ощущение заставило ее растеряться и почувствовать себя застенчивой девчонкой. Но, увидев на этом привлекательном лице выражение вежливой холодности, Элеонора поняла, что перед ней враг. Такое выражение она прекрасно знала – ледяное высокомерие английского аристократа, убежденного в собственном превосходстве над всеми и каждым. Элеонора поняла – такой человек не одобрит брак племянника с американкой, родословная которой не прослеживается вплоть до норманнских завоевателей, а уж когда он поймет, что с привычкой Эдмунда, не считая, раздавать деньги родственникам, покончено…

Конечно же Элеонора оказалась права. Лорд Нил напрямик заявил ей, что она должна отказаться от Эдмунда, и Элеонора с радостью сообщила, что он опоздал, так как они уже поженились накануне по особому разрешению. За этим объявлением последовала резкая перепалка, в ходе которой лорд Нил обозвал ее ненасытной гарпией. К моменту его ухода Элеонору трясло от ярости и глубокой, сильнейшей неприязни к лорду Нилу.

Похоже, за год эти чувства не ослабели. Одно воспоминание об их встрече приводило Элеонору в состояние нервного раздражения. Сделав успокаивающий вдох, Элеонора начала читать. Записка была короткой и безапелляционной – краткое требование принять его, дабы обсудить деловые вопросы.

Уголки губ Элеоноры растянулись в полуулыбке. Понятно, что за «деловые вопросы» он собрался обсуждать. Эдмунд любил мать, но прекрасно понимал, насколько она расточительна, поэтому хотел быть уверенным, что сестра его получит достаточное состояние, чтобы стать независимой. Элеоноре в этом смысле Эдмунд доверял намного больше, чем матери, поэтому поручил деньги Саманты ей.

Несомненно, узнав об условиях завещания, леди Гонория подняла шум, а лорд Нил решил встретиться с Элеонорой. Она взяла лист хорошей веленевой бумаги и быстро набросала записку такой же длины, как послание лорда Нила, сообщая, что на данный момент никого не принимает. Эта выходка несколько приободрила Элеонору. Она подписалась, запечатала письмо и вручила его одному из лакеев, чтобы доставил лорду Нилу. Элеонора откинулась на спинку кресла, представила себе лицо адресата, когда тот прочтет ответ, и на губах ее заиграла улыбка.

Еще больше ее настроение улучшилось, когда через час пришло письмо от Джулианы, выражавшей радость по поводу возвращения Элеоноры и приглашавшей ее на ужин сегодня вечером. Джулиана заверила, что трапеза будет тихая и семейная, никаких легкомысленных забав, неуместных для вдовы в трауре.

Элеонора тут же написала положительный ответ. Даже будь она до сих пор в полном трауре, все равно бы посетила Джулиану. Но после полугода в черных одеждах Элеонора перешла на облегченный траур. Некоторые настаивают, что полный траур следует соблюдать на протяжении года, однако ни Элеонора, ни Эдмунд не придавали значения условностям. Любовь и уважение, а также горе после потери близкого человека нельзя определить по одежде и измерить временем, на протяжении которого эта одежда носится.

Вечером, вскоре после чая, в комнату вошел дворецкий Элеоноры и сообщил:

– К вам джентльмен, мисс.

Элеонора удивленно вскинула брови:

– Кто бы это мог быть?

– Дядя мастера Эдмунда, мисс.

Презрительное выражение лица Бартвелла лучше всяких слов выражало его мнение о госте, к тому же он прибавил:

– Я его оставил в холле. Сказал, мне еще надо узнать, будете ли вы с ним разговаривать.

Элеонора сдержала улыбку. Она могла себе представить, как заносчивый лорд Нил воспринял подобное оскорбление. Вряд ли кто-то другой заставлял его дожидаться в холле и вдобавок давал понять, что его, возможно, и вовсе не примут.

Конечно, невежливость для лорда Нила не в новинку. Он и сам отлично продемонстрировал это качество, явившись к ней, несмотря на только что отправленное письмо, где ясно говорилось – хозяйка никого не принимает. Очевидно, к отказам лорд Нил не привык.

– Пожалуйста, напомните лорду Нилу, что я не принимаю, о чем я ему уже писала, – сухо велела Элеонора.

Уголки рта Бартвелла дрогнули, будто он сдерживал смешок.

– Рискну предположить, лорд Нил будет недоволен.

– Согласна, – усмехнулась Элеонора. – Но если он поведет себя некорректно, разрешаю выставить его из дома силой.

Бартвелл сразу просиял, явно надеясь, что гость примется возмущаться. Иногда Бартвеллу казалась скучноватой его нынешняя жизнь.

Когда дворецкий удалился, Элеонора прислушалась к звукам спора, однако в холле было тихо, и она решила, что его светлость решил покинуть дом мирно. Элеонора пожалела, что не видела его лица. Был соблазн выйти к лорду Нилу, чтобы заявить ему прямо о своем нежелании с ним разговаривать. Однако подобный поступок противоречил бы смыслу высказывания.

После этого инцидента Элеонора не могла ни на чем сосредоточиться. Все вспоминала лорда Нила и поразительную дерзость, с которой тот явился в ее дом, и думала, не попытается ли он снова нанести ей визит и будет ли присутствовать при ее встрече с леди Гонорией. Наконец Элеонора забросила дела и поднялась наверх, чтобы одеться к ужину с Джулианой и ее мужем.

Немного подумав, Элеонора выбрала полутраурное белое платье со скромным черным шлейфом. Горничная причесала ее просто, перехватив темные кудри черной бархатной лентой, а единственным украшением служила брошь из черного камня, которую Эдмунд подарил ей еще давно. Брошь была выполнена в итальянском стиле pietra dura, флорентийской мозаики. Прямо в камне были выложены белые и розовые цветы. Хотя эту брошь трудно было назвать траурной, поскольку в ней были цветные элементы, Элеонора носила ее именно в этом качестве, ведь брошь была подарком Эдмунда. После его смерти Элеонора вспоминала, как Эдмунд вложил брошь в ее руку и торжественно попросил носить ее ради него. Тогда серьезность Эдмунда удивила Элеонору, но сам жест показался ей милым и трогательным. Впоследствии Элеонора гадала, возможно ли, что Эдмунд предчувствовал свою гибель… или еще страшнее – знал о ней, поскольку сознательно решил покончить с собой.

Но Элеонора запретила себе думать об этом. Пусть ничто не омрачает счастливый вечер встречи с подругой после годовой разлуки.