Аромат жасмина - Энн Тамплин Страница 8

Этот голос пел победную песню о том, что вся его предыдущая жизнь была только скучной прелюдией к этой встрече. О том, что только теперь его существование обрело смысл. Только рядом с этой маленькой, хрупкой, похожей на эльфа девушкой он, Рой Доннери, наконец-то обретет самого себя.

— Я хочу запомнить это, Рой! Только это. Остальное не имеет значения.

— Сестренка, но ведь это…

— Мне неважно, Рой. Здесь и сейчас. Вот главное.

— Что ж, тогда не будем тратить время.

Он подхватил ее на руки, и девушка прильнула к нему, вся дрожа от нетерпения и возбуждения. Рой плечом толкнул дверь спальни, в несколько шагов преодолел расстояние до постели и бережно опустил свою ношу на нее.

Он нетерпеливо развязал пояс халата, очень медленно раздвинул мягкую ткань и замер, любуясь обнаженным телом девушки.

Ее кожа была белее мрамора, словно светилась в темноте, манила прикоснуться к ней. Девушка медленно закинула руки за голову и прикрыла глаза. Только легкий румянец на точеных скулах, да прерывистое дыхание выдавали ее волнение. Рой пожирал ее глазами. Никогда в жизни он никого не хотел с такой силой и страстью, как эту маленькую незнакомку без имени.

Его руки медленно заскользили по ее телу — от щеки, вниз по нежной шее, точеным плечам, маленькой высокой груди, нежному соску…

— Ты само совершенство…

— Неправда!

— Я знаю, что говорю. Я умею ценить красоту, и уж если говорю, что ты совершенство, значит, это так и есть.

Его пальцы опускались все ниже, ловя трепет нежного тела. С минуту он нежно ласкал ее бедра, а затем склонился, целуя ее грудь, и одновременно коснулся рукой самого укромного местечка женского тела. Дыхание девушки стало хриплым, а из горла вырвался стон. Она напряглась под его руками, но он успокаивал ее поцелуями. И словами — бессвязными, жаркими, бесстыдными и прекрасными.

— Сейчас ты все вспомнишь, не бойся…

— Не думаю, что это было мне знакомо…

— Расслабься, сладкая. Это как езда на велосипеде. Раз научился — никогда не забудешь.

— Рой!

— Тихо, маленькая…

И вновь его губы ласкали ее груди. Маленькие нежные бутоны сосков каменели под ласками его языка. Сильные пальцы бережно и умело доводили девушку до наивысшей точки блаженства, не позволяя, однако, взорваться раньше времени. Между тем, самому Рою это стоило громадных усилий. Возбужденная плоть требовала близости, каждое прикосновение одежды причиняло боль, и наконец он стал судорожно срывать с себя рубашку и джинсы, путаясь в пуговицах, проклиная дурацкие трусы, потом отшвырнул всю одежду куда-то в угол комнаты и вновь вернулся к своей прекрасной незнакомке. Что-то странное засветилось в потемневших от страсти голубых глазах девушки. Вполне можно было предположить, что она впервые видит обнаженного и возбужденного мужчину. Роя это встревожило, но лишь на секунду, а потом могучая волна необузданного желания затопила его разум и волю. И вновь губы целовали, пальцы ласкали, тела плавились в общем горниле страсти, и теперь уже сам Рой не сдержал блаженного вскрика, когда тонкие пальчики скользнули по его бедрам и коснулись его плоти, нежно поглаживая ее, словно впервые исследуя…

— Сладкая…

— Ты такой… нежный… Не думала, что мужчина способен быть таким мягким и таким жестким одновременно… Рой…

— Сладкая… я боюсь не выдержать этого… Тогда я просто взорвусь!

— Что ж, будет на что посмотреть…

— Я предпочитаю, чтобы ты это почувствовала…

И он снова принялся ласкать ее, доводя до экстаза и удерживая на самой грани. И лишь когда она с криком выгнулась в его объятиях, он вошел в нее, восторгаясь и ужасаясь тому, какая она маленькая и хрупкая, боясь причинить ей боль и мечтая подарить блаженство, готовый брать и отдавать, счастливый и бездумный, как человек, впервые познавший сладость любви…

Он что-то почувствовал и готов был остановиться, даже если бы это усилие убило его, но девушка в тот же самый миг обхватила его бедра ногами и с неожиданной силой притянула Роя к себе. В яркой вспышке страсти, словно в ядерном взрыве, исчезло все, что связывало их с внешним миром, больше не надо было сдерживать себя, и их тела бились уже в едином ритме, уносясь куда-то, где не было ни времени, ни пространства, ни имен, ни других людей, только тьма, звезды и ослепительный свет сверхновой…

А потом они лежали, остывая, и по горячей щеке девушки сползла одинокая слезинка — вниз, туда, где устало и нежно улыбались алые губы, припухшие от его поцелуев.

— Спасибо…

— Спасибо тебе…

— Я никогда этого не забуду…

— Тогда оставь время и для других воспоминаний. Отдохни немного, Огонек, потому что, клянусь, силы тебе еще понадобятся.

Ему тоже необходимы были силы. После такой любви Роя потянуло в какой-то неодолимый, блаженный сон, он притянул к себе девушку и только сонно улыбнулся, расслышав ее слова:

— Спокойной ночи… Прекрасный Принц!

Он проснулся на рассвете, только потому, что во сне почувствовал рядом с собой пустоту. Сел, как от толчка, недоуменно огляделся.

Смятая кровать была пуста. Комната была пуста. Квартира была пуста. Никого. Словно никого и не было. Фея растворилась в ушедшей ночи, маленький эльф улетел к своему народу.

Единственное, что осталось на память Рою Доннери об этой ночи — так это аромат жасмина от смятой подушки, воспоминания о нежном теле в его объятиях, да несколько капель крови на простыне.

Джеральдине просто повезло. В четыре часа утра, на совершенно незнакомой улице она поймала такси. Таксист, измученный карнавальной ночью, присвистнул разочарованно, услышав адрес, и заинтересованно — услышав цену.

Спустя час с небольшим машина притормозила у высоких кованых ворот. Шофер, ухмыляясь, подсадил Джеральдину, и она легко перелетела через массивный забор. Помахала шоферу рукой и побежала к дому.

К главному входу вела магнолиевая аллея, но с нее девушка свернула. Ее путь лежал к боковой двери, ведущей на кухню и в хозяйственные помещения. Джеральдине не раз приходилось пользоваться этим путем, но впервые она возвращалась домой после ТАКОЙ ночи. Настоящей ночи любви!

Усадьба и примыкавшая к ней плантация принадлежали семейству Бриджуотеров с начала девятнадцатого века. Именно тогда гордая испанка, близкая родственница самого испанского короля, вышла замуж за англичанина по фамилии Бриджуотер, в чьих жилах также текла королевская кровь, но об этом предпочитали умалчивать. Умалчивать до такой степени, что вместо пасмурной Британии молодой Бриджуотер жил под жарким солнцем американского юга, разводил лошадей и коров и копил несметные сокровища.

Копить несметные сокровища умели все Бриджуотеры. Их звали королями Юга до Гражданской войны, не перестали так называть и поныне. Джеральдина вздохнула. Положение обязывало.