Красотки в неволе - Памела Р. Сатран Страница 8

– По-моему, может получиться, – продолжал Дамиан. – Мне не терпится тебе показать. Думал, за Рождество ты прочтешь сценарий, а по том я оттащу его в Лос-Анджелес и примусь за работу сразу после Нового года.

– Ух ты! Так скоро?

– При условии, что он тебе понравится.

Она всегда была его первым читателем. Советовала (и он соглашался), какие проекты брать в работу, как должны развиваться характеры героев и сюжет. Ей нравилось ощущение собственной власти и влияния, она обожала работать вместе с ним – тренировать эту часть своих талантов.

Но сейчас она вполне созрела для того, что бы направить скрытые в ней творческие силы на собственное дело. Нет, она не собиралась пилить его по этому поводу отныне и до веку – сказала один раз, и достаточно. Но он должен понять – теперь его очередь зарабатывать на хлеб, а она с головой окунется в новое, захватывающее, хотя, может, и рискованное дело.

– А я, пожалуй, после праздников начну подыскивать место, – сказала она.

– Место?

– Для моего ресторана. Мы с мамашками прошлый раз ходили в то новое местечко. У меня в голове все время крутится – насколько лучше я бы там все устроила.

В ее руках ресторанчик заиграл бы как игрушка. У нее бы и еда стала гораздо вкуснее. Да что говорить – он бы начал приносить прибыль.

– Собственный ресторан – затея не из дешевых, – заметил Дамиан.

– Как и съемки фильмов.

– Тебя никогда не будет дома по вечерам.

– Зато я буду дома днем.

Он помолчал, соображая, как ей показалось, стоит ли продолжать этот словесный пинг-понг. Когда дело доходило до битвы умов, всякий раз (то есть всякий раз, когда она этого хотела) верх брала Анна, милая и любящая, но обладающая острым интеллектом против простого здравого смысла мужа.

На этот раз победа ей не нужна. Пока не нужна. После десяти лет брака она все еще безумно влюблена в мужа. При том, что прекрасно знает все его недостатки – неумение зарабатывать деньги, чрезмерное увлечение собственным искусством, что некоторые считают эгоцентризмом. К чему углубляться? Все, чего она хочет, что для нее превыше всего, – это быть замужем, любить мужа, сохранять свой тесный семейный кружок. А это значит примиряться со слабостями Дамиана и наслаждаться его сильными сторонами. Как, кстати, поступает и он. Пусть она не так эффектна, как он, и профессия у нее скучноватая – в спальне они на равных.

– Я подожду, – решила она – скорее для самой себя.

Она повернулась, и ее соски, вновь отвердевшие, слегка коснулись его груди.

– Главное – это ты и я.

– Ты и я, – повторил он.

И вновь она почувствовала его руки: одна приподнимает ей волосы с шеи, другая скользит вдоль спины.

На сегодня достаточно, подумала она, ловким, отработанным за годы движением устраивая его внутри себя. Закрыла глаза и начала двигаться. Пожалуй, она отложит свою мечту еще на чуть-чуть. Ради их любви.

Лиза вышла из душа и, быстро вытираясь на ходу, прошла через спальню. Дети внизу заканчивали завтрак. Домашнее правило гласило: встали, сразу оделись и – завтракать, пока Лиза примет душ, а Томми еще поваляется в постели. Сегодня пятница, ему допоздна торчать в «Рид Джип-Хонда», их семейном агентстве по продаже автомобилей, которым он заправлял. По пятницам он всегда долго спит.

Сейчас он, однако, не спал. Лежал и смотрел, как Лиза идет через комнату.

– Иди сюда, крошка, – позвал он. – Забирайся в постель.

– Мне пора одеваться, – возразила Лиза.

На самом деле она уже одевалась – натягивала черные хлопковые трусики.

– Ну, крошка, – не отставал Томми. – По-быстренькому…

– Дети внизу.

– Включи им телевизор.

Она бросила на него ледяной взгляд, означающий: «Я не собираюсь включать им телевизор, и ты это прекрасно знаешь».

В ответ Томми откинул одеяло, показывая, что он абсолютно гол и совершенно готов.

– Томми, – твердо сказала Лиза. – У меня сегодня визит к врачу, и я не хочу снова лезть под душ.

– А зачем? И не надо.

– Я иду к гинекологу.

– Понятно. – Он слегка сник. – Все в порядке?

– Все отлично, – заверила его Лиза. – Просто очередной осмотр.

Такая досада: что-то там напортачили с ее мазком. Подобная некомпетентность просто выводит из себя.

– Тогда давай, зайка! – Томми испустил легкий стон, чтобы она поняла, как сильно его же лание. – Ну, иди же ко мне.

Регулярный, активный секс полезен для здоровья и сохранения семьи. Это одно из твердых Лизиных убеждений. Понятно, иногда она бывает не в настроении, и нельзя сказать, чтобы она обожала это дело больше, чем другие жены. Тем не менее она никогда не отказывалась и чувствовала – их брак благодаря этому только крепнет.

– Ну ладно. Я только проверю детей. Но предупреждаю – по-быстрому.

Лиза прикинула: чтобы забросить детей в школу и вовремя успеть к врачу, надо выйти из дома через пятнадцать минут. Если управиться в душе за две минуты, то остается лишняя минутка, чтобы слетать вниз, разобраться с детьми и вернуться в постель.

Вся четверка сидела, как она их усадила – вокруг кухонного стола, покрытого с Дня благодарения белой скатертью с красными индюшками. Дети ели овсянку из одинаковых по форме, но разных по цвету мисочек: у Мэтти, старшего (6 лет), – голубая, у Уилла (5 лет) – красная, у Генри (4 года) – зеленая, а у Дейзи (почти три года), единственной девочки и любимицы семьи, – розовая. Дейзи сама налепила на миску картинки с Барби и наотрез отказывалась их снимать. Под столом, постукивая хвостом по полу, растянулся колли Лэдди – первый, до детей, предмет воспитания в их семье.

– Так, ребята… – Лиза лихорадочно пыта ась придумать, чем бы таким занять их на время, не нарушая установленных правил. – Кто хочет клубники?

В ответных взглядах – ни малейшего интереса.

– Ладно. – Она покосилась на часы: прошла целая минута. – Как насчет ба-на-нов?! – Она широко раскрыла глаза и для большей выразительности потрясла головой.

Никакой реакции.

– Отлично. – Отчаяние нарастало.

Лиза подошла к буфету, протянула руку. Неужели она и впрямь это сделает? Где ее принципы? Где раз и навсегда установленные правила? Но в конце концов, ее здоровье и плановый, без опоздания визит к врачу, близкие отношения с мужем и спокойные, без истерик-с детьми гораздо важнее, нежели одно маленькое послабление.

– Печенье!

Нежданную радость дети встретили визгами восторга. Все, кроме Генри, в глазах которого стояла тревога.