Обними меня крепче - Николь Майклз Страница 8

Почему он так настойчив? И чего добивается? Как может объяснить то, что сделал? Хоть убей, она не могла найти ему убедительное оправдание: как можно встречаться с одной женщиной, а чувства испытывать к другой. Она до сих пор задавалась этим вопросом, как и много лет назад.

Их отношения были недолгими, но безумными, всепоглощающими, исполненными страсти. Линдси влюбилась так сильно, безоглядно и быстро и чувствовала себя такой счастливой, что у нее не было времени подумать о последствиях происходящего до того, как он выбил почву у нее из-под ног.

Она и теперь, восемь лет спустя, помнила ту ночь до мелочей, словно это было вчера. За несколько дней до этого они вместе провели восхитительную ночь. Тогда они уехали из Лоренса в Канзас-Сити и сняли комнату в отеле. День был великолепный: канун Рождества, покупка подарков, восхитительная еда, – а ночь и вовсе волшебной: он неустанно, снова и снова, покрывал все ее тело поцелуями. Тогда Линдси была уверена, что единственная у него, ни секунды в этом не сомневалась и даже, лучась счастьем, поделилась с Мэл. И тогда Дерек исчез: несколько недель о нем ничего не было слышно, и она встревожилась. Он не отвечал на телефонные звонки, не прислал ни одной эсэмэски, не появлялся на занятиях. В конце концов, объявился: пришел сам, но выглядел при этом каким-то странным, взъерошенным.

Линдси хоть и сердилась, но была готова выслушать и простить: ведь наверняка для столь экстравагантного поступка у него была весомая причина. Он вошел в комнату, лицо его исказилось от боли, а потом заговорил, и весь ее мир в одночасье рухнул: «Линдси, мне очень жаль, но я… не знал, как тебе сказать».

В ту самую минуту, когда эти слова сорвались с его губ, она поняла, что все кончено. Она потерянно стояла рядом – в шортиках и футболке, с легкомысленным конским хвостиком – и чувствовала, как сердце разбивается на части.

«Так не должно было случиться… но у меня другая… Мне жаль. Поверь, правда жаль».

Шли годы, и Линдси снова и снова прокручивала в голове эту сцену, представляя, что следовало сказать, сделать. Иногда ей казалось, что надо было дать ему пощечину. Или сказать, что ей все равно, поскольку он лишь один из многих, с кем она спала, хотя ничто не могло бы быть дальше от правды. Возможно, ей следовало расплакаться и потребовать объяснений или наотрез отказаться его отпускать, поскольку ничто не могло быть хуже действительности.

Тогда она лишь тихо проговорила: «Мне тоже жаль». Дерек рванулся к ней, прижал к стене и поцеловал. Это был долгий медленный поцелуй. Потом он ласкал губами ее лицо, перебирал пальцами волосы и издавал глухие хриплые стоны. В какой-то момент Линдси подумала, что ей померещилось и ничего такого он не говорил, но нет: внезапно отпрянув, он оставил ее в одиночестве.

Именно поцелуй разозлил ее до безумия. Дерек только что признался, что у него другая женщина, и тут же полез к ней целоваться, как к дешевой шлюхе, которой привык пользоваться. И она позволила ему, даже ответила на поцелуй. До сих пор она не забыла его поцелуи, более того: хотела их снова, – а значит никогда его не простит.

Дерек свернул на подъездную аллею дома бывшей жены и почувствовал тяжесть в сердце. Выходные, которые проводил с сыном, случались слишком редко, но хуже всего было встречаться с Лизой. И ситуация не улучшалась. Говорят, что истинную цену человека можно узнать, только пройдя через развод. Сначала Дерек не слишком волновался, потому что ту Лизу, на которой когда-то женился, было очень трудно любить. Они оба были несчастны в браке, и предполагалось, что взаимное освобождение сделает ее добрее, мягче. Он и подумать не мог, что все станет стократ хуже. Как же он ошибался!

Лиза во всем винила только его, и развод оказался сущим кошмаром. Она не гнушалась откровенной и совершенно безумной лжи, которая была бы почти смешной, если бы не угрожала общению Дерека с сыном. Она воспринимала любое его слово в штыки и жаждала мести. Создавалось впечатление, что развод Лиза восприняла как оскорбление, хотя их брак к тому времени уже перестал существовать и они открыто ненавидели друг друга. Возможно, она считала, что следует и дальше влачить столь жалкое существование, но кто в здравом уме на это согласится? Слава богу, у него был хороший адвокат, и ему повезло с судьей, который смог разобраться в галиматье, которую она нагромоздила с лихвой. Лиза и до сих пор продолжала нести при каждой встрече такую чушь, что вяли уши.

Дерек припарковал машину, вышел и направился к двери. Уже неделю в Канзас-Сити мело, и все вокруг было укрыто пушистым белым покрывалом. У Дерека имелись грандиозные планы на выходные с Таннером: это и катание на санках, и лепка снеговика, горячий шоколад, и компьютерные игры. Надо только пережить встречу с бывшей женой, отвезти сына к себе домой, где они смогут расслабиться и насладиться обществом друг друга. Дереку было жизненно необходимо провести время с сыном, чтобы вспомнить о своих приоритетах. Всю прошлую неделю он пребывал не в ладу с собой и всем миром, и все из-за одной зеленоглазой девушки, которую так и не смог забыть.

Он постучал в дверь дома, в котором когда-то жил, немного страшась предстоящей встречи. Никогда не знаешь, чего ожидать от Лизы. Она могла быть и сверх меры вежливой, почти ласковой, и плеваться ядом. Одно хорошо: ей хватало ума хранить их отношения в тайне от сына, поскольку нравилось считаться превосходной матерью. Дерек лишь надеялся, что так будет и дальше. Сам он делал все возможное, чтобы оградить сына от безумия матери, но не был уверен в успехе.

Лиза открыла дверь, и ему пахнуло в лицо ароматами жареной курицы. У нее гости? Ему не было дела до нее самой – главное, чтобы хорошо обращалась с сыном и не препятствовала их встречам. Хотя странно: обычно она выставляла напоказ другого мужчину, только если приходила в бешенство из-за какого-то его проступка. Не исключено, что у нее в гостях какая-нибудь подруга, хотя подруг у нее мало, да и с теми она предпочитает куда-нибудь ходить, а не приглашать к себе. И родители тоже вряд ли приехали: слишком далеко живут и определенно не приурочат свой визит к выходным, когда Таннера не будет дома.

– Привет, – сказала она с застенчивой улыбкой.

Тесные джинсы и облегающая футболка выгодно подчеркивали миниатюрную фигурку, но теперь это не вызывало у Дерека ничего, кроме раздражения. Лиза всегда была очень привлекательна: отрицать этот очевидный факт было бы глупо, – только он не испытывал к ней никаких чувств уже много лет.

– Ты, конечно, рассердишься, но я совершенно забыла, что сегодня пятница, когда начала готовить любимый ужин Таннера – куриные стрипсы и домашние макароны с сыром. Он был очень разочарован, когда понял, что не попробует все это. Я сказала ему, что ты, наверное, не станешь возражать, если перед уходом вы поедите здесь.

Ну и штучка! Дерек вошел в дом, поискал глазами сына, не нашел и устремил на Лизу тяжелый взгляд. Он собирался отвести Таннера в новую пиццерию, открывшуюся в Престоне. Да, Таннер любит куриные стрипсы, но и пиццу не меньше. И вряд ли можно утверждать, что у малыша больше не будет шансов попробовать ее стряпню. И на ее «я забыла» Дерек, разумеется, не купился. Он уже открыл было рот, чтобы потребовать объяснений, когда по лестнице сбежал Таннер. И злость сразу куда-то подевалась. Господи, какой же замечательный у него малыш!