Мучения Минти Мэлоун - Изабель Вульф Страница 8

Бросил! Это слово резануло меня, как нож. Бросил. Вот кто я теперь – брошенная у алтаря невеста. Эмбер была права. Часы продолжали отсчитывать минуту за минутой, а Доминик так и не вернулся. Снаружи собирались приглашенные в ожидании следующей свадьбы, и даже если бы Дом вдруг появился, во что я уже не верила, у нас не осталось бы времени принести обет. А главное, я знала точно: если уж Доминик что решил, так никогда-никогда не передумает. Такое у него жизненное правило.

Папа опустился на скамью и закрыл лицо руками. У мамы и Хелен был одинаково безумный вид. И тут я оглядела собравшихся, всех, кто стал свидетелями моего позора. Джек отводил глаза; его падчерицы пытались подавить смешок; Мелинда мелодраматически прижимала пухлую руку ко рту, словно не в силах оправиться от удара; Уэсли что-то нашептывал на ухо Дейдре и качал головой; тетя Фло рыдала. Никто не знал, что сказать и куда смотреть. Каждый изо всех сил старался не встретиться со мной взглядом. Так отворачиваются, проезжая сцену ужасающей автокатастрофы. Все верно. Я ощущала себя трупом, лежащим посреди дороги. Будто меня сбила и переехала машина. На мне не было ни пореза, ни царапины. Но кровь пролилась, и все это видели.

Между тем Чарли и викарий что-то горячо обсуждали. Кто-то должен решить, что делать дальше, смутно понимала я. Чарли взял это на себя. Подошел ко мне и положил руку на плечо, ободряя.

– Может, поедем в «Уолдорф», Минти? Хочешь?

– Что?

– Здесь нельзя оставаться.

– О нет...

– Понимаешь, Дом уже не вернется, и гости следующей пары давно собираются. Может, нам всем поехать в «Уолдорф», успокоиться немного, слегка перекусить и решить, что делать? Как ты думаешь, Минти? Ты не против? Это твой день. Мы все будем делать только то, что ты пожелаешь!

– Да-да... почему бы и нет? – ответила я, поразившись своей невозмутимости. По-моему, я даже попыталась улыбнуться.

– Она в шоке, – громко объявила Эмбер и обняла меня. – Ты в шоке, Минти. Не волнуйся, это естественно.

– Уверена, все будет в порядке, Минти, – сказала Хелен, взяв мою руку в свои ладони. – Наверняка у него случилось временное... умопомешательство.

– Не думаю, – спокойно возразила я. – Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, чтобы фотограф и видеооператор отправлялись домой.

– Ублюдок! – процедила сквозь зубы Эмбер.

– Прошу вас, мадам! – взмолился викарий.

– Пойдем, Минти! – вмешалась мама. – Мы едем в отель!

Они с папой вывели меня из церкви под руки, будто инвалида. Странно, что вместо «бентли» меня не поджидала карета скорой помощи. Она была бы уместнее. Мне даже почудились промельки синей мигалки на крыше. Перешептывание сконфуженных гостей вдруг замолкло, и в голове требовательно звенел лишь один голос, непрерывно твердивший: почему? почему? почему?

– М-м-м... ситуация необычная, – объявил Чарли, когда через полчаса мы уселись и приступили к салату в зале «Адельфи» отеля «Уолдорф». Чарли нервно теребил петлицу. – Не хочу даже говорить о том, почему Доминик вдруг передумал...

– Передумал? – язвительно переспросила Эмбер.– Он сбежал, как последний трус.

– Спасибо, Эмбер. Повторяю: я отказываюсь обсуждать поведение Доминика этим утром, – стоял на своем Чарли. – Скажу только, что в последнее время он очень много работал. Очень много. Голова у него была постоянно чем-то забита. Подозреваю, во всем следует винить этот прессинг. Лучшее, что мы можем сделать, – это спокойно пообедать и попытаться... м-м-м... – голос его ослаб, – спокойно пообедать.

Официанты внесли «Лоран-Перье» – в сложившихся обстоятельствах мы решили отказаться от запланированного расписания приема. Гости пили и разговаривали приглушенными, уважительными голосами. Склоняя головы над столами, будто шпионы, они обменивались предположениями по поводу драматического побега Доминика. «Другая женщина? – уловила я. – Не знаю... уже женат? …нервный срыв? …всегда был неуравновешенным... какое унижение... что будет с подарками?»

Разумеется, я сидела за головным столом. Правда, вместо новобрачного рядом были подружка невесты и шафер, родители, брат и кузина. А также Мадж, к сожалению. Она тоже явилась в «Уолдорф».

– По крайней мере, есть повод показаться в новом туалете от «Уиндсмур», – похвалилась она, с довольным видом поводя плечами. – Стоит целое состояние.

– «Уиндсмур»? Подумаешь! – фыркнула Эмбер, облив ее презрением. Похоже, сестрица злилась почище меня.

– Вы не знаете, что это взбрело в голову вашему сыну? – с холодной вежливостью спросил отец.

– Думаю, он почувствовал: что-то идет не так – и не смог перешагнуть через это, – предположила Мадж. – Он такой честный, мой мальчик.

– Честный! – окрысилась Эмбер.

– Детка, прошу тебя! – вмешался Чарли. – Ты делаешь только хуже.

– Прекрасная тиара, Минти, – проявила любезность Мадж.

– Спасибо.

– И можешь оставить себе сковородку. – Боюсь, я была в таком ступоре, что не сумела оценить по достоинству этот широкий жест.

– Ничего страшного, Минти, дорогая, – успокаивала мама, обнимая меня за плечи. – Я всегда знала, что он гнилой насквозь, темная лошадка. Я и не сомневалась... О, простите, Мадж! – Мама залилась краской. – Двадцать восемь штук в трубу, – с сожалением констатировала она.

– И это все, о чем ты можешь думать, Димпна? – измученным голосом спросил отец.

Официант положил маме на колени огромную салфетку.

– А ты представь, сколько бездомных, сколько женщин, подвергающихся побоям, можно было спасти на эти двадцать восемь тысяч! – отрезала она и поинтересовалась: – Что там со страховым полисом?

– Чарли позвонил на горячую линию по мобильному, – проинформировал папа. – Боюсь, убытки от приступов медвежьей болезни страховая компания не покрывает.

Так мы и сидели. Обедали под неуместно веселый звон столовых приборов о фарфор. Внесли жаренную на сковороде рыбу-меч, и все ее очень хвалили, хотя мне, понятное дело, кусок в горло не лез. Струнное трио играло «Solitaire» [13], словно в издевку, и только я решила не оставлять им чаевых, как зазвонил мобильник Чарли. Он нажал на кнопку и вскочил.

– Да-да? – повторил он, а потом произнес: – Послушай, Дом, не надо мне этого говорить. Скажи Минти. Ты должен побеседовать с ней, старик. Даю ей трубку.

Я схватила протянутый мобильник так, словно это была рука утопающего:

– Дом, Дом, это я! Слушай!.. Да... Да, о'кей. Спасибо. Нет, Доминик, не вешай трубку! Нет. Прошу тебя, Дом, не надо!.. Спасибо, Дом. Нет, не уходи, Доминик! Не уходи, Доминик... Дом...

Он дал отбой. И тут наконец-то я разревелась.