Рыжеволосая бестия - Мэг Хатчинсон Страница 8

— Я знаю, мистер Ричардсон, — прервала его Алиса. Наблюдая, как он теребит в руках головной убор, она догадывалась, что сейчас творится в душе мужчины. — Вам приходится подчиняться решениям этого человека. Как и всем нам. Я не держу на вас зла… И я знаю, что мама сказала бы вам то же самое, если бы…

Она не хотела упоминать о страшной болезни матери. Разум Анны Мейбери слишком помутился, и она практически не воспринимала происходящие вокруг нее события. Ей достаточно было видеть рядом с собой дочь, чтобы продолжать думать, что все хорошо. «Лучше бы у Томаса Мейбери вместо младшей дочери, убежавшей с первым же мужчиной, который отнесся к ней не так, как она того заслуживает, было две таких, как вот эта», — подумал Илия.

Алиса, несмотря на замешательство, прочитала мысль, отразившуюся во взгляде старого друга семьи, но ничего не сказала.

— Ты всегда была хорошей дочерью, — хриплым от волнения голосом заговорил Илия Ричардсон. — Твой отец гордился бы тобой. Это все, чем я могу утешить тебя, Алиса, и помогай тебе Господь.

«Помогай тебе Господь».

Алиса продолжала смотреть на пустое место, где только что стоял гость.

Разве Господь смог вернуть матери разум? Разве Он услышал молитвы тех, кто просил Его сделать так, чтобы ребенок, родившийся слепым, обрел зрение? Разве не Он позволил насильникам совершить свое грязное дело?

Алиса не смогла сдержать горький всхлип, родившийся где-то в глубине живота, и закрыла лицо руками.

А ведь она так верила… всей душой отдавалась учению церкви и воскресной школы, где постоянно твердили, что Бог прислушивается к молитвам, которые идут от сердца. «Обычные картины да красивые росписи на штукатурке! Вот что такое Бог», — с горечью думала Алиса Мейбери.

«Помогай тебе Господь».

Эхо брошенных на прощание слов Илии Ричардсона заставило Алису опустить руки и стиснуть зубы.

Алисе Мейбери помощи ждать не от кого.

Все кончено. Жизнь здесь, в Дарластоне, подошла к концу. Алиса наблюдала за тем, как на невысокую подводу грузят последние вещи из ее дома.

Она потратила целую неделю, пытаясь найти хоть какую-то работу. Алиса обошла весь город, но всюду, куда бы она ни обращалась, ответ был один. Никто не предоставлял работу с обеспечением жилья — не то что дома, но даже комнату не предлагали.

Прилаживая на подводе стул и приматывая его веревкой, чтобы он не вывалился по дороге, плотно сбитый мужчина посмотрел на девушку, с грустью наблюдавшую за ним из открытых дверей дома, откуда он только что вынес все до последней чашки.

— Ну вот… Вы уверены, что ничего не хотите оставить?

На этом стуле любил сидеть ее отец. Алиса не отрывала взгляда от подводы. Из всего, что на нее было нагружено, ей бы хотелось оставить лишь этот стул. Стул, возле которого она сидела на коленках, набивая табаком трубку отца, а он гладил ее рукой по голове. Знал ли отец, насколько она была несчастна? Догадывался ли о том, как она страдала от понимания, что мать никогда не любила ее так, как сестру Tea?

— Если вам что-то из этого добра хочется оставить на память, так скажите, я выгружу.

— Нет… — Алиса отогнала от себя мысли о прошлом. — Нет, спасибо. Ничего не нужно оставлять.

— Точно? Решайте, пока я не уехал, потом будет слишком поздно.

— Точно. Но все равно спасибо, что предложили.

— Спросить — дело нехитрое. — Мужчина пожал плечами. — Просто иногда люди хотят оставить хотя бы пару вещей на память…

Нет, у Алисы не было желания, чтобы какая-нибудь вещь напоминала ей о жизни здесь, в Дарластоне. Разве можно думать о будущем, если какая-то часть прошлого будет каждый день находиться рядом с тобой?

Заметив, что Алиса задумчиво кивнула ему, и восприняв это как знак ее окончательного решения, мужчина затянул потуже последний узел и взобрался на подводу.

— Ну, тогда счастливо оставаться, — бросил он напоследок и взял в руки поводья.

Менее чем полдня ушло на то, чтобы лишиться двадцати одного года жизни. Алиса проводила взглядом громыхающую по дороге подводу. На ней уезжало все, чем она жила до этого дня. Все, кроме воспоминаний, которые останутся с ней навсегда.

— И не спорь со мной, Бенджамин! Не отходи далеко от отца.

Голос матери, обращавшейся к сыну, который жил только в ее измученном мозгу, заставил Алису обреченно вздохнуть. Как же теперь быть? У нее на руках остались трехлетний ребенок, слепой от рождения, и мать, которая с каждым днем все больше и больше лишалась разума! За Дэвидом Алиса еще могла как-то уследить (малыш сидел на тележке или просто на траве рядом с ней, когда она работала на огороде), но взрослую женщину просто так не удержишь на одном месте. Естественно, Алисе ничего не оставалось, как по нескольку раз в день возвращаться в дом, чтобы проверить, все ли в порядке с матерью. В последние дни Анна все чаще стала покидать дом, чтобы «отнести мальчикам обед», после чего Алисе приходилось бегать по улицам городка, разыскивая ее.

Прерывисто вздохнув, Алиса уставилась на клочок земли перед домом. Огород был их единственным средством к существованию. Как ни трудно было ей заниматься посадкой и сбором овощей и одновременно присматривать за Дэвидом и матерью, она все же кое-как справлялась. Но землю, как и домашние вещи, не заберешь с собой. Раз уж теперь не будет возможности огородничать, необходимо придумать новое занятие, которое обеспечит им существование. Но какое?

— На тележку… Хочу на тележку.

Занятая горькими мыслями, она не обратила внимания, как к ней подошел Дэвид. Только когда он стал дергать ее за юбку, она заметила его и взяла на руки. Скоро мальчик подрастет настолько, что не будет помещаться в тележку и его уже нельзя будет оставлять одного играть на травке. А мать?..

Крепко обняв ребенка, которого она любила всем сердцем, Алиса глубоко вздохнула, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы.

Как же ей искать работу, если мать нельзя оставлять одну даже на несколько часов?

— Все дома готовы для новых жильцов?

— Все до единого, сэр… Как вы и приказывали… — Илия Ричардсон крепко сжал зубы, чтобы не добавить, что за подобную жестокость негодяй, который дал ему такое приказание, должен гореть вечным пламенем в аду. Вместо этого он спросил: — Побелить дома, прежде чем в них начнут въезжать новые жильцы?

— Что?..

— Видите ли, сэр, мистер Маршалл обычно приказывал, чтобы в каждом доме все стены и потолок были обязательно побелены до того, как в него будут вселяться. Он говорил, что это освежает жилье.

— Давайте определимся, Ричардсон. — Каин Линделл оторвал глаза от лежащих перед ним на столе бумаг. — Я не мистер Маршалл. Мистер Маршалл умер, и о его привычках теперь можно забыть. Отныне я хозяин шахты «Снежная» и всего имущества, которое принадлежит ей. И я считаю, что если жилец желает, чтобы стены и потолок в его доме были побелены, то пусть он купит раствор за свои деньги и сам выполнит работу. Каждый жилец имеет полное право белить свой дом сколько угодно. Теперь вернемся к делу…