Любовь дерзкого мальчишки - Элизабет Вернер Страница 8

С этими словами Ванда упала в кресло и начала заразительно смеяться.

— Мы были подготовлены к оригинальности Вольдемара, — ответил Лев. — По правде говоря, я представлял его еще более резким и непривлекательным.

— О, ты узрел его сегодня в салонном одеянии, — продолжала издеваться Ванда. — Я же, имевшая счастье видеть его во всей красе в лесу, не могу отделаться от угнетающего впечатления, которое производит этот дикарь, и до сих пор не могу без ужаса вспоминать об этой встрече!

— Ты должна еще рассказать мне об этом, — сказал Лев. — Значит, это Вольдемар провожал тебя третьего дня до Букового полуострова. Я догадался об этом из вашего разговора, но не понимаю, почему ты облекла это такой таинственностью.

— Да только для того, чтобы позлить тебя. Ты так кипятился, когда я говорила о своей встрече с незнакомцем, вероятно предполагая, что меня проводил какой-нибудь кавалер; я оставила тебя в этом заблуждении, но теперь ты наконец увидел, что нет никакой опасности?

— Да, я это вижу, — со смехом согласился молодой человек. — Но тем не менее он все-таки был настолько любезен, что соблаговолил проводить тебя.

— Я всю жизнь не забуду этих проводов. Представь себе, я вдруг потеряла тропинку, по которой так часто ходила; стараясь отыскать ее, я все дальше заходила в лес и очутилась в совершенно незнакомой местности. Я была в полном отчаянии, как вдруг послышался ужасный треск и передо мной предстала фигура, которую я сначала приняла за лешего. Этот человек, казалось, вылез прямо из болота, был весь в тине и нес на плечах убитую серну, не обращая внимания на то, что струившаяся из нее кровь заливала всю его куртку.

— Ты, наверно, перепугалась? — насмешливо спросил Лев.

— Испугалась? Кажется, ты знаешь, что я не из пугливых. Другая на моем месте, вероятно, обратилась бы в бегство, я же спросила его, где дорога на Буковый полуостров. Однако, несмотря на то что я дважды повторила вопрос, ответа на него не последовало. Чудовище стояло как вкопанное, выпучив на меня глаза. Я повернулась, чтобы уйти. Тогда оно подскочило ко мне, указало направо и, по-видимому, собиралось проводить меня.

— И все это он объяснял знаками? — спросил Лев.

— Нет, он удостоил меня шестью или семью словами. В первую минуту нашего совместного путешествия я услышала: «Надо повернуть направо», а под конец: «Вот Буковый полуостров». Все остальное время царило молчание, которое я не решалась нарушить. Представь себе мое изумление, когда сегодня я увидела этого «лешего» в приемной тети и когда это «чудовище» было представлено мне в качестве «кузена Вольдемара». Правда, сегодня он изображал салонного кавалера и даже вел меня к столу, но, боже, как он делал все это!.. Он, вероятно, впервые в жизни подал руку даме. А как он держался за столом! Прости меня, но твоему новому братцу место среди дикарей! И это — будущий владелец Вилицы!

Лев в основном разделял это мнение, но счел своей обязанностью стать на сторону брата.

— Вольдемар не виноват в том, что получил плохое воспитание; мама говорит, что опекун умышленно позволил ему так одичать.

— Одним словом, это — чудовище, — решила молодая особа. — И я торжественно заявляю, что если мне еще раз предоставят такого кавалера, то я вовсе не выйду к столу!

Во время этого разговора платок Ванды упал и зацепился за ветку плюща, обвивавшего балкон. Лев заметил это и любезно наклонился, чтобы поднять его, при этом ему пришлось встать на колени; в этом положении он и передал платок двоюродной сестре. Вместо того чтобы поблагодарить его, Ванда громко рассмеялась. Молодой князь вскочил.

— Ты смеешься?

— О, не над тобой! Я представила себе, каким бы смешным был твой брат в такой позе!

— Вольдемар? Да, конечно! Но он никогда не станет на колени перед женщиной, а перед тобой тем более!

— Почему? Мне очень хотелось бы доказать тебе противное!

— Каким же образом? — со смехом спросил Лев.

— Тем, что я доведу его до этого!

— Ну, что же, испытай силу своего влияния на моем брате!

Ванда вскочила, как ребенок, которому предстоит получить новую игрушку.

— Идет! На что мы будем держать пари?

— Но только это должно быть настоящее коленопреклонение, а не простая любезность, — заявил князь.

— Конечно! Ты смеешься? Вероятно, считаешь это невозможным? Ну, увидим, кто выиграет пари. Ты увидишь Вольдемара на коленях передо мной, прежде чем мы уедем отсюда. Только одно условие: ты не должен ничего говорить ему. Если он узнает, что мы держали пари, я думаю, что вся необузданность его натуры вырвется наружу.

— Я буду молчать. — Лев увлекся выдумкой Ванды.

Прошло несколько недель. Лето подходило к концу, и в Альтенгофе жатва была в полном разгаре. Витольд, все утро пробывший в поле, вернулся домой усталым и собирался после обеда хорошенько отдохнуть. Располагаясь на отдых, он с недовольством, смешанным с изумлением, взглянул на своего воспитанника, стоявшего у окна и ожидавшего, пока ему подадут лошадь.

— Значит, ты все-таки хочешь в эту жару отправиться в С.? — спросил Витольд. — Да ты получишь солнечный удар. Только ты, кажется, больше не можешь жить без того, чтобы по крайней мере три или четыре раза в неделю не нанести визита своей мамаше.

— Не могу же я не подчиниться желанию мамы видеть меня. Теперь, когда мы живем так близко друг от друга, она имеет право требовать, чтобы я посещал ее почаще.

— Ну, она очень усердно пользуется этим правом. Хотел бы я знать, как это она сделала из тебя такого послушного сына. Я почти двадцать лет старался, но напрасно, а она обработала тебя за один день. Впрочем, она испокон веков умела властвовать.

— Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что я не позволю властвовать над собой, — раздраженно произнес Вольдемар. — Мать пошла мне навстречу. Я не могу и не хочу оказывать такое противодействие, как делал ты, когда я находился под твоей опекой.

— Тебе, вероятно, все время твердят, что ты уже вышел из-под нее, — прервал его приемный отец. — Ты это очень часто повторяешь в последнее время, но совершенно напрасно. К сожалению, ты всегда делал лишь то, что хотел, и притом очень часто против моей воли, так что объявление тебя совершеннолетним является чистой формальностью, конечно, для меня, а не для Баратовских; они-то уже знают, что будут делать и почему постоянно напоминают тебе об этом.

— К чему эти вечные подозрения? — вспылил Вольдемар. — Что же, я должен отказаться от всякого общения с моими родными только потому, что ты относишься к ним враждебно?

— Мне хотелось бы, чтобы тебе пришлось как-нибудь на деле испытать нежность своих милых родственников! — насмешливо проговорил Витольд. — Они, конечно, не стали бы так нянчиться с тобой, если бы ты случайно не был владельцем Вилицы. Ну, не злись; мы достаточно часто бранились из-за этого в последнее время, и я не хочу сегодня снова портить себе послеобеденный отдых. Ведь пребывание на курорте когда-нибудь закончится, и мы избавимся от всей этой милой компании.