Прошу руки вашей жены - Светлана Лубенец Страница 8

– Тогда, может быть, я могу вас проводить до… – Он пытливо посмотрел ей в глаза, не закончив своего вопроса.

– Ну… разве что… до соседнего здания, – рассмеялась Майя. – Я работаю рядом.

– То есть у вас обеденный перерыв?

– Он самый.

– А завтра вы тоже будете здесь обедать?

– Вряд ли. Скорее всего, нам починят микроволновку и…

– Зачем же ориентироваться на микроволновку, когда всегда можно зайти в это кафе! – перебил ее он.

– Честно говоря, я не любительница стоять в очереди и мыкаться по заведению общепита с подносом в руках. Мне просто повезло, что рядом с вами оказалось свободное место.

– А уж как мне-то повезло! – многозначительно сказал мужчина и представился. – Я – Григорий. А вас как зовут?

– Майя, – с удовольствием назвалась она.

– У вас чудесное весеннее имя!

– Да, мне тоже нравится, потому что довольно редко встречается.

– Да… пожалуй… редко встречается… что, возможно, совсем не помешает нам с вами встретиться еще раз. И вовсе не обязательно в этом кафе. Как вам мое предложение?

– Ну-у-у… пожалуй… оно мне нравится, – ответила Майя и смело посмотрела в его серые глаза.

– И куда бы вы хотели пойти? – спросил сероглазый Григорий.

– Я полагаюсь на ваш выбор.

– Отлично. Тогда осталось определиться со временем.

И они определились со временем и стали встречаться. Если бы мужчина был с родного предприятия, где все знают друг друга как облупленных, самым же первым местом встречи оказалась бы Майина квартира. К незнакомому человеку надо было все-таки присмотреться. Мало ли что.

Присматривалась Майя недолго. Григорий нравился ей по всем статьям. Ей не терпелось прижаться губами к его губам, глубоко запрятанным в усах и бороде. У нее никогда еще не было усо-бородатых мужчин, а потому хотелось поскорей почувствовать щеками колкость или мягкость растительности на лице нового знакомого.

Григорий Осипчук, инженер-электронщик и программист, попал в постель Майи Орловой вечером четвертой встречи. Его усы с бородой оказались мягкими и слегка пружинили, губы – горячими и жадными, тело – сильным и гибким. Майя провела с ним упоительный вечер и очень рассчитывала на такую же страстную ночь, но часов в одиннадцать вечера Григорий вдруг засобирался домой.

– Не означают ли данные судорожные сборы того, что ты женат? – совершенно спокойно спросила его Майя.

Григорий криво усмехнулся и не смог ее обмануть.

– Да, я женат, – ответил он, стараясь на нее не глядеть, что заставило женщину понимающе улыбнуться. – Это что-то меняет?

– Для меня – ничего, – ответила она.

– То есть? – не понял Осипчук.

– Ну… это же не мне, а тебе придется изворачиваться и врать.

– А тебе, значит, все равно.

– Все равно, – подтвердила она.

– Но так же не может быть!

– Почему?

– Все женщины хотят получить мужчину в собственное единоличное владение.

– А мужчины женщину?

– А мы… мы более терпимы, пока это не переходит разумных границ.

– То есть ты проявишь терпимость, если твоя жена будет принимать любовника, пока ты нежишься в моей постели?

– Я обязательно проявил бы, если бы она случайно поддалась страсти. С каждым человеком может такое случиться. Главное, чтобы не начала прыгать из постели в постель…

– А твоя уже поддавалась страсти? – с усмешкой спросила Майя.

– Я не хочу об этом разговаривать, – угрюмо отозвался Григорий.

– Хорошо, не будем, – согласилась она. – Ты только ответь: ты свою жену любишь?

Григорий тяжело опустился на постель с натянутым на одну руку рукавом рубашки и задумался.

– Так что же? Любишь жену? – подстегнула его Майя.

– Н-не знаю… – еще немного помолчав, ответил он. – Она мать моих детей.

– И сколько же их у тебя?

– Двое. Две девочки.

– А скажи, пожалуйста, Григорий, мужчины в принципе не в состоянии любить матерей своих детей? Вы все их просто терпите? Именно в качестве матерей?

– Нет же! Все не так! – сморщился он. – Все гораздо сложнее!

– Брось, Гриша! На самом деле все просто! Вы, мужчины, не в состоянии любить одну женщину. Вам непременно нужен гарем.

– Нет… то есть… не знаю… В общем… – Он усмехнулся: – Я, пожалуй, не смог бы обслуживать гарем.

– Ну а трех женщин, к примеру, потянул бы?

– И трех нет.

– А две, значит, в самый раз?

– Майя! Ты-то чего хочешь? Только что ведь сказала, что тебе все равно, есть у меня жена или нет…

– Мне действительно все равно. Я не собираюсь разрушать твою семью и канючить, чтобы ты взял меня замуж, но хочу определенности.

– Какой?

– Ну… я уже получила ответ на важный для меня вопрос. Трех женщин ты не потянешь, значит, меня все устраивает в наших отношениях.

– Хочешь сказать, что тебе не нужна любовь?

– Ты сам-то в нее веришь?

Григорий протянул к ней руку, провел пальцами по Майиной щеке и ответил:

– Иногда кажется, что… верю…

– Брось! – Майя отстранилась от его руки. – Разве можно называть любовью то, что быстро проходит? Если уж я люблю своих родителей, то это навсегда. Никогда не пройдет любовь твоей жены к детям. Допускаю существование любви, например, к родине. Еще к водке, наркотикам, пирожным… То, что происходит между мужчиной и женщиной, не стоит именовать любовью.

– А как же стоит?

– Сам знаешь, – резко ответила Майя, поднялась с постели и набросила на обнаженное тело свой изысканный пеньюар.

– Мы еще встретимся? – спросил Григорий.

– Почему бы нет?

Он обнял ее за плечи, притянул к себе и шепнул в ухо:

– Ты, конечно, решишь, что все мы, мужчины, так говорим… но я все равно скажу: мне было очень хорошо с тобой… очень… как… словом, как давно уже не было с женой…

– Знаешь, Гриша, – ответила она, отстранившись и глядя ему в глаза, – давай договоримся, что ты больше никогда при мне не упомянешь ни свою жену, ни детей! Согласен?

– Согласен, – отозвался он, и они поцеловались. Целовались долго. Руки Григория опять забрались Майе под халат. Она не противилась. Ей было интересно, насколько способен задержаться в ее объятиях чужой муж. Не падет ли он опять в ее жаркую постель? Осипчук не пал. Он еще раз огладил руками ее тело, будто запоминая все его соблазнительные выпуклости и вогнутости, тяжело вздохнул и принялся одеваться дальше.