Пурпурная лилия - Ширли Басби Страница 8

Учитывая все, он внимательно оглядел Карлоса, словно он был ему чужим. Красивый, черт, настоящий испанец с виду — черные волосы, черные глаза, тонкий аристократический нос, чувственный и жесткий рот. Подобно многим испанцам, он не был высок ростом, но в нем было столько властности и высокомерия, что об этом недостатке мгновенно забываешь. Стройный и изящный, он и на коне и в бальной зале производил впечатление полностью владеющего собой человека. На нем были бархатные панталоны на испанский фасон и под стать им чакета, которая заканчивалась как раз над золотистым шелковым поясом, туго опоясавшим крепкую талию мужчины. Белая шелковая рубашка красиво оттеняла смуглую кожу, и Алехандро вынужден был признать, что сегодня вечером не у одной девицы сладко замирает сердце. Однако ему почему-то казалось, что с Сабриной этого не происходит. Вот в этом-то все дело.

Выходец из гордой испанской семьи, в которой принято было, так сказать, «устраивать» браки, Алехандро тоже в свое время отправился в Испанию, как его отец, дон Энрике, который был младшим сыном и искал свою удачу в Новом Свете, но, в отличие от отца, не нашел там для себя черноокой сеньориты. Он возвратился на семейное ранчо неженатым, к большому неудовольствию дона Энрике, и только через пять лет, когда обустроил теперешнее Ранчо дель Тор-рез, случайно оказался в Натчезе, где встретил Елену… Елену Севилья… встретил и страстно влюбился. Через три месяца они обвенчались, но и теперь, через десять лет после своей смерти, Елена все еще жила в его сердце. Их брак был идиллией, наполненной смехом, любовью и страстью. Дон Алехандро подумал, что и Сабрине он желает того же. Я хочу, чтобы она любила своего мужа душой и телом, и пусть он любит ее больше жизни. Ничего другого мне не надо… и Сабрине тоже.

Однако именно в этот вечер, чего не случалось с ним раньше, он подумал, что если, не дай Бог, умрет, Сабрина останется одна-одинешенька на всем белом свете. Нет, конечно, его сестры — Франсиска и младшая Изабель, которая жила в Мехико, — приглядят, чтобы с ней не случилось ничего дурного, да и София с радостью позаботится о ней. Алехандро немного расстроился, когда подумал, как нелегко придется его своевольной дочери под присмотром его сестер и их мужей. Вот если София и Хьюго Данджермонд…

Алехандро легко носил свои шестьдесят два года, и походка у него была такой же быстрой и гордой, как тридцать лет назад. Для испанца он был довольно высоким, почти шести футов ростом. И дочь была ему под стать, всего на три дюйма ниже. Седина еще не коснулась его рыжих волос, а янтарные глаза сверкали, как в юности. Однако, каким бы здоровым он себя ни чувствовал, он понимал: недалек тот день, когда Сабрина останется одна. Единственный способ защитить ее — это выдать замуж, но что-то говорило ему, что Карлос де ла Вега не тот человек, который завоюет ее сердце, да и не будет он любить ее, как ей надо. Как же объяснить это Франсиске?

Франсиска де ла Вега была на десять месяцев старше брата, о чем не забывала ему напоминать. К тому же, ее мало волновали всякого рода чувства, ибо выше всего она ставила семью и долг. Она не поверила ему, когда он сказал, что женится только по любви, и если он попробует объяснить ей, почему не хочет брака ее сына и своей дочери, она просто-напросто рассердится и даже не захочет его понять. Их давнишнего соседа в Мехико — Луиса де ла Вега — она не любила, но это не возымело никакого значения, когда дон Энрике договорился о свадьбе. Правда, Луис был младшим сыном, но он был вполне здоров и с предками у него все было в порядке, а о большем дон Энрике и не думал. Ее же долгом было повиноваться отцу, и она исполнила его без всяких возражений. Еще ее долгом было следовать за мужем, когда он, к ее немалому неудовольствию, решил поселиться в Накогдочезе, где уже обосновался Алехандро. Франсиска искренне ненавидела эти необжитые места в испанской колонии и не один год сокрушалась о своей прежней жизни. Однако ее долгом было жить рядом с мужем, вести хозяйство и рожать детей. Вот она и родила четверых, включая Карлоса, самого младшего, единственного сына и наследника. Почему бы Сабрине не поступить так же?

Франсиска и Алехандро и думали совершенно по-разному, и внешне абсолютно не походили друг на друга. Высокородная испанская матрона, словно сошедшая с портрета, Франсиска вся сверкала шелками и тяжелыми золотыми украшениями. Она была полная, приземистая, с блестящими черными волосами без единого намека на седину и с выразительными карими глазами; она, как и брат, еще не ощущала своего возраста, а в несколько расплывшихся аристократических чертах ее лица угадывалась былая красота. К сожалению, ни она, ни Изабель не отличались ни жаждой жизни, ни чувством юмора, так что им бесполезно было объяснять причины, по которым союз Карлоса и Сабрины казался Алехандро нежелательным.

Алехандро подумал, что вернулся к тому, с чего начал, но так как он все это время молчал, то Франсиска не выдержала и спросила:

— Тебе нечего сказать? — Алехандро в ответ пожал плечами. — Почему ты не хочешь признать, что это был бы замечательный союз? Я тебя не понимаю, мой друг! Ведь у тебя не может быть никаких возражений!

— Да, у меня не было бы возражений, — признался Алехандро, — если бы Сабрина согласилась.

Франсиска, казалось, обиделась при упоминании о Сабрине, однако решила не обращать внимание на подобную чепуху.

— Я и раньше не соглашалась с тобой, когда ты говорил, что Сабрина еще мала, но тогда дело терпело и я молчала. Теперь же…

— Неужели молчала? — переспросил Алехандро, насмешливо подняв бровь. — Ты говоришь, тогда дело терпело, а сейчас что? — Не давая ей ответить, он изобразил не свойственное ему простодушие. — Помнится мне, ты очень возражала, когда я отложил обсуждение до тех пор, пока Сабрина не побывает у Изабель. Ты боялась, что она найдет себе там кавалера получше твоего сына? Например, старшего сына Изабель? Как насчет Доминго?

Франсиска вся кипела от негодования.

— Никого не может быть, — заявила она, — лучше Карлоса!

Алехандро изобразил покорность.

— А, ну конечно же. Прости меня. Но, может быть, ты мне скажешь, почему ты именно сегодня настаиваешь на решении. Неужто Изабель написала, что к нам едет Доминго? — не скрывая насмешки, спросил он.

Франсиска поджала губы. Глаза ее метали молнии. С трудом сдержав себя, она тихо спросила:

— Сабрине уже исполнилось семнадцать лет? Не понимаю, почему надо откладывать помолвку.

В конце концов Алехандро стало не по себе от ее настойчивости.

— Успокойся, Франсиска! Сегодня Сабрине исполнилось только семнадцать, и я не собираюсь ничего решать. Тебе было восемнадцать, когда отец обручил тебя с Луисом. Сабрина слишком молода, и я не желаю, чтобы ты или еще кто-нибудь заставил ее очертя голову броситься в замужество, которого она, может быть, вовсе не желает.

Франсиска стиснула зубы.

— Ты хочешь сказать, что она может не захотеть выйти замуж за Карлоса? Алехандро вздохнул.

— Откуда мне знать? Будь уверена, если Сабрина решит стать его женой, я не буду чинить ей препятствий.