Люси Салливан выходит замуж - Мэриан Кайз Страница 8

Это действительно было очень плохо.

Бедная Хэтти!

Очень неприятно, когда тебе говорят, что ты вот-вот встретишь любовь всей своей жизни, а ты уже замужем и имеешь двоих детей.

— Она сказала, что от любви я совершенно сойду с ума, — всхлипывала Хэтти. — Какой кошмар. В нашей семье еще никогда не было разводов. И что скажут Маркус и Монтегю? — (Впрочем, не помню точно, может, Хэтти сказала «Труилус и Тристан» или «Сесил и Себастьян».) — Им в пансионе и так несладко приходится, а из-за мамы-беглянки их станут дразнить еще больше.

— Бедняжка, — посочувствовала я. — Но ведь это только гадание на картах. Скорее всего, ничего подобного не произойдет.

Но от этих слов Хэтти заплакала еще горше.

— Почему этого не произойдет? Я хочу встретить любовь всей своей жизни!

Меган, Мередия и я обменялись недоуменными взглядами. Боже праведный! Как странно ведет себя Хэтти! Неужели у нашей всегда такой спокойной и здравомыслящей подруги нервный срыв?

— Почему я не могу быть счастливой? Почему я должна всю жизнь мучиться со скучным старым Диком?

Каждый раз произнося слово «я», Хэтти ударяла кулаком по рулю, отчего машину вынесло на соседнюю полосу. Вокруг нас сигналили и гудели разъяренные автомобилисты, но Хэтти ничего не замечала.

В замешательстве мы втроем, Мередия, Меган и я, пытались, но не могли найти соответствующие случаю утешительные слова.

Положение спасла Хэтти. Не зря ее четырнадцатиюродная сестра в третьем колене была фрейлиной королевы. Не зря сама Хэтти оканчивала дорогущую частную школу, где специально обучают, как выходить из неловких ситуаций.

— Прошу прощения, — сказала она, вдруг снова превратившись в привычную нам Хэтти, вновь надев на себя маску вежливости, стильности, спокойствия и здравого смысла. — Простите меня, девочки, — повторила она. — Извините.

Она прокашлялась и выпрямила спину, показывая, что тема закрыта. Дик и его скучность не являлись предметом для всеобщего обсуждения.

Какая жалость. Мне всегда хотелось знать, что думала Хэтти про Дика. Потому что, честно говоря, Дик и мне казался ужасно скучным. Но с другой стороны, Хэтти тоже ужасно скучная (хотя я все равно к ней очень хорошо отношусь!).

— Да, Люси, — обратилась ко мне Хэтти, сметая с себя последние крошки интересности. — А что миссис Нолан предсказала тебе?

— Мне? — переспросила я. — А, да. Она сказала, что скоро я выйду замуж.

И снова все замолчали.

И снова все опешили.

Недоверие Меган, Мередии и Хэтти было столь осязаемым, что оно воспринималось, как пятый человек в машине. Я даже подумала, что если оно, это недоверие, не примет мер предосторожности, то ему придется участвовать в расходах на бензин.

— Замуж? — спросила Хэтти, умудрившись втиснуть в это короткое слово шестнадцать слогов.

— Ты? — воскликнула Меган. — Она сказала, что ты выйдешь замуж?

— Да, — оборонялась я. — Что в этом такого?

— В общем-то ничего такого, — согласилась Мередия. — Просто, насколько мне известно, до сих пор тебе не очень везло с мужчинами.

— Хотя в этом нет твоей вины, — тактично добавила Хэтти.

Хэтти была очень тактичной.

— Так сказала гадалка, — насупилась я.

Они не знали, что еще можно было сказать по поводу моего замужества, и потому мы почти не разговаривали до тех пор, пока не добрались до цивилизации. Я выходила первой, так как жила в Ладброук-Гроув. Последнее, что я слышала, уже выбираясь из машины, это как Мередия пересказывала всем желающим слова миссис Нолан о том, что ей, Мередии, предстоит путешествие по воде и что ей тоже присущи сверхъестественные способности.

Я снимала квартиру вместе с двумя другими девушками, Карен и Шарлоттой. Карен было двадцать восемь лет, мне — двадцать шесть, а Шарлотте — двадцать три. Все трое мы дурно влияли друг на друга, и в результате мы пили слишком много вина и слишком редко убирались в ванной.

Когда я вернулась домой, Карен и Шарлотта уже спали. По понедельникам мы обычно рано ложились спать, чтобы восстановиться после бурно проведенных выходных.

На кухонном столе лежала записка от Карен, сообщавшая, что мне звонил Дэниел.

Дэниел был моим другом. С одной стороны, ни с одним мужчиной в жизни у меня не было более стабильных отношений, а с другой — я бы не стала испытывать к нему никаких романтических чувств, даже если от этого зависело бы продолжение рода человеческого. Хороший показатель того, как плохи были мои дела на любовном фронте!

Моя жизнь отличалась очень низким содержанием мужчин, это был обезмужчиненный сорт жизни.

Вообще-то Дэниел был замечательным. Бойфренды приходили и уходили (еще как уходили, уж поверьте мне), но когда бы мне ни захотелось услышать сексистское замечание или комментарий относительно длины юбки, я всегда могла рассчитывать на Дэниела.

И он не был совсем уж несимпатичным, во всяком случае, мне так говорили. Все мои подруги находили его очаровательным. Даже Дэннис, мой знакомый гомосексуалист, говорил, что он не стал бы вышвыривать Дэниела из своей кровати, даже если бы тот ел в постели печенье. А Карен, если ей доводилось подойти к телефону, когда звонил Дэниел, строила такие лица, будто у нее был оргазм. Иногда Дэниел заглядывал в наше жилище, и после его ухода Карен и Шарлотта припадали к тому месту на диване, где он сидел, и в полном экстазе принимались стонать.

Лично я не могла понять, из-за чего был весь этот шум. Дэниел был приятелем моего брата Криса, и поэтому я знала его уже многие и многие годы. Я знала его слишком давно, чтобы влюбиться в него. Или он знал меня слишком давно, чтобы влюбиться в меня.

Наверное, было такое время в далеком прошлом, несколько тысяч световых лет назад, когда Дэниел и я застенчиво улыбались друг другу над пластинкой «Дюран-Дюран». А может, и не было, потому что ничего такого я не помню, просто допускаю, что подобное могло иметь место, так как в подростковом возрасте я влюблялась во всех и каждого.

На самом деле так удачно вышло, что мы с Дэниелом не влюбились друг в друга, потому что если бы между нами действительно что-то было, тогда моему брату Крису пришлось бы пойти и побить Дэниела за попрание чести сестры, а я никому, и тем более брату, не хотела причинять хлопот.

Карен и Шарлотта — совершенно безосновательно — завидовали моей дружбе с Дэниелом.

Они удивленно качали головами и говорили: «Везучая ты девчонка, как ты можешь быть такой спокойной рядом с ним? Как ты можешь шутить и смешить его? Нам при нем и слова не вымолвить».

Но мне это было совсем нетрудно, потому что он мне не нравился. А вот когда мне кто-то нравился, я начинала паниковать, опрокидывать разные предметы и начинать разговор фразами типа: «Ты никогда не задумывался над тем, какою быть радиатором?»