Навек с любимым - Карла Кэссиди Страница 8

Именно полученные в нем чаевые, которые она бережно копила, вместе со школьными сбережениями позволили ей пять лет назад уехать из Купервиля. И вот теперь она снова зависит от ресторана, он может помочь ей возвратиться в Нью-Йорк, город ее будущего.

Фрэнсин вышла из машины и направилась к двери. Когда она открыла ее, зазвенел колокольчик, и мгновенье спустя девушку окутали роскошные запахи, доносившиеся из кухни. В помещении стоял глухой шум, всегда сопутствующий хорошо посещаемому ресторану.

Бетти Джин Прэтер, управляющая рестораном, крупная женщина с крашеными ярко-рыжими волосами, заметив гостью, устремилась к ней, широко раскинув руки.

– Никак это наша маленькая звездочка вернулась домой!

Она крепко обняла Фрэнсин. От ее фартука исходил знакомый запах приправ, жареного лука и розового масла.

Фрэнсин тоже от всей души обняла ее. Бетти Джин была единственной женщиной, которая имела на нее влияние в юности. Именно она повела девочку покупать первый в ее жизни лифчик и рассказала ей о том, что ее подстерегает в жизни.

– Дай-ка я посмотрю на тебя. – Бетти Джин отпустила Фрэнсин и отступила назад. Ее голубые глаза критически рассматривали молодую женщину. – У тебя такой вид, словно большой город обидел тебя, – заметила она, а потом усмехнулась. – Я видела тебя в мыльной опере, милая. О Боже, это были самые волнующие минуты в моей жизни. Я позвала друзей и родственников и сказала им, что мою маленькую Фрэнсин показывают по телеку.

Фрэнсин присела на табурет у стойки, пытаясь совладать с волнением. Гордость смешивалась с чувством вины. Ее появление на телеэкране, похоже, произвело на Бетти такое сильное впечатление, что она поверила, будто Фрэнсин пробилась в мир большого кино.

– Да, фильм получился ничего! Только меня убили через три серии.

Бетти Джин усмехнулась.

– Но ты умерла прекрасной смертью! – Она засуетилась вокруг стойки. – Давай я налью тебе чашечку кофе. Поппи утром звонил мне и сказал, что ты хочешь поработать, пока гостишь дома. – Она плеснула кофе в чашку и поставила ее перед Фрэнсин. – Конечно, нам пригодится твоя помощь. С завтраком мы справляемся, а вот на ланч набегает столько народа… И как назло моя лучшая официантка уволилась на прошлой неделе.

– Я могу работать в любое время, когда понадобится, – ответила Фрэнсин.

– В конце недели я могла бы привлекать тебя и на ланчи, и на обеды.

– Прекрасно, – согласилась Фрэнсин.

– Ну, тогда по рукам. – Бетти подошла к окну, отделявшему обеденный зал от кухни, и взяла две тарелки с дымящимся кушаньем. Пока она отдавала распоряжения, Фрэнсин оглядела комнату, узнала нескольких людей, и приветственно улыбнулась им. – Я слышала, у тебя появилась дочка, – вернувшись, сказала Бетти.

Фрэнсин улыбнулась и кивнула головой.

– Ее зовут Грэтхен.

Бетти криво усмехнулась.

– Наверное, какой-то ловкий городской паренек вскружил тебе голову? – Бетти покачала головой. – Я-то, дура, всегда думала, что вы с Трэвисом в конце концов поженитесь и нарожаете кучу детишек.

При имени Трэвиса сердце в груди у Фрэнсин болезненно сжалось.

– Я с удивлением узнала, что он не женат.

– Это не оттого, что у него нет возможности. Трэвис – самый завидный холостяк во всем городе, и большинство молоденьких девушек и чуть ли не половина их матерей пытаются разжечь огонь в его сердце. – Бетти наклонилась ближе к ней. – Когда ты уехала из Купервиля, ты, кажется, забрала с собой и его сердце.

Тут поступили новые заказы, и Бетти отправилась на кухню.

Фрэнсин уставилась в чашку кофе. Слова Бетти продолжали звучать у нее в ушах. Он мог бы поехать со мной – попыталась она найти себе оправдание. Он мог остановить меня. Но он не сделал ни того, ни другого. Прошлое. Все это уже в прошлом, и невозможно ничего изменить. Мне просто придется с этим смириться.

– Бетти, заполни на меня табель, – сказала она, залпом допив кофе и поднявшись с табурета. – Я готова к работе.

Утро прошло быстро. Фрэнсин все время сновала вокруг столиков, рассчитываясь с клиентами и относя грязные тарелки на кухню.

Она была смущена количеством посетителей. Почти все они, входя в ресторан, восклицали, что видели ее по телевизору, и уверяли, что она – гениальная актриса. Никто не сомневался в том, что она приехала домой лишь погостить и взялась за работу только для того, чтобы помочь деду.

Ее удивило, что все постоянные посетители ресторана знали о тех редких открытках деду, в которых она хвасталась своими якобы успехами. И теперь эта шитая белыми нитками ложь выползла на свет Божий. Только этого не хватало!

– Эй, Фрэнсин! – помахал ей рукой мужчина за столиком в дальнем углу ресторана. Он приехал во время ланча, когда было особенно много посетителей, и его обслуживала Бетти.

– Вы хотите, чтобы я вам что-нибудь принесла? – спросила она, мечтая поскорее снять туфли и растереть онемевшие ступни. Она забыла уже, сколько физической выносливости требуется официантке.

Он вытянул руку:

– Барри Сименс. Я редактор газеты «Купервиль пресс».

– Рада познакомиться с вами, мистер Сименс. – Она пожала ему руку. Это был привлекательный человек со светлыми, как песок, волосами и теплыми карими глазами. Фрэнсин подумала, что ему лет двадцать восемь – тридцать. – Что я могу для вас сделать?

– Давайте я напишу про вас статью. Вы понимаете, местная девушка добилась успеха…

– О, нет! Пожалуйста. – Фрэнсин покачала головой.

– Но из этого может получиться нечто весьма интересное, – возразил Барри.

– Мистер Сименс, я приехала домой отдохнуть. И меньше всего мне хотелось бы стать героиней газетного очерка. – Фрэнсин протяжно вздохнула. – И кроме того, я не так уж процветаю. В сущности, как и большинство актрис в Нью-Йорке, я едва свожу концы с концами.

Барри широко и искренне улыбнулся.

– Но, если судить по тому, что о вас говорит Бетти Джин, можно сделать вывод, что вы на пути к «Оскару» или по крайней мере уже завоевали одну или две «Эмми».

Фрэнсин засмеялась.

– Я снялась в трех сериях мыльной оперы, да еще сыграла в одной пьеске на Бродвее, которая шла шесть недель. Еще у меня за плечами эпизод в телевизионной постановке, но дальше этого моя карьера не продвинулась. – Она печально улыбнулась. – А этого слишком мало для того, чтобы писать о преуспевающей местной девчонке, хотя, может, и достаточно, чтобы пощекотать любопытство жителей маленького городка.

– Я ценю вашу честность, Фрэнсин. – Он по-доброму ей улыбнулся. – О'кей, если я не могу написать очерк, то, может, вы позволите мне угостить вас обедом, прежде чем вы вернетесь в Нью-Йорк?

К щекам Фрэнсин прихлынула кровь. Она не могла припомнить, когда в последний раз кто-нибудь приглашал ее пообедать.