Бал gogo - Женевьева Дорманн Страница 8

Лоик был не из тех, кто копается в своих чувствах или выражает их; он, собственными руками убивавший оленей и обезьян, тот самый Лоик, бережно держа в ладонях лицо Лоры, с удивлением слышал, как с его губ бесконтрольно слетают трогательные и наивные слова, странные и незнакомые, они неудержимо льются, как будто из другого, незнакомого ему, нежного и влюбленного Лоика, сидящего в нем самом в эти удивительные ночи: «Моя любовь, мой водопад, моя женщина…» Тревога мелькала в глазах Лоры, потом она встряхивалась, смеялась, брала его за руку, и они отправлялись к настоящим водопадам, ручьям, к новым заходам солнца или в маленькие индийские лавки. Она рылась в тюках с тканями или в пыльных коробках, отыскивая дешевые украшения, блестящие побрякушки, не имеющие никакой ценности, и с восторженными воплями обвешивалась ими, как индианка; никто из сестер или кузин Лоика де Карноэ никогда не надел бы такое. На Лоре они выглядели убранством королевы варваров.

В своем безумии Лоик даже осмелился привезти молодую женщину в «Гермиону» и представить ее матери. Франсуаза де Карноэ несколько удивилась этому незапланированному визиту вежливости, сделала приветливое лицо, угощала чаем, задавала общие вопросы. Прелестная Лора отвечала. Да, отпуск был очень приятным, да, она находит остров прекрасным. Видя их вместе, мирно беседующих, Лоик сиял. И поскольку мать, казалось, одобряла француженку, выходило, что введение ее в семью состоялось. И он тут же решил, что она больше никогда не уедет, что он непременно женится на ней. Для него не имело особого значения то, что она уже была замужем, что у нее есть ребенок. Он будет его воспитывать, он наделает ей других, десяток других. Лоик мечтал. Нет, в «Гермионе» они жить не будут. Даже если они ладят, жену и мать не селят под одной крышей. Решено: он покинет дом своего детства, он уже представлял дом, который построит для себя и Лоры на этой горе. Он даже знал, где именно, — на земляной площадке, которая, казалось, специально для этого создана, на высоком мысу, откуда открывались вся бухта Тамарен и берег до самого Морна. Там есть место для большого дома. Срубив несколько деревьев, на покатом склоне можно вырыть бассейн. Он уже видел свой дом со стенами из серого камня, крышей из ветиверии, положенной на цементную плиту, устойчивую к ураганам, и широкий варанг под удлиненной крышей, поддерживать которую будут тонкие чугунные столбики, как в «Гермионе», он закажет их в Англии. И там, под этим варангом, в большом белом ротанговом кресле Лора будет сидеть и ждать его по вечерам с бокалом холодного шампанского в руках.

Лоик улыбался этим счастливым картинам. Как хорошо, что он не женился раньше. Он сумел обойти все подводные камни и не попасть в сети, расставленные с того самого момента, когда он достиг брачного возраста. Один Бог знает, чего ему стоило не поддаться на эти сближения и хитроумные маневры, ведь многие хотели заполучить Лоика де Карноэ, одного из самых завидных женихов и, разумеется, самого выгодного. И вовсе не потому, что он был хорош собой. Унаследованное от отца мощное телосложение придавало ему вид неотесанного увальня, да и чертам лица не хватало утонченности, это придавало внешности Лоика некоторую тяжесть, он не был похож на прекрасного принца, не то что его брат Ив, чьи светлые волосы, тонкие черты и свободная пластика восхищали молодых девушек и волновали матерей. Что действительно делало Лоика желанным для многих семей, так это то, что его имя вызывало ассоциацию: девять сотен гектаров лесов, полей сахарного тростника и кукурузы, охотничье угодье на горном склоне, выгодное оленеводческое хозяйство, контрольный пакет акций в холдинговой компании «Симпсон», включающей в себя сеть отелей, компанию по аренде машин, сахарные заводы, самолеты, морские грузоперевозки, и, конечно же, пакеты акций и счета в европейских банках. Короче, толстосум, по местному выражению. Конечно, это все принадлежало не лично Лоику, но всей его семье. Но было известно, что после смерти отца именно Лоик де Карноэ встал во главе семейного бизнеса. Поэтому все сахарные воротилы, имеющие дочерей, дружески похлопывали его по плечу.

Малочисленная франкомаврикийская община насчитывала около четырех тысяч человек — это при миллионном населении острова, — и потому для женщин главной целью в жизни было добыть себе мужа. Идеальным мужем считался обязательно белый, а поскольку с генетикой шутки плохи, он не должен быть близким родственником, должен иметь хорошее положение и перспективы на будущее. Поиск мужа начинается с рождения в семье девочки. Повсюду выискивают маленьких мальчиков, которые позже могут стать подходящими женихами. Все, как в прошлом веке во Франции: все воспитание направлено на поиск мужа. Все развлечения, от скромных до самых грандиозных, — это возможность встретиться и познакомиться; вначале это детские полдники, куда малышей сопровождают няни в белых фартуках, затем — приемы, званые ужины, охота, турниры по теннису, обеды по выходным и, наконец, роскошный бал Додо в Керпипе в День святого Сильвестра, куда приглашаются только члены Клуба Додо и их дети. Клуб для самых избранных, основанный в 1928 году, членом его мог стать только белый. Вивьян смеялся и говорил, что это дурацкая идея — отдать клуб под покровительство додо, жирного, тупого индюка, бескрылого и бесхвостого, исчезнувшего два столетия назад. Эту птицу истребили голландцы, они пожирали ее, несмотря на отвратительный вкус ее мяса, вскормленную горькими семенами. Призрак птицы, у которой ум был только в воображении Льюиса Кэрролла, и еще надо было видеть, как с ним обращалась Алиса. Странная идея, но, возможно, ее создатель предвидел неизбежное исчезновение этого маленького франкомаврикийского общества, которое из года в год уменьшается, метисы, китайцы и индусы значительно превышают его по численности, а это меньшинство теряет свои традиции и, пытаясь выжить, замыкается само на себе и кончит, как этот додо, — однажды исчезнув.

Лоик не любил слушать эти речи, они слишком хорошо отражали то, чего он так боялся. Это правда, из года в год их действительно становилось все меньше, этих настоящих потомков бретонцев и лионцев, кто в XVIII веке прибыл осваивать пустынный остров. Правда и то, что они жили в замкнутом кругу, более удушливом, чем маленький провинциальный городок в прошлом столетии. В поисках кислорода многие и ехали в Европу, Австралию, Южную Африку или в Соединенные Штаты. Сколько братьев, сестер и кузенов уже уехали из его собственной семьи? И если Лоик, слишком сильно привязанный к этому острову, чтобы покинуть его, знал, что умрет здесь, то его дети уже мечтали о других просторах. Он, Лоик, был частью тех додо, от которых однажды остались картинки, кости и несколько чучел, которые демонстрируют туристам.

Бал Додо начинает волновать девушек за полгода. От страха, что их могут не пригласить туда, они ломают руки и успокаиваются только тогда, когда драгоценная бристольская бумага у них в руках. Неделями, втайне друг от друга, они придумывают себе платья для этого великого вечера. Модные журналы, привезенные из Франции, лихорадочно пролистываются. Все утопает в тюле, органди, искусственных цветах, жемчугах и блестках. Осаждаются самые элегантные бутики Керпипа — «У Аликса Генри» или «Аннушка», царящие под аркадами Салаффа. Делают все, что могут, чтобы походить на идеал — Каролину Монакскую или леди Ди, какими их представляют на страницах «Жур де Франс». Те, кто побогаче, отправляются с мамашами на Реюньон или даже в Париж, чтобы купить желанное платье, неповторимое, ослепительное, самое легкое, с небольшим, но не чрезмерным декольте. Ведь речь идет о том, чтобы как можно лучше одеть будущую невесту, подчеркнув все ее прелести, и сделать это так, чтобы она не была похожа на блудную девку. «Ой, мамочка!» На этом вечере будет выбрана самая красивая, самая желанная, самая ослепительная. И целыми днями на острове шьют, залезают на стол, чтобы округлить подшитые края, и отрабатывают сооружения из шиньонов, цветов и жемчужин. «Ой, мамочка! Я не успею!»