Улица Иисуса - Самид Агаев Страница 8

– К сожаленью, так устроено сознание людей. Даже, если ты здесь всю жизнь проживешь, но, если ты другой веры, другой крови – останешься инородцем, человеком второго сорта.

– Я думаю, что здесь ты не совсем прав, это зависит от того, кем ты сам себя ощущаешь. Не прав ты и в том, что за нами никого нет, – возразил Егор.

– Интересно, кто же наш покровитель?

– Как кто? А монголы? Половина базара видела, как душевно общался я с монголами. И это половина уже рассказала об этом второй половине. А завтра об этом весь город знать будет.

– Но это же не так.

– Это не так, но выглядит так. И, чем свободнее и смелее мы себя здесь будем вести, тем лучше. Люди будут говорить, что они не зря такие храбрецы – знать за ними кто-то есть.

Али рассмеялся.

– А, если я приму ислам? – продолжал Егорка. – Из любопытства спрашиваю. Меня будут считать своим?

– Как это ни странно, но людей, перешедших в другую веру, не любят еще больше. Исключение составляет случай, когда целый народ переходит в другую веру. А ты, что уже готов стать мусульманином?

– Мне все равно!

– То есть?

– Твой пессимизм в вопросах веры передается мне. Ты ведь ни во что уже не веришь.

– Напрасно ты так думаешь. Конфессии меня больше не интересуют, но я верю. Я верю в Бога – создателя вселенной, господина миров. Бог создал этот мир, установил в нем законы, согласно которым все происходит в мире. Но до морали, справедливости, нравственности ему дела нет. Мы для него ничем не отличаемся от птиц, зверей, рыб. Здесь действуют законы природы. Сильный убивает слабого. Когда на небе собираются облака – идет дождь, когда тучи – гремит гром, сверкают молнии – начинается гроза. Зимой идет снег, а летом палит солнце. Этого нельзя изменить. День сменяет ночь. Лучшие умы создали законы человеческие – не убей, не укради, не обижай слабого. Но эти правила требуют постоянного душевного напряжения, работы, а поскольку человек слаб и ленив, то в мире слишком много зла и несправедливости.

Али замолчал.

– Пожалуй, я все же еще раз схожу к молле Васифу, – после паузы сказал Егор.

– Пойдем вместе, – ответил Али, – заодно и пообедаем. Негоже есть в конторе, а то здесь все уже едой пропахло, несолидно. Кажется, мои чарыхи подсохли.

Проходя мимо торговых рядов, Али с удивлением заметил, что многие в знак приветствия кивают Егору.

– Это как понимать, – возмущенно сказал он, – я живу здесь уже полгода, меня ни одна собака не замечает. А ты вчера приехал, с тобой уже весь базар здоровается.

– А что я тебе говорил, – довольно сказал Егор.

Дверь моллы по-прежнему была закрыта и занесена снегом.

– Не будет его сегодня, – отозвался на вопрос человек из соседней лавки.

Закусочная представляла собой два стола под навесом, прямо на проходе между торговыми рядами. Дровяная плита, установленная глиняными горшочками с пити и небольшой мангал у стены. Мимо шли люди, едва не задевая их.

– Два пити, – заказал Али, – не будем объедаться. Нам еще работать.

– Не будем, – согласился Егор. – А вина у них нет, хотя бы по чашке.

– Вина нет, есть айран. И здесь не место для пития вина. Во всяком случае, не время.

– Кто же в такой холод пьет айран?

– Это ты напрасно, с похмелья помогает.

– А у меня нет похмелья.

– Хорошо тебе, а у меня голова болит.

– Так выпить надо.

– Этот вопрос закрыт. Ты мне клиентов хочешь распугать?

Принесли заказ, и Егор замолчал. Когда они покончили с едой, подавальщик принес чай. Егор удивился, но, обжигаясь, выпил и попросил еще.

– Некоторые мудрецы считают, что чай лучше вина, – назидательно сказал Али, – он также бодрит, но не опьяняет.

– Я в этой дискуссии участвовать не буду, – заявил Егор.

Пообедав, они вернулись к конторе и увидели, что у дверей стоят люди.

– Что такое? – удивился Али.

Приблизившись, он спросил:

– Господа, что вам угодно?

– Нам нужен мударрис Али, – сказал один из них.

– Он перед вами, – ответил Али, – а в чем дело?

– Я собираюсь судиться с одним человеком, – сказал один из них, – хочу, чтобы ты представлял мои интересы. Я заплачу.

– Понятно. А вы? – спросил Али остальных.

– Мы тоже собираемся судиться, – в разнобой ответили они.

– Заходите по очереди, – пригласил Али.

Пропустив первого посетителя вперед, он привлек внимание пекаря из соседней лавки и крикнул ему:

– Халил, ты говорил, что у тебя есть смышленый племянник.

– Очень смышленый, господин факих, читать, писать умеет. Вот он. Эй, оглан.

Из-за спины пекаря выглянул мальчик, испачканный угольной сажей.

– Пусть умоется и зайдет ко мне, – сказал Али.

– Хочешь взять помощника, – озабоченно спросил Егор, – а как же я? Не справился?

– Нет, ты слишком любишь выпить. Шучу, ты мой компаньон, а нам нужен секретарь-порученец. Такого богатыря негоже гонять по пустякам.

В этот день они ушли с работы поздно вечером. Так же было и на следующий день, и всю следующую неделю. Али проводил консультации, составлял исковые заявления, каждый день бывал в суде. В четверг Егорка спросил:

– А выходные нам полагаются?

– У мусульман выходной день – пятница, – ответил Али.

– Значит, завтра – выходной. Это хорошо. Что мы будем делать?

– Пойдем в баню. Завтра мужской день.

– Отлично. А сегодня?

– Сегодня я иду в суд. Слушается дело Сакины. У тебя есть какие-то пожелания?

– Вообще-то я хочу сходить на охоту, – сказал Егор. – Я слышал здесь в горах много диких кабанов. Только на первый раз надо взять проводника, чтобы не заблудиться. Я тут поговорил с одним, кто диких уток продает. Он согласен показать кабанью тропу. Спрашиваю, почему сам не бьешь? Говорит, Аллах не дозволяет свинину есть. Но какая же это свинья. Она только с виду свинья, кабан – это дикий зверь. Пойдешь со мной?

– Может быть.

– Это опасно.

– Тогда пойду.

– Значит, завтра на охоту.

– А как же хамам?

– Утром охота, вечером – баня.

– Ладно, – согласился Али, – только я стрелять не буду. Компанию составлю, на страже постою.

– Тогда я пойду, договорюсь с охотником.

– Хорошо, иди. А я пойду в суд.

– Оглан, – сказал Али мальчику секретарю, – ты все слышал?